Светлой памяти Владимира Кострова

Чистая, сквозная, лишенная аффектации (хотя порой исполненная прекрасным высоким пафосом) поэтическая мера…
…Владимир Костров был из немногих последних, кто высоко нес факел традиции, зажегши его своим творческим огнем.
Воздух его стихов: от естественности жизни, где любая травинка есть представительница поэзии бытия.
Зрелая последовательность поэтической логики рождает варианты афоризмов, и Владимир Костров, мысленно возвращающийся в невозвратное, вполне объективен в своей оценке реальности:

Вот женщина с седыми волосами
с простого фото смотрит на меня.
Тем чаще вспоминаю я о маме,
чем старше становлюсь день ото дня.

Как объективна печаль, либо различные формы грусти, одолевающие человека, исследующие собственные глубины, равно формы времени – тем более стихом.
Костров всегда лиричен, даже когда социальность прожигает его стихи; он точно ловит не зримые, но сильные флюиды, испускаемые центром речи, на котором держится вся махина языка…
Его стихи тяготеют к лапидарности – без излишнего нажима, но с хорошею словесной мускульною игрой; с умело положенной светотенью:

Срок настал, московская богема,
Нам с тобой проститься до конца.
Слишком жизнь – короткая поэма,
И всегда от первого лица.

И то, что герой может раствориться в собственном сочинении – следствие скорее времени, чем сердечной усталости, которая едва ли одолеет поэта, тяготеющего к световому началу – как Владимир Костров:

Солнце поднималось над горою,
И судьба глумилась над людьми.
Это сочиненье без героя
От меня, страна моя, прими.

…Даже клочок огня многое значит; и то, как увиден он – завораживает лирическою силой:

В керосиновой лампе – клочок огня.
Все мое у меня под рукой.
Ты, Россия моя, наградила меня
Песней, женщиной и рекой.

Нет. Поля и леса не пустой матерьял,
Да и солнышко вдалеке.
Но себя я терял, когда изменял
Песне, женщине и реке.

И песни Владимира Кострова щедро изливались в реальность, гармонизируя оную: слишком дисгармоничную – по определению.
Они гармонизировали ее, делая чуть добрее, добавляя волшебные лепестки легкого и прозрачного света…
Долгая жизнь Владимира Кострова была исполнена той мерой творческой подлинности, которая позволяет разбить поэтический сад, совместив его с собственной словесной архитектурой; и огни, горящие этим светом, не погаснут на экзистенциальном ветру бытия.

Александр БАЛТИН