Свежий Номер

№ 4 (197), 2022

Ты горемыка проклинай гостей
бумажный аист под шумок забредший
латунный лист не полно ли — о ней
нет эпитафий — я такой же прежний

где арфы слог недолго шлифовать
где жив шельмец с шагреневою кожей
и только набекрень и танцевать
и вслух сказать: поверьте мне — похожи

на ясновидцев наши мастера —
но по душе эзоповские речи
не только завтра только не вчера
не принимай — неискренность не легче

не по домам — довольно прощелыг
не удручайте ваших балагуров
я их питомец я уже привык
не огорчайте образумьте хмурых

фотограф плут навек запечатлей
валторны вензель над решеткой шаткой
признанье переплетчиц площадей
кривую мглу покинувших украдкой

о щеголь южный! шастать и шалеть
точить балясы ждать подслеповато
уже ушли — немного ли жалеть
уже далек уже себя просватал

куда еще? язычеством больны
но кто кивнет что сорваны крещенья?
здесь логово луны и сатаны
и кто шепнет что не было священней

что зной царит в рубахе нараспах
что шум грядет что тишина бессильна
что просьбы ждут на каменных столбах —
на этот раз кого еще спросили?

дельфин лиловый пряжка на ремне
и ты собрался? веет облаками
среди беды пригрезится ли мне
среди любви ли дремлет огоньками?

что знают долг — и слово выручай
несут порой обеими руками
кому прикажут — ты не замечай
не донимай не трогай узелками

что зреют сливы и вода свежа
что в путь умыться — Бог с тобой водица
что растеряв утешив подождав —
куда еще к закату расходиться?

что клей вишневый крепче позолот
что листья плавит лампа-волокуша
куда уже? и заново зовет —
куда еще? и недоверья слушай

мне жить как жать а временами ждать
полынь да хлеб да медяки-пустышки
трава спьяна не скоро горевать
не приучаться — это понаслышке

еще прохлада покаяний звон
линялый клен подковы вдоль забора
не поднимай — монисто похорон
и виноград за ширмой коридора

друзья приходят в белый балаган
цыганок держат горькие ромашки
не донимайте — только ли делам
пришел черед — изменчивы замашки

идут актеры — слово бобылям
входите плачьте — мы сыграем снова
я буду помнить долго ли была
ранима даль и невозвратно слово

что иногда увидится с трудом
что в наши дни возможно на мгновенье
что изведет что успокоит сном
законы неизменных поколений

что луг закошен и придут сказать
что косари заведомо убиты
что говор глух и высохла слеза
и мы теперь раскованы и квиты —

Орфеев голос Аполлонов лук —
не все равно ли? к осени прощенье
к зиме молва — не сосчитать разлук
лишь голуби услышат возвращенья.

А к осени не спросится узор
витых гардин — и людям с вечеринки
не позабыть насколько нехитер
прямоугольный говорок пластинки

неверна поступь — снова ни гроша
теперь пешком — еще к песку припали
твои следы — еще жива душа
навстречу мост — на цыпочки привстали

пропали — тишь и мимолетный плеск
и спящий лист не верящему дорог
все глуше крыши — озари навес
скорбящий парк — столкни к чертям пригорок

аллея сто шагов береговой
размытый пляж моргающая сводня
переведи на русский перерой
словарь намеков — завтра не сегодня

застегнут плащ — ты отсветом томим
как спичкой уголь как луной долина
не унывай еще поговорим
уже асфальт уже неизлечима

и смертоносна в горле хрипота
уже от павших в битве изваяний
домов долгов дождлива нищета
а высота не видит расставаний

неравнодушен рыжий балахон
литых витрин к безумной заварухе
оград и крыш — и прячась за балкон
пустой прожектор обратился к слуху

что слышать мне? что придадут потом?
без роду-племени проведай передумай
что служба длится словно кверху дном
корабль и ветром не заполнит трюмы

что в наше время спешная сильна
смешливая и злая потасовка
деревьев стен и музыки спьяна
что каждый час уже наизготовку

что признаков что попросту невзгод —
молитве места не искать — оставят
и переспросят скоро ли поймет —
старею мама — возвращенья старят

вишневой пылью скажется тоска
я молчалив и знаю атрибуты
дождей и снов — из одного лотка
закуплены одеты и обуты

и вот опять дела мои просты
и вот опять лиха беда начало
никто не знал — не обернувшись ты
входил к себе — ничто не выручало

о горечь губ и красного вина
и очертанья глаз угомонивших
октябрьской ранью в переплет окна
повеявшей за стольких нелюбивших!

Едва отринувшись от шпал
что завершаясь затевались
мы с корабля сошли на бал
и в этой гуще затерялись

возможно южная молва
не разнесла о нас пословиц —
но так казалось нам едва
мы перешли границы в слове

и вместо клятв не обольщать
невразумительно осекшись
друзья пытались обещать
за стол суждения усевшись

бросалась к лампе мелюзга
но занимала суть решений
определяющая — зга
порядка или приглашений

сквозь кроны горбился дворец
повсюду споры обещало
все то что вышло наконец
и только веткою качало

и мне признаться нелегко —
знать никудышний я философ —
что мед и медь и молоко
милее косвенных запросов

зрачками ссохшихся теней
они глядят и брови хмурят
туда где прядая темней
туманясь пенится Ингури

и я кричу во все глаза
что нет покоя для мытарства
хотя бессмысленна слеза
пока в огрехах государства

все так подвластно лести в том
что ласки требует в награду!
стянуло заводь как дождем
стянуло простынь палисада

но повседневности наркоз
еще утроен на поверку
и позвоночники стрекоз
привычно выгнуты по ветру.

Не много ли? немного ли? не знаю —
на самом деле дали влюблены —
и застывала синева ночная
на желтоватом блюдечке луны

в кафе воскресным светом не изъятом
из области намеренной пришла
себя не удручавшая возвратом
частица неизбывного тепла

я взял и вышел — выше чуть блистали
районные афиши — предо мной
размеренные промахи печали
привычно покидали свет дневной

и виделось мне лишнее пространство
сместившее понятия в одно
такое же неверное убранство
как белое и красное вино

и думалось поистине смелее
что если даже с чаркой обойдут —
какое неотправное лелеем
заметное лишь тем кого не ждут

как будто бы музыкой полковою
приподнята трагедия на щит —
так близится свидание конвою
а между тем лишь плачет да молчит

но полнилась уверенностью прежней
не выданная силища дотла
и краешком сквозила безутешней
надеясь успокоить как могла.

С коромысла венок изнемог
мы еще не вернулись из промысла
выпью кофе и выберу слог
нержавеющей стали и домысла

это верного рая залог
мы опять понаслышке знакомимся
никого не услышав запомнимся
я надеюсь под самый зарок

и настанет дневная пора
и на дне суматохи оттаявшей
мы увидим души в нас не чаявший
междуночный разбег до утра.

Казалось степь меня поймет —
все этой ночью было близко
и приближались мы вразлет
а оказались слишком низко

стояла рядышком вода
и понимали мы отныне
что не перечить иногда
полезно ласковой долине

шумел маслинами разбег
и останавливался просто
как будто близкий человек
стоял на дальнем перекрестке

мы замечали — по краям
растут приветственные взмахи
удостоверившись что там
развеять могут наши страхи

табак по-прежнему родной
цветет и помнит об отваге
и влагой полнятся ночной
и базилики и баклаги

тебя как некогда все нет
хотя ты рядом и утешишь
но смятой пачкой сигарет
блеснет молчание все тех же

и так тогдашний крепок дух
и так покорны притязанья!
я балансирую за двух
на прочной тропке осязанья

мне все равно хоть я во сне
собой попробую сказаться —
так разреши теперь и мне
нечастым гребнем причесаться

и забери меня как весть
из тех в попытке избавленья
стихи вбирающих как есть
не выбирая искупленья.