Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерРецензииАндрей Баранов. «Невыразимое»
М.: «Вест-Консалтинг», 2013 Купюры времени, которые использует Андрей Баранов, приводят к ускоренной съемке жизни. Один и тот же человек приходит домой — юным, молодым, зрелым и стариком. Конечно, в этом есть своего рода провокация — неужели больше в его жизни ничего интересного не происходило? Человек несколько раз входит в одну и ту же речку, возвращается на круги своя. И такое видение, промежуточно-прерывистое, озадачивает и пугает героя. «А был ли мальчик?» — звучит в ушах незаданный вопрос. Но все блудные дети возвращаются в свой дом, даже если родителей в нем уже нет. Однако можно смонтировать фильм о жизни героя и по-другому, и это, возможно, добавит смысла самой жизни.
В отличие от Герберта Уэллса и Андрея Макаревича, придумавших машину времени, Андрей Баранов придумал «телевизор времени». Он работает подобно эльфийским зеркалам Толкиена: дает картинки своего прошлого и будущего. И уже непонятно, где дед, а где внук. Подозреваю, в алгоритме Андрея Баранова это одно и то же лицо. Мы видим, что поэт находит чудесное в обыденных предметах нашего быта. Это своего рода «поэзия постромантизма», и, конечно, девушки, мечтающие о принцах на белом коне и молочных реках с кисельными берегами, читать такие стихи не станут. Однако надсонов и асадовых, обслуживающих интересы партии «возвышающего обмана» — пруд пруди, а Андрей Баранов — со своей «непопулярной» философией одинок. Круговорот судеб в природе
В своей бескомпромиссной и безапелляционной вселенной Андрей Баранов, тем не менее, оставляет место некоему потерянному раю — детству. Потерянным раем поэта правит мальчишка-бог, юный двойник героя. Я думаю, что Андрею Баранову удалось отразить в своих стихотворениях как гармонический, так и дисгармонический миры.
МОИ ДРУЗЬЯ
Мои друзья, от берега отчалив,
плывут по небу в полной тишине. Их скорбный путь торжественно-печален, мои друзья не помнят обо мне. А я их помню, долго буду помнить, пока однажды, сбросив жизни кладь, не убегу из пыльных, душных комнат их высоко летящих догонять. Я думаю, что поэтический мир Андрея Баранова напрямую зависит от того, надел ли он волшебные изумрудные очки Гудвина, или же забыл их надеть. В зависимости от этого, стиль поэта разрывается между романтизмом и пост-романтизмом. Волшебные очки помогают герою произведений Баранова избавиться от всепоглощающего страха глобальной энтропии, бессмысленности всех жизненных усилий. Поэтому достигнутая при «волшебных очках» внутренняя гармония часто сменяется у поэта дисгармонией. При этом «дисгармонические» стихи, с точки зрения философии, бывают намного интереснее, поскольку в них присутствует ничем не прикрытая правда.
НЕ КОРМИТЕ МЕНЯ…
Не кормите меня в день рождения сладкими тортами,
не поите вином, ведь известно мне наверняка, что мы все из живых постепенно становимся мертвыми, и уходит душа из застывшего известняка. Отмирают пластом и ложатся на дно аммониты, остывает вулкан, превращается в камень коралл. Эту страшную вещь — энтропию — поди обмани ты! Я б тому молодцу много слов бы хороших сказал. Нет, порядок вещей никому никогда не нарушить. Так откуда, скажи, из какой ослепительной мглы все идут и идут караванами новые души и проходят сквозь мир, как верблюды сквозь ушко иглы? Исход — неизбежен. Но загадкой для поэта остается приход — откуда и зачем являются в мир все новые и новые души? Природа беспрестанно воспроизводит саму себя и, как почетный стахановец, не знает устали в деле регенерации.
Гори, гори, моя звезда!
Горит над городом звезда,
подмигивая мне. Она одна, совсем одна в холодной вышине. Она светила надо мной, когда, еще щенок, я рвался с мельницами в бой, но победить не смог. Она нашептывала сон о славе и любви, и я сияньем поражен лучи ее ловил. С тех пор прошло немало лет, унылых долгих лет. Я понял: звезд на небе нет, и неба тоже нет. Есть только бесконечно нуд- ный серый-серый день, где кровь высасывает труд, а душу душит лень, где мы усталые бредем, не думая о ней, где по ночам светло, как днем, от городских огней. В какой-то день, какой-то год пришла в мой дом беда. Я поднял голову — и вот горит моя звезда! Она ждала меня как вер- ный друг десятки лет. И вот теперь из дальних сфер мне шлет волшебный свет. И я не верю, что она — всего лишь шар огня. Она ведь смотрит на меня. Так смотрит на меня! Мы видим, что оптимизм и пессимизм, как часовые, в зависимости от состояния души, сменяют друг друга в сердце поэта. Это и настроенческие изменения, и временные, составляющие синусоиду жизни. Чем дольше живешь, тем явственней победа пессимизма, а оптимистические нотки становятся нечастым вкраплением в этот строгий и бескомпромиссный мир. Зачем лгать самому себе? Поэт предпочел «низкие истины» «нас возвышающему обману». И это, без сомнения, был героический выбор.
Рыба-душа
Перелеты гусиных стай,
запах яблок, да свист метели — я люблю этот дикий край, мне дарованный с колыбели. За подарок плачу с лихвой самой полной стократной мерой: непутевой своей судьбой, схороненной под сердцем верой. Я в политику не стремлюсь — не люблю, когда врут друг другу. Белокрылая птица-грусть надо мною парит повсюду. Я однажды уйду — и все! Не ищите в листках поминных! Позолоченным карасем поплыву в небесах былинных. И однажды опять, как встарь, мою теплую рыбу-душу, кинув невод, старик-рыбарь из глубин извлечет на сушу. Но поэзия в стихах Андрея Баранова «побеждает» философию! Сколько величия в описании ухода человека на небо! И — помните удивление поэта от миллионов приходящих в этот мир? Я думаю, в глубине души Андрей Баранов верит в реинкарнацию, когда «старик-рыбарь из глубин извлечет на сушу» душу поэта. Интересно, что в чисто индуистской философии вторым пластом идет христианская поэзия «ловцов душ человеческих».
Если еще живем
Только не делайте вида, что вас это не касается.
Вы же прекрасно знаете — это касается вас. Это кошачьей лапой к вам по ночам прикасается, смотрит вороньим оком в ваш приоткрытый глаз. Можете отмахнуться и отвернуться к стенке, можете пить запоем или курить гашиш — это сидит на кухне и, обхватив коленки, смотрит невидящим взглядом прямо в ночную тишь. Это — височной болью, это — мерцанием в сердце, это — звонком из детства, теплым грибным дождем, это — все время с нами, и никуда не деться, если еще живем. Страх затаился везде. И в борьбе с ним есть только одно верное средство — вера. «Sola fide!», как говаривал один великий немец. — Sola fide!
Книгу Андрея Баранова «Невыразимое» проиллюстрировала небезызвестная в поэтических кругах художница Елена Краснощекова. Символистическая загадочность обложки была продолжена графическими иллюстрациями к отдельным стихотворениям поэта. Безусловно, Елена Краснощекова выбрала наиболее родственные по душевному состоянию стихи. «Что мне понравилось в творчестве Андрея, — говорит Елена Краснощекова, — когда я читаю его поэзию, в голове то и дело возникают картинки. Это стихи человека, которому не чуждо восприятие художника, в узком, прикладном значении этого слова. Мне было интересно соприкасаться с его космосом». Александр КАРПЕНКО
|