Свежий Номер

№ 7 (57), 2009

В сентябре состоится очередной, 7-й Международный литературный Волошинский фестиваль в Коктебеле.
Накануне это события мы попросили известных поэтов Равиля Бухараева, Марию Ватутину, Лидию Григорьеву, Константина Кедрова, Анну Матасову, Станислава Минакова и Алексея Остудина

ответить на три вопроса редакции:

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Значение Волошинского фестиваля для русской поэзии выяснится лишь в исторической перспективе. Но некоторые аспекты видны и сегодня: это встреча крупных русскоязычных поэтов; встреча на литературной земле, намоленной, я бы сказала; это встреча начинающих поэтов между собой, определение своего места среди них; это знакомство первых со вторыми; это постепенный переход из вторых в первые.

— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— У фестиваля как таковых акций я не припомню, кроме заплыва на приз журнала «Октябрь». Вот события — это другое дело. Мне запомнились: участие в фестивале и близкое знакомство с Сашей Соколовым, совместное распевание песен, усадьба прекрасной Аллы Борисовны Басаргиной, церемония награждения первой Волошинской премией, концерт Елены Фроловой и вечера Херсонского, Кабанова, Цветкова. Михаил Натанович Айзенберг, узнанный мной с трудом на перенасыщенном солнцем пляже…

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Ну, главное, убедить какие-нибудь власти, что надо этот фестиваль содержать и причем бескорыстно. У одного мудрого народа есть такая традиция: они не только отдают какую-то часть своих средств одиноким матерям, вдовам, бедным людям, но еще и содержат своих мудрецов, прекрасно понимая, что мудрость не всегда дело прибыльное, а мудрецам надо есть. И если не содержать мудрецов — то их совсем не станет. В число мудрецов, между прочим, они включают и талантливых творцов.

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— В том, что он дает возможность современным литераторам окунуться в атмосферу исторического литературного контекста. А так же перезнакомиться, подружиться или (се ля ви!) раздружиться со множеством неведомых доселе литературных персоналий. А это уже немало. Ибо литературный БЫТ и литературное БЫТИЕ часто идут рука об руку, как бы ни протестовали.
И в том, что для совсем молодых и начинающих писателей в общении с себе подобными и с теми, кто съел уже семь пудов литературной соли, может открыться перспектива литературной стези (пути, направления). «Таланты водятся стайками», — сказал Николай Заболоцкий. И был (частично) прав.

— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Наиболее значительными событиями фестиваля мне лично показались творческие вечера поэтов в знаменитом музейном дворике. Это замечательное и в литературном смысле — намоленное место. Запомнились вечера Владимира Алейникова и Саши Соколова (2007), Евгения Рейна (2008). А так же Вадима Месяца, Александра Радашкевича и… Равиля Бухараева (дома он мне свои стихи не читает, тем более в таком количестве!) в кафе «Богема» (2008).
Особенно уместным кажется так же учреждение премии за вклад, внесенный в культурное развитие Киммерийского заповедника. Показалась эффектной и перспективной идея вручения литературных премий на вилле «Боско». У очаровательной и харизматичной хозяйки этой виллы Аллы Басаргиной есть большой опыт в проведении блистательных культурных мероприятий «под синим куполом небес, под сенью винных лоз».

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Пока что, при всем очевидном и благородном старании устроителей, фестиваль слегка (не в обиду будь сказано) напоминает конгресс врачей узкой специализации: читают свои доклады (стихи), допустим, рентгенологи или онкологи (поэты-критики), а слушают их коллеги, съехавшиеся из всех уголков страны, и даже мира. Это очень важно и полезно для любой профессии — выслушать коллег по горячему литературному цеху, причем как маститых (врачей-академиков), так и молодых, начинающих поэтов (аспирантов-докторантов). Нужен выход к публике (пациентам), иначе это будет напоминать лабораторные занятия (опыты на белых мышах) для узкого круга посвященных. Разомкнуть этот круг могут помочь большие вечера современной поэзии в Феодосии, Ялте, Керчи и других городах Крыма. Отдаю себе отчет, что это невозможно устроить без поддержки местных и центральных властей как Украины (территориально), так и России (текстуально).
У фестиваля статус Международного. Значит, нужна поддержка российских фондов, типа «Русский мир». Ибо именно МIР, именно русский — краеугольный камень этого волшебного Волошинского праздника. Может быть, следует написать обращение к власть имущим или к фондам, имущим деньги, данные им для сохранения русского языка (Россия) за рубежом (Украина). Можно и нужно обратить внимание на результаты многих успешных мероприятий фестиваля (мастер-классы для молодых русских литераторов из всех республик СНГ, премии русским поэтам Украины, литературные чтения, дискуссии), проведенных на голом энтузиазме устроителей и участников Международного Волошинского фестиваля поэзии в Коктебеле. Может, кого и проймет.
Готова поставить под таким обращением свою подпись как очарованный очевидец литературного конгресса поэтов — для поэтов. А в будущем, надеюсь, и для читателей!

P. S.

— Очень даже согласен с вышесказанным (кроме комплиментарного пассажа о моем вечере в «Богеме!»), однако имею собственное пожелание: нельзя ли сдвинуть фестиваль на август, чтобы, во-первых, не совпадал по времени с Московской книжной ярмаркой и Яснополянской премией, а во-вторых, в кои веки попав в Крым, хотелось бы и искупаться наверняка. А то в сентябре начинается ветер и холод, что и было испытано нами в прошлом году!

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Фестиваль хранит поэтическую и историческую память о Волошине и волошинском Коктебеле. О неразрывной связи великих культур. О Крыме — своеобразной летней столице русских и украинских писателей.

— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Больше всего мне запомнились — вручение на даче Аллы Басаргиной Волошинских премий и дружеское застолье.
А также вечер ДООСа в кафе на берегу.

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Побольше стихов — поменьше теории и диспутов.
Поменьше окрошек — побольше личных выступлений.
Призвать участников приносить что-нибудь для всеобщих трапез в солнечных и тенистых бухтах во время выступлений.
Ввести обязательный морской пир со стихами, обращенными к морю.
И Волошинский пир на холме крутом по древнему ритуалу с жертвоприношениями стихов и обильными возлияниями (для этих целей всеобщие и тайные выборы Волошинского жреца и жрицы).

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Нудистский пляж и пьяные менады —
Портвейн, стихи, прогулки, трали-вали…
Поэзии совсем немного надо
От фестиваля.

— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Чтение стихов ночами на берегу.

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Пустить поэтов на Кара-Даг.

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Благодаря усилиям организаторов и их сподвижников в Коктебеле создан (или так: воссоздан) устойчивый центр притяжения литературной среды. Неделя (а то и декада) каждого сентября — близ Карадага — теперь желанна многим пишущим и некоторым читающим. Посредством Волошинского конкурса и одноименного фестиваля начинают стягиваться в единое пространство мэтры, Интернет-сообщество, бумажные издания, всяческая молодежь. Даже если год на год не приходится, все движется волнами, как сам Понт Эвксинский, то все равно не переводится эта странная эволюционная порода — стихотворцы, существа, чем-то, на первый взгляд, напоминающие людей.
Шутки шутками (хотя давно уже не до них), а Волошинский фест — удивительное дело: с одной стороны, неописуемый демократизм во всем (от личностей до литературных стилистик), с другой стороны, это явно узелок некоей «доброй империи поэзии», где, вне зависимости от гражданства юридического (Россия, Украина, США и др.), существует единое русское поэтическое пространство.
И вот важное: попробуйте представить все то же, но в другом месте. И все это будет уже не тем. Он таки был гением места, этот кучерявый Максимилиан, «буддийский поп, украинский паныч, в Москве француз, во Франции москвич» (по Б. Чичибабину), нутром угадавший, ч т о и м е н н о должно происходить на берегу сей бухты, у подножий Карадага, Сюрю-Кая и Кучук-Енишара, Верблюд-горы. Ну и море, древность, вино, ароматы, «грезы любви».
— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Два вечера Владимира Алейникова, (особенно первый, 2007-го), два вечера Юрия Кублановского (в 2005-м и 2008-м). Короче, «отжиги» СМОГа .

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Трудный вопрос. С одной стороны, несомненно, нужны финансы, которые, к сожалению, перманентно поют известно что, особенно в годину мирового экономического кризиса. Все-таки поступь промоушна хотелось бы усилить. И накануне — в СМИ, в том числе на ТВ, и после — с рассказами в СМИ о том, что произошло (ну с этим, худо-бедно, справляемся, вот лишь на ТВ нас нет, а ведь недурно было бы вечерок-другой, а то и цикл вечерков записать, хоть и в студии канала «Культура» или «Россия», по возвращении). И в самом поселке за неделю до феста и во время него озвученность должна бы быть звонче: баннеры, флаеры, афишки, кепки, пакеты, майки (извините за ряд иноземных слов).
С другой стороны, и Карлсон прав — не в пирогах счастье. Быть может, следует все-таки чуть расширить горизонты, как намекнул нам Саша Соколов. Братья болгары и сербы могли бы к нам подтянуться. Да мало ли кто.
В содержательной части — проблематично «для интересу» обозначить что-то более весомое, чем собственно «самовитое слово». Вот читают те же Алейников, Кублановский, Айзенберг, Цветков — что еще надо, какая такая новизна нужна? Ну не краковяк же в присядку поэтам танцевать? Слушай — и радуйся.

— В чем значение Волошинского фестиваля для русской поэзии?
— Конечно, традиция объединения разных поэтов под одной крышей, сроднение их творчества крымской темой. Только крыша волошинского дома уже слишком мала для десятков литераторов, съезжающихся в Коктебель. Потому в это время наша крыша — небо голубое, небо Киммерии: о!..

— Какая акция фестиваля вам запомнилась особенно?
— Купание голого В. Топорова при луне в 2004 году. Восхождение к могиле Волошина и заплыв под эгидой журнала «Октябрь».

— Что, на ваш взгляд, нужно сделать для того, чтобы Волошинский фестиваль был еще интереснее?
— Не плохо было бы объединить поэтов с бардами. Иркутский опыт показал, что это возможно!