Свежий Номер

№ 3 (53), 2009

Делят землю,
делят небо,
делят Бога.

До чего же
наша жизнь
еще убога!

Все едино —
и земля,
и Бог, и небо.

Не понявший это,
словно бы и
не был.

Люблю бездумно рисовать простые линии,
из которых неожиданно прорастают узнаваемые предметы,
как будто из хаоса мне удалось
создать что-то вещественное,
из ничего — порядок.

Сижу и любуюсь им.

Ничто не мешало мне любить тебя
в это странное лето.
Ни твоя вечная занятость,
ни веселый нрав.
Ни солнце, безжалостно выжигавшее
твою кожу до красноты.
Ни твое философское спокойствие
в минуты отчаяния,
которое я не умела скрыть.

Ничто не мешало мне любить тебя
таким, каков ты есть.
Я любила тебя долго —
длинное, предлинное лето,
а море плескалось у ног…

Господи, я не навещаю тебя в храме.
Сторонюсь толпы, боясь раствориться в ней,
потерять свой голос и волю.

Не это ли ты называешь гордыней?

Господи, я не славлю тебя в храме.
Какой это грех — не знаю,
но не могу восхвалять тебя.

Ведь нет на земле покоя,
и льется, льется кровь людей и животных.

Господи, не сомневаюсь, что ты есть.
Что был на земле среди нас, грешных,
и знаешь, каково это.

Господи, не прошу отпустить грехи мои.
Отвечу за них сполна,
но яви милость —
выслушай…

Капля за каплей стекает время в реку вечности,
нет ему дела до нас, рождающихся или испускающих дух,
оно холодно и бесстрастно течет,
не обращая внимания на нас,
живущих.

Неумолимое, как палач, время делает свое дело —
каплю за каплей роняет глухо и равномерно,
только круглая бледная луна внимает ему.

И однажды это понимает каждый.

Хорошо бы стать точкой,
сжаться до предела,
чтоб душа отлетела
и не болела.

Что же до тела —
ему ждать любви надоело.
Хорошо бы стать точкой…
Да что станется с дочкой?

Ах, как славно!
Отболело, отвалилось, рассосалось,
ничего в душе былого не осталось!

Печаль полей,
сирот и вдов печаль,
твой скорбный цвет
сродни оттенку пепла…