До предельной боли. К 130-летию Марины Цветаевой

…С обнаженных проводов рвущиеся искры… Образ строки Марины Цветаевой ни с кем не перепутаешь. Обнаженная строка – до предельной боли или тотального счастья, неистовая, столько всего вмещающая…
Она воспринимается в золотисто-красном-оранжевом цвете: в разливах заката, но такого, чья палитра вбирает всю мудрость неба – от раннего рассвета до глубин ночных провалов.
…самообзначение: точный ракурс восприятия собственных стихов – с самого начала, с хрестоматийного:

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам! —

Неистово развевающиеся плащи «Новогоднего»: Рильке – умер: шум сфер невероятен – поэт, создавший стихотворение-вещь, словно поднимавший ладонью средневековые громады соборов – ушел, растворился в неизведанности.
Тут – сколько звезд низажигай, все будет мало:

С Новым годом — светом — краем — кровом!
Первое письмо тебе на новом
— Недоразумение, что злачном —
(Злачном — жвачном) месте зычном, месте звучном
Как Эолова пустая башня.
Первое письмо тебе с вчерашней,
На которой без тебя изноюсь,
Родины, теперь уже с одной из
Звезд…

…Мистические ленты, испещренные таинственной знакописью слов, метафорами, эпитетами, даже рваным телеграфным стилем, внутри которого и стоицизм, и знание: смерти нет, и лютеранство, и Европа, и Россия, и таинственная культурная смычка…
Цветаевский накал столь велик, что непонятно, как выдерживала груз, доставшийся душе.
И горят, горят бесконечные рубины ее стихотворений-откровений, взрываются, вновь и вновь рассыпаясь суммами образов, афоризмов, мудрости и бесконечного цветаевского своеобразия, покорившего бессчетное число душ.

Александр БАЛТИН