Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерБерлин на карте генеральной. Поэзия.
Дети Ра ЛАЙКО
ИЗ БЕРЛИНСКИХ СТИХОТВОРЕНИЙ
* * *
Взять саквояж — и двинуть из Руси,
Допустим, в Рим, а, может быть, и в Ниццу, По зимнику унылому трусить, Морозным утром пересечь границу, Дремать и грезить — купола Петра И говор италийского базара, Спросонья что-то накропать в тетрадь, Испить глинтвейн на берегах Изара. Здесь жизнь весьма удобна и легка — Масс* пенится, и метхены воркуют... — Ну, как там? — спросишь, встретив земляка. — Воруют, — он ответствует, — воруют. А что до «Мёртвых душ» — остатний том Не ладится — своя едва живая! — Оставим встречу с Музой на потом, А там... А там пусть вывезет кривая! Как говорит один ученый муж, Лоза Господня на Руси дичает — За умерщвленье, за растленье душ Никто в Руси и Русь не отвечает. Ну не дает ответа, хоть сказись, И тройка мчится вдаль угрюмо, И слышу я родимое «Катись!...», И дале мат — то ль пристава, то ль кума. ----------------------------------------------------
*Mass (нем.) — литровая пивная кружка. * * *
На улице,
Где припаркованы авто, И сумрак зелени — с полотен Либермана, От станции «Karlshorst» берлинского S-бана* По ходу поезда, примерно, метров сто, Имею место быть. Жара. Пью воду из-под крана. На вешалке висит московское пальто. А что касаемо моих соседей, то, Поверьте, Иванов не лучше Вестермана. Мне хочется себе ответить без обмана — Каков же результат квартирного обмена, Помимо знанья, что Арбат далековат? И коммунальный быт восстанет непременно... Летучею слезой его омою стены, — Прости, — проговорю. Но жизнь — моя. Privat! ----------------------------------------------------
*S-Bahn (нем.) — городская электричка. Восточный Берлин в девяностом
Когда не продохнуть в Берлине от сирени,
И пьян от запаха, едва ползет закат, Куда бы ни попал я — на восток ли, запад — Встречаю мертвецов блуждающие тени, От ранних сумерек до полной темени Они по улицам пустынным мельтешат. То медленно бредут, не узнавая город, И озираются в кварталах пустырей, Где югендстиль парил, но буйствует репей, В глазницах опустевших зданий тьма и холод, Свинцовой оспою лик ангела исколот, И прочно досками забит проем дверей. Под тентами кафе и в кнайпах в этот вечер, Как бы спектакль дает театр теневой: Не сообщаясь совершенно с жизнью новой Костюмы прошлого и лишь о прошлом речи, Герои пьесы цедят пиво до ночи, И поминально на столах мерцают свечи. Немецкий паспорт
Офелия пила сырую воду,
А Виолетта пела о любви. Прибыв надысь в Берлин из Навои, Девицы здесь не делают погоду, Но есть соображения свои: К примеру — замуж выйти сходу; На готов пожилых ведут охоту, К венцу готовы, только позови. Ну, да, не Гамлет. Нет. И не Альфред. И все-таки не худшие мужчины: Хорст выпить не дурак, но ортопед, А Курт на пенсии — плетет корзины. Офелия вино пьет из пакета, Поет в церковном хоре Виолетта. * * *
Две ведьмы соревнуются в дзюдо:
Одна простоволоса и патлата, Другая кривонога, старовата, Ей бы вязать и ожидать Годо, Но с диким криком и повадкой ката Француженку из города Бордо, Девицу томную, да в два обхвата, Ломает о железное бедро. Ау, эмансипанки, культуристки! Гринписки, феминистки, одалиски! Всё до поры. Глядишь, среди игры, И, думается, это время близко, Когда под тяжкий рок, хрипящий в диско, Вас повлекут в железах на костры. На brusendorfer музыка играет
Прекрасная немецкая нога, и вряд
Три пары стройных женских ног в России целой Отыщется и посейчас... А сей снаряд, Симвул Германии технически умелой, Парит над улицей в красе своей дебелой, Над подоконником, магнитофоном над — Хозяйка на игле, и что ей децибелы И техномузыки кромешный ад. Как говорится, я объят Открывшимся... И паруса кипят. До кнайпы не дойдя, стою балдея. Берлинский медленный закат Слепит и увлажняет взгляд... Ах, здравствуй, Мурка! То бишь, Лорелея. * * *
Ни пить, ни петь почти не стоит,
Но кельнер пред тобой стоит. Когда ты загнан и забит, Когда тебя в тепле знобит Берлинской кнайпы — Сядь за столик. Послушать тишину? Навряд. Здесь кружки бродят невпопад, Хохочут девицы до колик, В табачных плавая клубах, — В бровях сережки и пупах. Возьми холодной водки шкалик И слушай: снег шуршит на поле Ваганькова ли, Вострякова... За тех, кого не встретишь боле, Ты выпей. И наполни снова. An Mariechen
Два мужика метают Dart.
В окне — Берлин, автобус, март, Летит капель, гонима ветром. Какими строфами и метром В письме изобразить все это? И пятна солнечного света Сквозь дым бегущие к окну Вскользь по бильярдному сукну?.. А вот Маriеchen. Полупьяно Глядит, дымит марихуаной — Так изменилась, и все та же — А годы трудового стажа, Когда она бледнее мела За стойкою пивной белела, Считай с той европейской ночи... По книге — темной, так — не очень. Два мужика вошли в азарт. Dart разогрел их или март? Один из них права качает (Что драку здесь не означает), Какой-то чувствуя подвох, Беснуется, орет: Arschloсh!* Финал немецкой драмы прост: Пьют, отдышавшись, пиво. Prost! Уходят гости и приходят, Заводят речи о погоде, О пробках на дорогах — штау, О марках, евро, детях, фрау. Старик читает даме тусклой: Авария подлодки русской... Неповоротливость генштаба... И эни-бэни квинтер жаба. ----------------------------------------------------
*Arschloсh (нем.) — задница. Александр Лайко — поэт. Родился в 1938 году в Москве. В СССР публиковались только детские стихи и переводы автора. С середины семидесятых годов начал публиковаться в русскоязычных эмигрантских альманахах и журналах, а после Перестройки и в отечественных. Член Союза Писателей Москвы, член немецкого ПЕН-клуба, редактор русско-немецкого литературного журнала «Студия/Studio», автор трех поэтических книг: «Анапские строфы» (М., 1993), «Московские жанры» (Мюнхен, 1999), «Другой сезон» (Берлин, 200)1. С 1990 года живет в Берлине. |