Живой мемориал

Айги: Материалы, исследования, эссе
М.: Вест Консалтинг, 2006. 200 экз. (о) ISBN 5-239-01107-3. Т. 1 — 224 с. Т. 2 — 208 с

Много раз автору этих строчек приходилось писать о совершеннейшем, до болезненности, невнимании отечественных литературоведов к отечественной же словесности новейшего времени. Объяснение, что, мол, сама природа филологического знания подразумевает временное отстранение от объекта исследования, представляется совершенно недостаточным (к примеру, искусствознание вполне успешно вступает в диалог с самым что ни на есть актуальным искусством, и даже в значительной степени порождает его). Впрочем, в последние пару-тройку лет положение начинает исправляться, как старанием немногочисленных экспертов-энтузиастов, давно уже шедших против течения, так и благодаря молодым исследователям.

Более того, возникает странное ощущение: филология, быть может, готова взять на себя ту аналитику и "картографию" современной поэзии, которую практически выпустила из рук растерявшаяся литературная критика. Напрашивается аналогия с двадцатыми годами минувшего века, когда Виктор Шкловский и Юрий Тынянов привнесли в критическое письмо о наиновейшей словесности высокий дух филологизма.

Рецензируемый двухтомник — явление вышеописанного ряда. Посвященный творчеству Геннадия Николаевича Айги (1934—2006), сборник составлен на основе материалов посвященной поэту юбилейной конференции 2004 г. и дополнен разного рода иными текстами. Книга, подготовленная еще при жизни Айги, увы, вышла уже после смерти поэта, в чем нельзя не опознать зловещий, но и весьма наглядный символ превращения живого настоящего в объективированную историю.

Разнородность представленных в сборнике текстов впечатляет: есть и документы (к примеру, стенограмма исключения поэта из Литинститута, не менее жуткая, нежели запись процесса над Бродским), и воспоминания, и интервью. Немало здесь и эссеистики о поэте: от благожелательной заметки Михаила Светлова, в чьем литинститутском семинаре учился Айги, о молодом тогда поэте до текстов его друзей и почитателей Виктора Ворошильского, Виктора Кривулина, Арсена Мирзаева, Юрия Милоравы...

Однако, будто в подтверждение ранее высказанного мною тезиса о превосходстве филологии над критикой, собственно исследования составляют наиболее значительную и интересную часть сборника. Не имея возможности перечислить все статьи, отмечу лишь некоторые.

Опыт медленного чтения книги Айги "Одежда огня", демонстрирующего его мельчайшие структурные особенности, демонстрирует Лариса Березовчук. Анна Андреева и Генрих Киршбаум показывают особое место поэта в контексте отечественного минимализма. Мария Елагина рассматривает поэтическую "ангелологию" Айги и другого классика неоавангарда, Генриха Сапгира. Наталия Азарова — в двух работах — ищет в поэзии Айги черты, близкие неоплатонизму и философии современного французского мыслителя Алена Бадью. Галина Ермакова в свою очередь находит параллели с учением Тейяра де Шардена. О смысле паузы, молчания, "осмысленного ничто" пишет Джеральд Янечек. Разные исследователи пишут о месте Айги в мировой поэзии: ведь, в самом деле, уникальность поэта — в соединении чувашской культуры с общемировым поэтическим движением — через посредство русского языка...

Собранные под одной обложкой, эти и другие исследования предстают не только своего рода живым мемориалом Геннадию Айги, но и веским доказательством продуктивности академического взгляда на новейшую поэзию, если, конечно, этот взгляд не нацелен лишь на привычные инертному уму предметы.

Данила Давыдов