Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовАлександр ВУЛЫХ
В ГОРОДКЕ НА МОРСКОМ БЕРЕГУ
Саратовские страдания (грустная женская песня) Я расскажу вам про свое
Неутешительное горе: Мне нравится Мирей Матьё И песня «Чао бамбино сори!» У нас в Саратове парней Полным полно, и каждый холост, А мне вот нравится Мирей Матьё за внешность и за голос. Порою представляю я, Как мне стучится в дверь любовник, Хоть у него своя семья, А сам он сволочь и чиновник. И он приносит мне букет Красивый, как зимой рябина, Но я ему по-русски: «Нет!» И по-французски: «Чао, бамбино!» И все дареное шмотье Я прям в лицо ему кидаю, И улыбаюсь, как Матьё, А в глубине души — страдаю, Рыдаю, словно в первый раз Разбились все мечты и грезы. И слезы катятся из глаз, Блестящие такие слезы… Сказание о печальном витязе,
или Чайка по имени Марина Манекенщик красивый Кирилл
Ростом сто девяносто четыре Никогда сигарет не курил И не жил в коммунальной квартире. А студентка Марина жила С бандюганом по кличке Горилла, Но его не любила она, Потому что любила Кирилла. А Кирилл никого не любил, Загорая утрами на пляже. Лишь ночами печально дрочил На свое отраженье в трельяже. В городке на морском берегу Он фланировал в «найковской» майке, И его очертания губ Походили на контуры чайки. И когда он дарил небу взгляд, У людей впечатление было, Что как будто над морем летят Косяками улыбки Кирилла. И за это любила его Молодая студентка душою, И журналы с названием «VOGUE» Покупала с надеждой большою, Что раскроет страницу, а там В импозантном костюме от Гуччи Сексуальней, чем Жан Клод Ван Дамм, Белозубой улыбкою жгучей Ослепит манекенщик Кирилл… Боже, как же хотелось студентке, Чтоб он ей свои взоры дарил И не только на фотках со стенки, — 2 —
Чтобы нежным касанием губ
Он бы дрожь вызывал в ее теле… А Горилла был мерзок и груб, И всегда делал больно в постели, И, сношаясь, вопил, как дебил, И, дыша в нее запахом лука, Называл ее сукой и бил, А она была вовсе не сука, Как привык он ее называть, А напротив — девчонкой с мечтою: Ей хотелось любить и летать, Словно чайка над вольной волною. И однажды, когда, как струна, Лучик солнца звенел на закате, Прогуляться решила она И надела нарядное платье. И такая воздушная вся Шла Марина по берегу моря, Никого ни о чем не прося И с лазоревым небом не споря. И когда свой червонный закат Небо морю на память дарило, Горделиво плывя, как фрегат, Показалась фигура Кирилла. Как мифический, царственный скиф Со стрелой купидона в колчане, Был Кирилл нереально красив В белой майке и красной бандане. И когда поравнялись они Там, где чайки у пирса качались, Все прожитые девушкой дни Перед ней за мгновенье промчались. — Боже, как я люблю вас, Кирилл, Мой прекрасный загадочный витязь! Заберите меня от горилл И на трепетный взор отзовитесь! Мое сердце сейчас унесет, Вы скажите одно только слово… Ради вас я готова на все, Я не знаю на что, но готова! Сверху вниз на нее посмотрев, Сфокусировав взгляд ненадолго, Он сказал про себя нараспев: «Вот еще одна глупая телка… Только пальцем ее позови, И она упадет на колени… Что она понимает в любви, В настоящей любви и измене?» — Я, увы, не могу вам помочь, Вы б сходили к врачу для начала… И ушел мастурбировать в ночь, Глядя в зеркало волн у причала. А Марина осталась одна Перед черно-багровою далью, И отчаянных слез пелена Застилала глаза ей печалью. Но рвалась в поднебесье душа Белой чайкой на черном просторе. Оставался один только шаг, И она его сделала вскоре… А Кириллу приснилась в ночи Белокрылая, длинная птица, Что шептала при свете свечи: — Разреши мне с тобою проститься… И его обнимала крылом Так искусно, что фибрами в теле Он испытывал сильный облом От того, что рука не при деле. А наутро сказала: «Прости, — улетая, как песня протеста, — Если очень захочешь найти, приходи на причал в то же место… Там, при свете ночного огня Буду я прилетать с птичьей стаей… Если ты не узнаешь меня, Я в ночи растворюсь и растаю. Ну а если узнаешь, любя, Накроши мне скорей марципану, И тогда на глазах у тебя Я опять прежней девочкой стану. С той минуты несчастный Кирилл, Посещая причал, словно школу, Вечерами исправно кормил Жирных чаек, слетавшихся к молу. И хоть был молчалив он и тих, К стае птиц приходя на смотрины, Но не мог распознать среди них Он своей ненаглядной Марины. Вот и все. А бандит Горилян С пистолетом «беретта» в кармане, Возвратившись наутро, был пьян, Словно чуя, что баба обманет. Стихи гражданского звучания
Как-то раз в минуту грусти и отчаяния
Я решился, хоть меня и не просили, Написать стихи гражданского звучания О своей любимой — Родине России! Видно, был с утра я чем-то раздосадован Да вдобавок расцарапал себе душу, Перед сном перечитав стихи Асадова И в «ю-тубе» Розенбаума послушав. Пригорюнилась тогда моя головушка, Затуманилась, задумалась о жизни, И как будто на плечо мне сел соловушка, Пробудилась у меня любовь к Отчизне. Кто-то пусть на мой порыв посмотрит искоса, Демонстрируя души продажной гнилость, Ну а мне вот захотелось в рифму высказать Все, что на сердце моем в тот миг скопилось. Я когда-то воспевал Отчизну милую, Выражая как бы чаянья народа, Но с тех пор немало лет крылатых минуло, А любовь, как говорят, живет три года. А и впрямь, покуда чувство колобродило По колдобинам годов да по ухабам, Понял я, как изменилась моя Родина, Что весьма присуще некоторым бабам. И уже не ширь души ее просторная, Расплескавшаяся в сердце, словно море, А чего-то вороватое и вздорное Появилось в бирюзово-нежном взоре. Приносил я раньше ей цветы охапками, Кукарекал ей во славу, словно кочет, А теперь она, отравленная бабками, От меня уже совсем другого хочет. А еще она надела член искусственный, Что страпоном называется в секс-шопе, И теперь я день и ночь тревогу чувствую, Не абстрактно, а конкретно прямо в жопе. Невеселое, скажу вам, ощущение, Что поделать с этим чувством, я не знаю… Непонятно мне, за что просить прощения? — Но прошу, канючу, клянчу, заклинаю, Умоляю: не е.и меня, любимая, Мы с тобой единой связаны судьбою. Ты же добрая была и не злобливая, И когда-то ведь гордился я тобою. А сейчас в минуту грусти и молчания Я смотрю в окно на город козлорогий, И текут стихи гражданского звучания По щекам, да по стеклу, да по дороге. Александр Вулых — поэт. Родился в 1956 году в Москве. Работал журналистом в московских газетах. С 1992 по 1999 гг. редактировал собственное ежемесячное издание «Ночное рандеву». Работал на телевидении как редактор, сценарист и телеведущий на ОРТ, РТР, СТС, ТНТ, НТВ +. Автор популярной рубрики «Стих дня», выходившей ежедневно на «Русском Радио» с 1998 по 2000 гг. Известен как автор сценариев для популярных телевизионных программ и шоу, таких, как «Серебряная калоша», «Утренняя почта» и др. Автор текстов и либретто известных мюзиклов «12 стульев» и «Мата Хари», текстов песен звезд российской эстрады, художественных переводов стихов и прозы с румынского и молдавского языков. Лауреат литературных премий. Автор многих публикаций.
|