ОБЗОР ЖУРНАЛА «ДЕТИ РА», № 1, 2024

Звук… героический, державинский, совершенно свой, вибрирующе-завораживающий: звук Владимира Алейникова совершенно особого характера; он вовлекает, плещет и блещет, порой являясь своеобразным персонажем, звук открывает миры поэта:

Письмо меня опередит.
Я помню нежности основу —
Покуда прежнее твердит,
Я повторяю это снова.

Словами стало пламенеть,
Что никогда не угасало.
Повременить — не умереть,
Начнем признание сначала.

Возьмусь азы перемежать,
Поруку вызвав на подмогу,
Очнувшись, веки не смежать
Почти отчаянно, ей-Богу.

«Героиада» Владимира Алейникова открывает первый номер журнала «Дети Ра», отметившего в этом году свое двадцатилетие, продолжающего вращать механизмы глобального русского поэтического устройства.
Заложником поэзии — такова самохарактеристика — выступает Константин Кедров-Челищев, густо и сложно исполняя свою партию:

Вершит со мной необьяснимый рок
Не стройный хор невысказанных строк
Я понимаю мир необьясним
Не обьясним и я сегодня с ним
Поэзия труби во всю трубу
Мою необьяснимую судьбу…

Парадоксальный иронизм Евгения Лесина находит краткое, лапидарно-мускулистое воплощение — в емких и грустных, но просвеченных розоватыми лучами надежды стихотворениях:

Желтые одуванчики,
Белые одуванчики,
Голуби, воробьи,
Огари гонят крякв.
Каждый хочет любви
И ночлега.
Теплого снега ждем,
Снега.

…Гвозди грусти, вбиваемые судьбой в душу.
Страшно.
Рвется душа, поэтому:

А мне бы выйти под снегопад.
А мне бы пойти и упасть на снег.
Зарыться в сугроб.
О грусти забыть чтоб.

И сострадание обжигает сердце читателя.
Острая афористичность, сказывающаяся в краткой точности формулировок, присуща поэзии Дмитрия Тюпы:

Венец эволюции, гордость Творца,
Губитель планеты, начало конца.

Дитя безмятежных эдемских садов,
Скиталец пустынь и безжизненных льдов.

Свободный, ты сам себе цепи куешь:
Пороки и страхи, зависимость, ложь.

Зазвучит, играя метафизическими красками и отзываясь энергией всеобщности, традиционная рубрика «Перекличка поэтов»:

бессилие — неодолимо,
томленье — не утоленó,
но это небо — неделимо
и над обоими — одно.

где зов души — иголка в стóге,
как вчуже голоса ни трать...
______________________

...и все же пустишься в итоге,
захлопнув нотную тетрадь,

без округлений и без граней
в непозволительный полет...
и с этой радости бескрайней
душа, как девочка, поет.

Так, исследуя тяжелые сгустки эмоций, шаманит словом Ольга Иванова…

…Интересно используя власть эпитета, созидает причудливо-усложненный орнамент мировосприятия Андрей Грицман из Нью-Йорка:

Летопись вздоха —
глухой разговор:
вяжется незаметный узор,
зреет неизмеримое зренье.
Мягко шуршит оседающий кров.
Спящею кошкой прошлое дышит.
Если прислушаешься — услышишь
тихий янтарь застывающих слов.

Жестко, идя от корней традиции регулярного стиха, организует пространство текста Евгений Сливкин:

Курганы, степь-полупустыня,
богатырей триумвират.
Куда так пристально глядят
Илья, Алёша и Добрыня?

Они стоят, как обелиски.
В степи им не на что смотреть.
Но на заставе богатырской
тому, кто отвернется — смерть.

Тесно составленные слова суммируются в богатые картины.
Культурологическая словесная алхимия Вячеслава Глазырина дает интересные острова образов, полные своеобразных словесных растений:

Но темнота, как дерево, растет,
как сон неспешный.
Научишься дышать
(оставишь свет)
над облаками детства.

Молитва мальчика во тьме плывет:
Орфей беспечный.
Теряя, обретать
холодный свет,
оставленный в наследство.

…Вспыхнут очаровательные абсурдинки внутри двух коротких рассказов Дениса Липатова: рассказов, своеобычно поворачивающих механизмы сюжетов каждою строкой-фразой; монументально развернется «Немтырь, думающий стихи» — роман Юрия Казарина, смешивающий разные субстанции жизни.
Полыхнут творящейся окрест реальностью строки дневника Евгения Степанова.
Рецензии Сергея Бирюкова и Ольги Ефимовой отличаются плотностью фактуры и густотой мысли.
Номер, богатый содержанием, не разочарует тех, кто способен еще слышать слово — в его художественном аспекте.

Александр БАЛТИН