Свежий Номер

№ 2 (100), 2013

Вдоль тропы гуляют сквозняки,
И головки клонят васильки
Строго в направлении реки.

А заслышав медленный гудок,
Бурый пес натянет поводок
И поймает носом холодок.

Ну а в доме щелкают дрова,
Мысли превращаются в слова,
Понимаешь, что была права:

Здесь не бродит ветер перемен,
Пляшет пламя, что твоя Кармен.
Ничего я не хочу взамен…

Пока жизнь не иссякла,
Пока она трогала —
               ветром, теплом, рукой,
Пока не ушла на покой,
Пока не спрашивала
       про явного проходимца приятеля:
                                         «Кто он такой?
И зачем ты, дура (я — дура),
               стелешь ему так мягко?»

Пока надо мной чертила круги
И прощала мои долги,
А проступки мои
               толковала двояко,

В общем, прошлым летом,
                      не то весной,
Я ведь не говорила —
               останься со мной,
Мой последний, беловолосый,
Не наряжалась, будто на бал,
Не затевала долгий скандал,
Не задавала злые вопросы!

Ладно, прости, лети,
               я тебя подожду.
Будут листья опять громыхать в саду,
И газон угасать опрятно,
Целоваться школьники на ходу,
Продолжая жевать и болтать ерунду
(А старуха им вслед,
               щетинясь, как еж,
Собирательно-гневное: «Молодежь!»).

Знаю, ты
               какое-то время еще не придешь —
Пока жизнь не иссякла…

Человек играет на трубе —
Ни о чем, о чем-то очень личном…
Знаешь, я тоскую по тебе
В городе, к печали безразличном.

Человеку не везет в судьбе —
Ну и черт, как говорится, с нею,
Он в ответ играет на трубе…
Жаль, что я вот так же не сумею.

Мы с тобой опять почти на вы,
И звенит в ушах от расстоянья…
Никакой мелодией, увы,
Не восполнить этого зиянья.

Думаешь: надоели
                         одинаковые окошки,
Небо невзрачное городское
И дождь, что сверлит
                         то крыши, а то дорожки
И не хочет покоя.

А в квартале возле старой котельной
Жить, может быть, интересней,
Но нет давно ни тропы отдельной,
Ни птицы, сочиняющей песни.

Видимо, остается лишь память,
Где тепло и уютно,
Где уже не сумели нас до смерти ранить,
И где скучать не дают нам

Соседок пересуды-разговоры,
Мол, с кем я да во что я одета,
И ситцевые флоксы, без которых
И лето — не лето.

Здесь все по-прежнему:
               и шторы булавкой сколоты,
И бумаги навалены
               на столе и на табуретах.
Лишь любимые люди,
               так плотно населявшие стены комнаты,
Постепенно тускнеют
               и по одному — уходят с портретов.

Теперь в согласии с судьбой
Дни коротаю
И даже, ладно, быть с тобой
Уж не мечтаю,
А лишь бы просто был в живых
И жил, как хочешь —
При свете кленов огневых,
При свете ночи.

Сегодня — пасмурно на душе.
                                               И в окне
Нет спасенья:
Одни лишь темные ели,
                                    по колено в огне
Листьев осенних.

А ночью
            ветер поползет по земле —
Ни широты, ни разбега,
Одни лишь темные ели,
                                    по колено в золе
Первого снега…

Мне не впервой:
Расправлю небо над головой,
Двор засыплю листвой,
Танец затею, прости меня, Господи, огневой,
Прикинусь еще живой —
И тогда ты придешь и скажешь:
Я твой!..

Вроде рукой подать,
А не дойти никогда:
Тихая благодать,
Медленная вода.

Впереди холода,
Первых снежинок сверк…
Только бы не беда,
Только бы свет не мерк!

И цвели, как вчера,
Мальвы, меняя суть —
Если уже пора,
Если уже — забудь.

Не умножить года,
Вечность не обуздать…
Медленная вода,
Тихая благодать…