Свежий Номер

№ 5 (79), 2011

30 мая в 8 часов 10 минут вечера я родила свою Настюшу. Мама рассказывала потом, что как только прорезалась голова, Настюшка завертела ею и посмотрела на всех Женькиными глазами. Она появилась на свет одновременно с мальчиком женщины, которая рожала на соседнем столе. Акушерка принимала у меня, а мама помогала той, но то и дело металась от одного стола к другому. Мы так вдвоем орали, что весь роддом встал на уши. Наши дети тоже закричали вместе. Мне сказали: «Девочка», а рядом сказали: «Мальчик». Со мной от радости началась истерика. Но акушерка строго приказала, чтоб я сейчас же прекратила реветь, иначе ребенку будет плохо. И я перестала. Потом, отдыхая на столах, мы завели с моей соседкой светское знакомство. Я узнала, что она назвала своего сына Виталием, а «вита» значит жизнь. Потом Женька сообщил мне, что Анастасия означает «воскресшая». А все вместе — воскресшая жизнь.

Уже 2 дня работаю в школе учительницей французского. С 4-го по 7-й классы. Мои часы, да плюс ставка «француженки», которая весь сентябрь пробудет в отпуске. Тетя Аллочка, она у нас председатель профкома учителей, хочет, чтоб я перешла работать в дом пионеров. Ну, посмотрим. От горкома комсомола я отбилась, куда меня хотели устроить по блату, теперь вот дом пионеров зачем-то навязывают. Надо узнать, положены ли мне подъемные, раз я все же вернулась на ниву просвещения. 4-й класс мой, все такие душки. Хочется их знакомить с чем-то помимо уроков. Посмотрим, что из этого получится.
Римма взяла на один день поносить мои часы и носит уже целую неделю. У нее был выкидыш. Но в маленьком сроке. Все равно кошмар. Почему-то сегодня сочинился странный стишок.

В 7-м «б» даже читать не умеют. С ними невозможно работать. Абсолютно неразвитые дети. А этим деткам уже по 13-14 лет.
Римма наконец начинает понимать, что ее друг конченный наркоман. Сила кайфа велика, даже если кто-то пытается спрыгнуть с этой системы. Она прозревает, а оторваться от него не может. Грязное, отвратное, бездуховное болото. Опять она во что-то вляпалась, а я ей ничем не могу помочь. Она будто меня не слышит. К ним с ее дружком приходят разные люди. Теперь, в основном, друзья по наркоте. Наркомания — болезнь стадная.

Все эти надоевшие дела с оформлением на работу. Но, как выясняется, основная работа будет у меня в доме пионеров руководителем драмкружка. Уже со вчерашнего дня детей стали гонять на свеклу и картошку, даже четвероклассников. Так что в понедельник у меня уроков не будет. Ко мне пока со свеклой не пристают, да и вряд ли до меня доберутся. Все-таки я, как всегда, на привилегированном положении. На вчерашнем профсоюзном собрании избрали страхагента. Это такой человек, который должен ходить по домам учителей в случае их болезни и проверять, действительно ли учителя болеют или сачкуют. Я в отпаде. Можно себе представить: человек лежит с высокой температурой, а тут какой-то страхагент приходит чего-то вынюхивать. Одна учительница выступила, говорит: «Мы должны развивать школьное самоуправление, товарищи. Все вы, наверно, наблюдаете по телевизору, как это делается. А потому нам надо усилить контроль за школьниками и проверять их постоянно». Железная логика. Среди педсостава два молодых учителя мужского пола. Один из них очень активный.

Детей все еще гоняют на свеклу, и неделю они не учатся. А я прихожу в школу, с кем-нибудь поболтаю и ухожу. Мама с Робертом уехали в путешествие. Читаю рассказы Искандера. В последнее время я не задумывалась над тем, люблю ли я Женьку или нет. Но сегодня он задержался с работы, а я здесь сижу и схожу с ума. Вдруг с ним что-нибудь случилось?
Римма, кажется, решилась на разрыв с марафетчиком. Но они уже договорились с Таней пойти в бар в субботу. Ей, видите ли, плохо и надо развеяться. Она мне сообщила недавно, что дипломаты приезжают на периферию выбирать себе жен. Я ее успокоила, что нам подобная перспектива не грозит. Это же надо додуматься до такой пошлости!

Его все еще нет. Когда он придет???

Второй день Женя мотается в Тамбов на областной семинар так называемых молодых литераторов. Я порой поражаюсь, как не стыдно некоторым причислять себя к поэтам и писателям.
Читаю дневник Т. Л. Сухотиной-Толстой и хочу выписать оттуда несколько занимательных отрывков.
«И в моем воспитании, хотя сравнительно меня прекрасно воспитали, сколько было ошибок! Я помню, например, раз мне мама сказала, когда мне было уже 15 лет, что иногда, когда мужчина с девушкой или женщиной живут в одном доме, то у них могут родиться дети. И я помню, как я мучилась и сколько ночей не спала, боясь, что вдруг у меня будет ребенок, потому что у нас в доме жил учитель».
Когда я лет в 6 узнала во дворе, как появляются дети, я была настолько шокирована, что поклялась никогда не выходить замуж. И заставила всех девочек тоже поклясться. Они поклялись, но как-то, помню, не очень охотно. До 12 лет примерно я была раздавлена нюансами отношений между мужчиной и женщиной. А затем привыкла. Куда деваться…
«…Влюбление — это гадость, а любовь — это великое дело».
Я думаю, никакая не гадость «влюбление», то есть влюбленность. Это всегда приятно. Чувство, близкое любви, только более радостное и более праздничное.
«…Но потом пришла к тому заключению, что… Верин афоризм, что «одиночество есть мать всех пороков», можно заменить на то, что… эгоизм есть мать всех пороков, потому что и одиночество вытекает из эгоизма».
Мне кажется, что доля правды в этом есть, но только доля.
«…Папа говорит, что для него, совсем как новая вещь, пришло то сознание, что всякое удовольствие неизбежно за собой принесет оскомину и что все, что должен человек делать — тяжело и трудно».
«Ты надоел мне своим нытьем»! — сказала бы я папе на это.
«…Право, наши привязанности столько нам горя приносят! Но, все-таки, жизнь лучше с ними, чем без них».
Вот с этим я согласна полностью.
Я недавно читала мемуары Е. Гоголевой. Она там пишет о Южине. Ему цыганка нагадала, что он умрет на чужбине, а после смерти тело его 40 дней будет летать по морям и по суше, прежде, чем обретет покой в земле.
Все посмеялись над этим. Но все так и произошло. Южин уехал лечиться во Францию и умер там. Жена везла его тело сначала по морю в Батум, затем на его родину в Тифлис, потом в Москву и похоронили его ровно на 40-й день.
Женя вернулся из Тамбова. Сказал, что его обвиняют в конструктивизме, но в целом все прошло интересно в кругах тамбовских парнасцев.
Оля прислала письмо. Я хочу к ней в гости в Ленинград дня на 2, но только при наличии некоторых немаловажных обстоятельств.
Римма отдала марафетчику 40 руб., чтоб он заплатил за квартиру и в этот же день ушла от него. Когда я сказала ей, что бабы не дадут помереть не работающему «Юрочке» от голода, она промолчала. Развал личности, страшно смотреть. Хотя там и личности еще никакой не было — одна личинка недозрелая, а развал уже произошел. Никто из ее подруг не завяз в этой компании кроме нее, хотя сами же эти подруги ее туда и притащили. В сущности, некоторым женщинам все равно, наверное, кого любить, потому что любовь в них самих, а сам предмет просто повод для того, чтоб воспылали страсти. И кто посмотрит на них ласково, к тому женщины и тянутся. Но никогда, наверно, в отличие от Риммы, я не смогла бы полюбить безликое существо. Порочное — могла бы, а безликое — нет.
Звонила мама из Воронежа. Они с Робертом 23-го уезжают в Сочи.
Один из учителей нашей школы оказался братом Людмилы. Он преподает черчение. Он сказал ей, а она передала мне, что я всегда очень хорошо одета. Приятно. В последнее время я сама себе много шила, но машинка сломалась.

Женя вздыхает в спальне, не может уснуть. Он не признает никаких таблеток. Мамино воспитание. И не курит, что тоже хорошо. Меня настолько отец в детстве обкурил, что, кто знает, какой вред он мне нанес. Я считала жизнь моего отца трагедией и старалась его понять. Но, в конечном счете, его существование оказалось сочетанием фарса с мелодрамой. Не могу сказать, что он теперь счастлив в своей новой семье.

Женя написал раздолбательную статью об одной тамбовской поэтессе и все только потому, что она заявила ему, что словосочетание «пару раз» неграмотное. Целый вечер он наяривал на машинке с целью надавать ей щелчков. Бедная поэтесса! Вторая новость — это то, что он получил свою первую зарплату и первые 5 руб. ушли из нее сантехнику, которого я сегодня вызвала с трудом по телефону. Сантехники у нас в городе страшный дефицит и большая роскошь. Их вообще пора заносить в Красную книгу.
Меня достает Зинаида Ивановна. Видно, Римма достукалась. Вчера — звонок по телефону:
— Где Римма?
— Не знаю. На работе, наверно.
— А до какого часу она работает?
— Я не знаю, Зинаида Ивановна.
Потом разобрать уже было практически невозможно, потому что Риммина мать горько рыдала. Спрашивала меня, почему я позвонила Римме в субботу и посоветовала посмотреть программу «Здоровье», в которой как раз показывали алкоголиков и наркоманов. Я сказала, что просто так. Тем более, что и правда просто так. Я не знала, о чем там речь, но как на грех, передача оказалась как раз по теме. А сегодня З. И. пришла сама.
— Что общего у Риммы с Таней?
— Боже мой, — говорю,— ну, просто подружки.
— Повлияй на Римму, чтоб она с этой опасной девицей не встречалась больше. Все беды от нее одной.
— Да мне тоже не нравится их дружба, но я вряд ли смогу как-то повлиять. Тем более на то, чтоб Римма с ней не дружила. Может быть, вам самой нужно с Риммой поговорить откровенно?
— Да не идет она ни на какие разговоры. Все от меня скрывает. Недавно ей понадобился эфедрин. Зачем, спрашивается, ей понадобился наркотик? (Я подумала: друга своего от ломки спасала.) Зачем она ездит в Тамбов то и дело? Что она там забыла?
— Про эфедрин не знаю. Может, попросил кто-то из знакомых. А в Тамбове у нее, повидимому, подруга.
— Почему бы ей мне самой обо всем не рассказать?
И так далее. Из разговора я заключила, что беспокойство З. И. началось с того момента, как явилась к ней Света из Тамбова, которая сама же и познакомила Римму с Юрой, и что-то наговорила З. И. Я так толком и не поняла, что именно.
Если все же Римма и вправду решится уйти от него, это будет не рядовой случай в ее практике. Обычно всегда оставляли ее. Она из тех женщин, которые сильно привязываются, и в удачных союзах это даже хорошо.
Хочу почитать Белова. Много чего хочется почитать. Но у меня совсем мало для чтения времени остается. Хотя ничем таким особенным я не занята. Даже работаю мало сейчас. Много времени уходит на квартиру, обеды, стирки. Но меня это не слишком утомляет, так как я по природе своей домоседка и домохозяйка, хотя Женька этому не верит. Он воспринимает меня совсем по-другому. Посмотрела «Еще раз про любовь» с Татьяной Дорониной. Каждый раз мне жалко эту героиню, которая любит, а потом вдруг погибает, и даже слезу вышибает этот фильм. Сейчас показывают четырехсерийный новый х. ф. «Отцы и дети». Когда умрет Базаров, тоже, наверно, буду рыдать. Но это в зависимости от того, как он будет умирать. А то, может, и не потянет на слезу.
Оля пишет, что ведет дневник. И, видимо, только про Олега.
Римма говорит, КАК бы она могла наслаждаться жизнью, если бы с ней рядом был любимый. Я спросила: «Как?»
— За грибами бы ходили, в кино, просто гуляли бы. Да что угодно!
А вот Женька меня не берет за грибами. Во-первых потому, что он ходит быстро, а я медленно. Хотя я и не понимаю порой, удобно ли ему на такой скорости собирать грибы, а во-вторых, он боится, что вдруг на нас какая-нибудь шайка нападет, а он защитить меня не сможет. Гулять просто так я с ним тоже не люблю. Потому что мне приходится бежать за ним, а не гулять. А если я разозлюсь и заставлю его сбавить темп, то уже через две минуты ходьбы его скорость по инерции возрастает и нет никаких сил за ним угнаться, даже если я прицеплюсь к его рукаву. Из этого я делаю далеко идущие выводы, то есть: в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. И еще какие-то басни вспоминаются про ослов, мартышек и косолапых мишек.

Опять звонила тетя Аллочка. Завгороно Н. хочет загнать меня в деревню. Предлагает место воспитателя в той же школе, в которой работает Женя. А я подумала, что если потеряю место в 1-й школе, то мне уже трудно будет найти что-либо подходящее в городе. К тому же, из деревни будет вдвоем выбраться труднее. Я сначала, не подумав, согласилась, а потом отказалась. Да и привыкла я уже к своим ученикам, и мне, как ни странно, все это даже понравилось. А то, что я работаю за В., так она только через год выйдет из декрета. Мало ли, что за это время произойдет. Хотя права была Марина, когда сказала, что нас воспитывали для счастья, а не для труда. Поссорилась с горгазом по телефону. Придется опять прибегнуть к старому методу: назвать фамилию и имя мамы. Я им говорю: «Вас не дождешься. А если мы взорвемся?» А они: «Знать ничего не хотим». Их тоже воспитывали для счастья.
Женька мне рассказывает о своих воспитанниках и чему он их там учит. Очень смешно.
— Сначала кто выходит из двери? — спрашивает он.
— Девочки! — пищат девочки.
— А потом?
И неимоверно испачканные и сопливые мальчишки басят:
— Джентльмены.

Ленка К., переводчица, на чье место меня хотели определить, родила три дня назад мертвого ребенка. Все ее жалеют и причитают, и даже Женька, который не может понять, что Ленка счастливее меня. Горе уйдет, и она еще нарожает себе детей. И будет счастлива. А жить с постоянным горем внутри, без просветления, не зная, для чего ты живешь, без надежды и уверенности в том, что у тебя когда-нибудь будет ребенок, каждый месяц переживая стресс с ощущением пустоты нашего союза — это страшно. Ладно, хватит об этом.

Мама не приезжает. Завтра две недели, как уехала. Прислала телеграмму из Сочи, что доехала нормально. В школе мне еще дают ставку завуча дополнительно. Получать буду много, но не вылезать при этом из школы. Тетя Аллочка велела поставить Н. бутылку коньяка. Голова побаливает и грудь. И чувствую, что-то со мной творится. Может, кажется просто. Ольга пишет, что к ней приехала мать и помогает устраиваться.

Ночью болело сердце. Этого еще не хватало. Видимо, с поездкой к Ольге ничего не выйдет. Если бы не холода. Даже дни свободные есть, но боюсь холодов. Насчет зарплаты все молчат, и я молчу. Надо заплатить за некоторые вещи: свитер, пальто и т. д. Недавно подумала: если в ближайшее же время в моей жизни не произойдет что-либо замечательное, я не смогу дальше жить. Сначала было отчаянье. А теперь просто усталость. Усталость от отчаянья. И это последний предел, дальше которого ничего быть не может, кроме выхода из тупика.
Я с ужасом чувствую, что во мне нет уже сил для борьбы, и мне ничего не остается, как положиться на волю судьбы. Видит Бог — я делала все, что было в моих силах. И больше не могу.

Вчера прилетела Римма и рассказывает, что была у марафетчика. Застала там полную семейную идиллию с его бывшей женщиной. Он — в Надином шлафроке, на столе ее косметичка и чистое белье, тапки Риммины выброшены в помойку, и только Риммины сиротливые шторы недоуменно болтаются еще на окнах. Римма собрала свои кассеты и поискала магнитофон, но не нашла. Он при этом сказал, что его украли. Ну, понятно. Он вел себя беспокойно. Не знал, как объясниться, но все было и так ясно. Римма ушла и, пока я убирала, все сокрушалась по поводу его подлости.
А я сказала: «К счастью. Убила бы на него не три месяца, а три года, вот тогда бы надо было сокрушаться». А она говорила, что нужно время, чтобы забыть. Предложила ей даже погадать для успокоения. Но я без карт наперед вижу ее судьбу. Года через два примерно она выйдет замуж за человека, который будет обеспеченным и немного младше ее. Договорились, что поедем сегодня в Тамбов заказывать ей пальто в ателье и встретиться с Элиной насчет фотографий — она нащелкала нас во время получения диплома. Но мне надо еще успеть на примерку, заплатить за телефон и купить кое-что.
Получила вчера зарплату, и директриса опять говорила со мной о вакансии завуча, потому что с этим еще не все решено. Но она хочет, чтоб эту работу вела я. А я теперь не знаю, так как открываются, кажется, некоторые обстоятельства, в чем я еще не совсем уверена, но для которых и живу на этом свете. И если это так, то от места завуча я откажусь, потому что заранее знаю, что протекать у меня все будет трудно. Я даже боюсь подумать о конечном результате, об этом чуде. Все, боюсь сглазить.

Состояние мое более, чем интересное. Всю неделю меня мутило. Если это токсикоз, то не рановато ли? Ем то сладкое, то соленое и все время боюсь, что что-то случится.
Интересный факт: две недели назад Римма встретила Люсю, а та вдруг спрашивает: «Там Наташка не беременная случайно? Весь город об этом говорит». Вот это да! Я сама еще только догадываюсь, а город уже заговорил. Ну, разумеется. Городок у нас еще тот — всевидящий и всеслышащий город колдунов.
Мама приехала в воскресенье. Как я рада! Привезла гранаты и сладости.

Мои четвероклашки устают от французского. К тому же, это у них всегда последний урок. Говорила с директрисой, отказалась от места завуча, а она огорчилась. Надо было объяснить причину, но все звучало как-то не слишком убедительно, поэтому я сказала на свой страх и риск, что, возможно, мне придется уходить в декрет. Претензии отпали мгновенно, но на душе стало муторно от такой моей откровенности. Полдня меня тошнило.
Сказала Жене. Неожиданная реакция. Не слишком много радости и ведет себя беспокойно. Я знаю, о чем он думает: что ребенок будет мешать его дальнейшей жизни. Если у меня и на этот раз ничего не получится, произойдет что-то плохое, о чем думать не хочу, я решила, что расстанусь с ним. Я его понимаю. Он еще слишком молодой, и его развитие гораздо ниже в этом плане моего, в нем еще не проснулись отцовские инстинкты, у мужчин они просыпаются гораздо позднее. Кроме того, у него и без того насыщенная его репортерской работой жизнь. Мы не смотрим в одну сторону, вот и вся беда.

Пришла Людмила и позвала нас на заседание книжного объединения «Факел» и на дискотеку. Это было вчера. Людмила пригласила на «Факел» Никанорова — тамбовского журналиста, собравшего 15 тысяч экспонатов для литературного музея, среди которых, в частности, перстень Шаляпина и какой-то фантастический, обросший легендами, индийский кинжал Асеева, извлеченный, скорее всего, при помощи раскопок одного из тамбовских огородов. На «Факел» мы опоздали. Никаноров уже вовсю рассказывал о Тамбове, «Тамбовской казначейше» Лермонтова и о своей работе с какими-то итальянцами. Потом мы потащили Никанорова в кафе на дискотеку. Хитрая Людмила отдала его нам. По дороге Никаноров рассказывал нам о писателе П. Сказал про него, что одиозная личность и порядочная дрянь. Что на него во всех провинциальных точках нашей страны работают литературные негры и поставщики псевдоисторической информации. О поэтессе К. отзывался плохо. Говорил, что с Ш. невозможно разговаривать, а Ш., в отличие от Никанорова, писатель легендарный. Только, наверно, об Антокольском были положительные отзывы. Все остальные — сволочи и дураки. Забыла: еще В. Котов, ныне покойный, который написал «А мы монтажники, высотники», был закадычный друг Никанорова, оказывается. Потом много рассказывал о своем двухлетнем внуке, с которым он изучает при помощи картинок сразу три языка. Дискотека проходила в нормальном режиме и не так дико, как я ожидала. Никаноров заупрямился и сказал: «Если бы я знал, что меня поведут в кафе, никогда бы не согласился приехать. Это не моя аудитория». Но аудитория собралась как раз из общества книголюбов, и его приняли на бис. Никто даже не жевал во время выступления Никанорова, и он мастерски повторил все то, что рассказывал нам на «Факеле», причем с одними и теми же заученными шутками, половину из которых наши утонченные книголюбы так почему-то и не восприняли. Затем ему торжественно вручили книгу Е. Исаева, на что Никаноров во всеуслышание объявил, что Исаев — тоже его закадычный друг, и все были очень удивлены и завидовали. Он так вошел во вкус под конец, что даже не захотел уезжать, когда к нему подошла Людмила и сказала, что лимузин подан. Еле выволокли его из кафе и проводили до лимузина.
На дискотеке я встретила своих знакомых: комсомольского секретаря Снежану — в неизменном, на все случаи жизни, добротном шерстяном костюме. Понятное дело, она не танцевала, а пасла всех нас. Зачем ей переодеваться? Еще Марина — Сережина невеста, которая обещает за него выйти и вот уже несколько лет динамит. Тетя Аллочка утверждает, что Марина «страшненькая». Но у нее все «страшненькие», кто не из ее клана. На самом деле, Марина очень симпатичная. Мне хотелось потанцевать, но с кем? Женька сказал: «Пойду возьму интервью у Никанорова» и исчез. А я сидела и злилась.

Приходила Людмила обсудить Никанорова и показать новые тряпки. Она уже подготовила о нем передачу по радио, на которое никого не пускает и считает, что это все ее, единоличное. Женька, который должен был пригласить на четверг двух поэтов, пролетел с ними. Людмила сказала: «Давайте тогда позовем Стаха Начаса. Пусть почитает свои стишки. А ты, Женечка, выступишь с обзором о литературном Тамбове». На том и порешили. А потом она рассказывала, как пригласила однажды поэта Ш., который посвятил свое выступление еще одному тамбовскому литератору — поэту К., и Людмила перед своей публикой чуть со стыда не сгорела, потому что Ш. считывал текст буквально по слогам, как будто его в школе не научили читать, и говорил — через пень-колода. А у Никанорова, сказала она, хотя бы язык подвешен и артистические данные, но одет был так, что если б заранее знали, то сложились бы и купили ему рубашку.

Зря я прочитала дневник Т. Л. Толстой. Внушаемость у меня просто катастрофическая. Она пишет о том, что рожала подряд 4-х мертвых детей и только на 5-й раз разрешилась дочерью. Я вот теперь тоже думаю: а вдруг и у меня так же? У нее — почки, а у меня — резус отрицательный. Это то, что называют голубой кровью, но лучше уж иметь нормальную. Я продержалась почти 6 недель, а впереди такая бесконечность. Сейчас стоит только простудиться… Или как-нибудь не так повернуться.
В пятницу Женю кладут в больницу на обследование. Это связано с армией (возьмут его или нет). И это недели на две, не меньше. Приказал мне покупать каждый день по три номера «Трудовой нови», так как всю предстоящую неделю регулярно будут выходить его статьи. Он еще к тому же внештатный корреспондент «Комсомольского знамени». Мама сегодня дежурит, а Римма уезжает к Марине в деревню, так что мне быть одной целые сутки, хотя я и не одна. Но этот гном уже не дает мне спокойно жить. Третью ночь я не сплю, не могу вдохнуть в себя воздух и ужасно мучаюсь. Хуже всего, когда нечем дышать. Мама говорит: «Токсикоз». Хотела сегодня сходить в поликлинику сделать ЭКГ, но днем мне еще терпимо. Главное — пережить ночь.
Сшили мне в мастерской, наконец, полупальто с юбкой. Но пуговицы мои потеряли. Оказалось, они пришпандорили их к чужому пальто. Вот это номер! Я купила новые пуговицы и сама пришивала их дома за них. Примеряла все, и Римма сказала мне, что я выгляжу в этом наряде как дама из министерства. Не очень-то, значит, хорошо. Гуляли с ней целый вечер и встретили Вечного Студента. Он получил, наконец, квартиру и обещал пригласить на новоселье, когда сделает ремонт. Недавно посмотрел документальный фильм «Бывшие» о Кузьминском и Синявином и рассказывал, в связи с этим, что Синявина знал близко, когда жил в то время в Ленинграде, а про К. ходили легенды. Его долго не отпускали в Штаты, по словам В. С., и тогда он поспорил со своими друзьями, что заберется голым на шпиль Петропаловской крепости. После этого его держать не стали, и он уехал, захватив с собой все ценное, что можно было взять. Кто он Льву Толстому, я так и не поняла. Может быть, какой-то дальний правнук. Синявин в этом фильме — вернувшийся раскаявшийся «грешник». Ну, понятно, что это режиссура КГБ. Долго ли он проживет здесь и что они потом будут говорить, когда он укатит обратно?
В. С. заходил вчера к нам, принес 5-й том Козинцева.
Тетя Аллочка предлагает путевки заграницу. Но я не знаю: всего боюсь теперь. Даже в Москву, не то что заграницу. Может, зря делаю, что боюсь. Надо спокойно жить и ни о чем не думать. В начале сентября, когда еще не знала ни о чем, встречала Надю Д. Она все лето лечилась, ездила на грязи. Говорит, что если ничего не получится, придется пробовать какую-то гормональную терапию. Ей сначала надо проверить мужа, а уж потом самой лечиться.
На «Факеле» передо мной сидели две училки, и одна спрашивает у другой: «Это какая Менделеева? Жена Блока?» Другая говорит: «Да». «Это первая или вторая?» «Вторая, кажется». «А много у него жен было?» «Да уж не одна, конечно».
Да… Послушала бы Любовь Дмитриевна, что она была у Блока не одна жена. Но любовниц было, действительно, много.
Вчера маму вызывали на внематочную и мне по этому поводу взбрела в голову новая идея: а вдруг и у меня тоже? Вчера-сегодня я опять спала с мамой, и, конечно, всю ночь ей мешала. А когда я перебиралась к ней со своей подушкой, она с завистью посмотрела на Женю, которому предстояло спать одному и сказала: «Везет же некоторым».
Я сегодня сделаю голубцы и отвезу ему в больницу.

Не могу дышать. Задыхаюсь. От этого можно сойти с ума.

Вчера штудировала журналы за 86 год, которые выписывает мама по работе и определила по одной статье, что у меня будет девочка. Но до этого я определила это по иголке, которая вращается над рукой как бешеная, сколько бы раз я ни проводила эксперимент. Самочувствие: все вроде бы и ничего пока, если бы не дыхание. Мама говорит — неврогенная реакция. Через час готовы будут голубцы и поедем к Жене.
Я окончательно отказалась от места завуча. Мама сказала: «Ребенок дороже». Римма тогда так и не съездила к Марине. Ей приснился дурной сон. Она осталась ночевать у меня. И мы говорили почему-то о смысле жизни. Римма утверждает, что смысл заключается в самой жизни. Каждый день проживаю как подарок и удивляюсь, что просыпаюсь еще. Мне надо настроить себя правильно. У меня все будет хорошо и я все преодолею.
Были у Жени. Он там ничего не ест. Не может. И все пишет, пишет, пишет. Говорит, что скоро его выпишут. Ему там тяжело.
Я все жду, когда у меня, наконец, восстановится дыхание. Завтра сделаю ЭКГ и сдам кровь.

Урок у меня завтра в 7 «б». Это единственный класс, который я не люблю. Какой он по расписанию, надо посмотреть.

ЭКГ я сделала и терапевт меня послушала. С сердцем все нормально. А задыхание — это токсикоз, так она сказала. Прописала мне валерьянку и больше на воздухе бывать. Такое я и сама могла бы себе прописать. Сказала еще, что подобная реакция случается у многих, я не первая, так что успокоила. Еще хорошо то, что у меня почти нет приступов тошноты.
Пили у Риммы чай утром. Болтали. Надоела она мне разговорами о своей амебе. Перечитывала Рожнова «Пророки и чудотворцы»: «Не без успеха применял Распутин и самовнушение. Когда подосланная его врагом иеромонахом Илиодором фанатичка Хиония Гусева пырнула старца ножом в живот, положение его считали безнадежным. …Однако трагической развязки не последовало. Бывшие в это время около него люди рассказывали, что он часами упорно твердил: “Выживу, выживу, выживу…” И выжил».

Я забыла, что такое нормально дышать. Если мое дыхание когда-нибудь восстановится, жизнь, наверно, покажется чудом. Но я сама ждала этого момента. Слишком долго ждала, чтобы не вытерпеть физические страдания, которые, несмотря ни на что, легче душевных.
Женю не выписали в понедельник. Может быть, сегодня выпишут. Но как-то не до него, настолько мне плохо.

Приезжал Женин отец в Тамбов, в командировку. Заходил к нам. Сегодня 7 недель, а дышать нормально я еще не могу. В понедельник буду опять сдавать кровь на антитела, если доживу.

Антител не обнаружили. Встретила по дороге в больницу Люсю. Рассказала мне новости о наших одноклассниках. С. развелась с П., Лена Т. загуляла, как и А. Родители мужа С. построили им с мужем большущий дом.
Вчера говорю одному мальчику из 6-го класса, который не может читать даже по-русски, куда я со своим французским лезу: «Буду работать с тобой индивидуально». Он: «Как, как?» Я: «Индивидуально. Ты что, не знаешь этого слова?» «Не-а!» «Ну, короче, тэт-а-тэт».
С Риммулей общаемся часто. Приходим по очереди друг к другу, в зависимости от наших расписаний.
Вчера в крохотной учительской, где помещается от силы 2 стола впритык друг к другу, но всегда набирается масса народу, Любовь Сергеевна заявляет во всеуслышание: «Н. И.! Почему вы отказались от организаторства?»
«Потому что мне, вероятно, предстоит уйти в декрет», — говорю я честно. И ко всеобщему удовольствию. Оглоушила я всех, надо с ними поосторожнее. Я не ношу кольца, и вся мужская половина думает, что я не замужем. Представляю, как я шокировала этих мужиков.
Надо подобрать 6 цветов шерсти. Я хочу попробовать связать себе свитер. Кажется, постепенно продышалась. Начала разбирать в квартире. Римма кормит меня то и дело блинами с квасом и солеными орешками, и говорит, что ее не устраивает работа. Но забывает марафетчика и тоже начинает разбирать в квартире.
Женя готовит литературное выступление на 16 ноября. На днях начнутся каникулы. Он уедет в Москву на неделю. А я в Москву не поеду, хотя и хочется.

Римма позвала завтракать. Вчера я пекла пироги. И с самого начала их еще можно было есть, а сегодня уже в рот не возьмешь. Читаю «Диалог о воспитании». Ничего нового. Просто систематизирую знания.
Пироги Женька сложил в пакет и понес своим школьникам, сказав, что они все слопают. Н. починила мне машинку. Я уже придумала себе новый костюм. Мама обещала принести книгу специальную, для беременных. Мне нравится смотреть в магазине на детские распашонки и прочие штучки, но покупать нельзя, плохая примета. Когда мне Надя Д. рассказала о том, как она приобретала все детское, даже игрушки, а потом у нее родился мертвый ребенок, я даже все те детские книги, которые у меня были, забросила подальше на шкаф.

Марина так и не вышла замуж за Сережу. И дело даже не в том, что они не подходят друг другу по росту. Просто он ей, похоже, неинтересен.
Вчера целый день лежала и читала журналы («Работницу», медицинские, «Физкультуру и спорт»). Выяснила, что возможность родить близнецов составляет у меня только 30%. Женя уехал в Москву, а я не поехала — испугалась. Директриса разговаривала со мной на повышенных тонах. А я пошла к маме после этого, и она мне выписала больничный на 3 дня. Будет знать, как орать на беременных. Скорей бы зима.
Последние слова Надежды Васильевны (директрисы): «Надо все-таки прислушиваться и приглядываться к тому, что происходит в школе». Если бы она только знала, насколько мне в данный период на их школу наплевать. Не до школы мне сейчас. Я только и думаю о том, как бы выносить ребенка. В этом единственный смысл сейчас, но она не поймет, потому что у нее, наверно, не рождались мертвые дети, и она не ждала беременности по 4 года.

Вчера Римма приходила переночевать. Я ей погадала. Нагадала какого-то бубнового короля, супермена. Размышляли над тем, покупать ли ей платье импортное из входящего опять в моду крепдешина, которое одна баба продает с рук. Решили, что слишком дорого. Да если бы еще новое было! А то поносила, а цену такую заламывает (120 р.)! Ольга прислала письмо, и мы с горечью обсуждали факт, что ее угораздило влюбиться в женатого мужика. Да еще с двумя детьми. Сделали вывод, что такие отношения, как правило, ничем хорошим не заканчиваются. Между прочим, Р. обвинила меня попутно в дурном влиянии, когда в энном возрасте я неожиданно влюбилась и начала встречаться. Оказывается, Римма тогда подумала: «Раз Н. на это пошла, то и мне раздумывать нечего». И натворила массу глупостей. И продолжает творить их до сих пор. Не смотрела бы лучше на меня, а жила бы своей головой. Римме, во всяком случае, я всегда внушала, что если она на что-то решается, то нельзя терять мозгов, но она меня не слушала никогда.

Прочитала «Клима Самгина». Невероятно заумные герои, которых не бывает в жизни. Даже какая-то певичка Дуняша рассуждает как академик Капица. И еще 3 тома при этом! И эта болезненная идиотка Лидия. И сам Самгин со своими поучениями. Метания из стороны в сторону. А в жизни все компактнее и проще. Плачу в последнее время и над книгами, и над музыкой, и самой после смешно.
Звонила в Москву вчера. Было плохо слышно. Сказал, что приедет 10-го. Нет без него пустоты, как было раньше. Пустота теперь не потому, что его нет, а от самой пустоты. Я отхожу от него на шаг, погружаясь в свою жизнь и свои переживания. И мне не хочется ни анализировать, ни объяснять.
Была у Риммы. К ней приехали подруги. Марина и Вера. Марина все больше рассуждала о государстве. О том, в частности, что сменились вывески, а суть осталась той же. Пользуются жизнью только те, кто стоит у власти. И что даже последний школьник в ее деревне понимает это. Вера говорила о своем мальчике, наркомане. 20 лет, а уже конченый. Ему смешно смотреть, как мы все живем. И суетимся чего-то. А он — пусть сдохнет через 2 года, зато сейчас поживет в свое удовольствие. Так он рассуждает. Его философия в том, что мы все думаем о будущем, а он о настоящем. Где-то это я уже слышала, те же самые слова. От марафетчика. У них, похоже, целая философская подкладка, у наркоманов, надо же.
Римма в панике. У нее тоска. Кризис. Но кто знает, что хуже: когда сердце бесится или когда молчит. Тошнотворная банальность, но что лучше — быть одной или с тем, кто тебя не видит. Все хотят одного и того же, привычки у всех одни, как сказала одна героиня из «Клима Самгина», да вот только «породы разные». В том-то и дело, что все упирается как раз в разные породы.
Зашла Людмила с перевязанным горлом и горящими глазами. Я как это увидела — меня просто кинуло на другой конец комнаты. И спрашиваю оттуда опасливо-вежливо, чего надо. Она говорит: «Клей». А сама, видно, подумала, что так откровенно даже от прокаженных не шарахаются и, наверно, сильно удивилась. Еще звонила Танька с первого этажа и спрашивала, нет ли у меня канцелярских кнопок. С чего мои соседи решили, что у меня тут канцтовары?
«Тамбовские новости» надули меня со своим редким кулинарным изобретением. Вчера случайно вычитала у них рецепт пшенной каши с творогом. Рецепт деловито гласил, как это изысканное блюдо приготавливается. Я уши развесила и решила претворить в жизнь их многодумную идею. Как только я творог опустила в пшено и начала помешивать, согласно инструкции, мой тонкий кулинарный вкус сразу же уловил тайную провокацию, в чем я и убедилась, еле проглотив ложку этого гадостного месива. А еще утверждают, что печать нам не врет.
«Клима Самгина» я прочитала только потому, что посмотрела по ТВ спектакль театра Маяковского. Они там вставили в сцену радения изнасилование женщины, а в книге этого нет. Достаточно было бы показать, как ее избивали кнутами, хотя в книге и этого нет. И потом, может быть, они читали через страницу, но даже и в этом случае понятно, что женой Самгина была не Лидия, а Варвара. Да какая разница? Можно, например, на место Каренина запузырить Вронского. Всего и делов-то. Просто поменять их ролями. Да и все тут.

Слушала французскую музыку. Надежда на будущее, неглубокая слеза, непоследовательная, сумбурная сказка — Куперен, Рамо. Несмотря на музыкальную школу, я плохо образована музыкально. Читаю Искандера. Все время смеюсь над рассказом «Начало». Непревзойденный юмор. Ольга пишет, что исписала за эти два месяца три тетрадки. Ну у нее и любовь! Похоже, что там дело серьезное. А мой дневник продвигается туго. Мало я получаю впечатлений от жизни в целом. И жизнь духа оскудела. И вообще — я есть хочу.

К нам приходили родственники в гости. Ели тушеную индюшку, селедку под шубой, грибки в сметане, помидорчики маринованные, блинчики с мясом, блинчики со сметаной, копченую курицу. Пили (они) коньяк «Белый аист». Я испугалась, что мама не успокоится и будет продолжать пить, когда они уйдут, и вылила второго аиста в раковину. Вечером мама плакала, опять проклинала отца. А теперь вот, кажется, уснула.
Тетя Аллочка про всех все рассказывала и ни про кого хорошо. Про Л. (работает в школе теперь), что она скандалистка. Про директора музея С., что та вообще дура. Тетя Алла чего-то С. не додала. Может, путевку, я не поняла. Только С., встретив ее на улице, закричала на весь город: «Я в Бога верю! Я в небо верю! И я тебя проклинаю!» Во дела! Представляю себе. Потом рассказывала про ученицу нашей школы, некую А., которая хотела окрутить ее сына Колю: забеременеть от другого, все свалить на Колю и женить его на себе. Но тетя Алла вовремя разоблачила эту махинацию. Виновница — девочка (9-й класс, кстати) прошла уже огонь, воду и медные трубы. Потом перебирали кости Николавне, и все решили, что она жадная. Роберт снабжает нас мешками с продуктами со своего огорода, и все это нам приходится хранить в погребе Николавны. А когда приходим к ней за своими же продуктами, она нам отдает пакет с картошкой с такой неохотой, будто все привезли только в ее личное пользование. Она зачем-то вцепилась в фотографии нашей семьи (дедушка и бабушка) и не отдает, хотя к ней они почти не имеют отношения. А я хотела сделать альбом, но не получается. Хотя тетя Алла и предложила, пока Н. в доме отдыха, совершить крестовый поход на ее квартиру с целью конфискации этих фотографий, я отказалась. Тетя Алла передала слова Светы К. — секретаря комсомола — о Степанове: «Он у вас необыкновенный! Ну, просто необыкновенный!» Вот именно, что больше всего устают от необыкновенных. Я разобралась в своих чувствах и поняла, что не разлюбила его, а просто очень с ним устала. Он приедет 10-го и сказал, что, не заходя домой, сразу пойдет на работу. С чемоданом, что ли?

Пятый день я лежу в больнице на сохранении. Поначалу чуть было не умерла не столько от боли, сколько от страха, потому что начались сокращения матки, довольно сильные. Мне делают глюкозу с аскорбинкой в вену, витамины внутримышечно, супрастин и галидор. Все здесь стоят на ушах из-за меня. И за спасение жизни моего малыша. Я лежу в отдельной палате, в которую можно было бы положить еще двоих, но этих двоих выставили в коридор. У одной из них бесплодие — 7 лет живет во втором браке уже и — ничего. А у другой кровотечение. Шура Аристова каждый день варит мне отдельные супы. Вобщем, окружили заботой, и я случайно услышала, как кто-то из больных сказал: «Вот что значит — свои. Все для своих сделают». В первый день привезли девчонку с кровотечением в 7 недель. Два года жила с мужем и только вот сейчас появилась надежда, бедная девочка. Мама отдала ей несколько ампул моего галидора, но ничего не помогло. Меня посмотрела Надежда Ивановна и сказала, что на угрожающий не похоже, но с правой стороны спайки. Возможно, они растягиваются и вызывают поэтому боли и неприятные ощущения. И что к концу 16-й недели все должно рассосаться, то есть спайки. Снился сон: мешок с мукой. Думала взять весь, но взяла только 4-ю часть. Поднималась и опускалась в метро на эскалаторе. Лезла наверх по ржавой лестнице, которая должна была упасть, но не упала. Снилось много белых собак. Снилось, что в мае (а именно 30-го) ко мне придет маленький мальчик. Вобщем, больные сны.
Приходила Римма позавчера и изрядно испортила мне настроение. Во-первых, она сделала бешеные глаза, подозревая, что у меня произошло самое нехорошее, а потом — эти ее интриги на работе. Теперь еще и меня обвинила. Я, оказывается, сказала одному человеку то, чего нельзя было говорить.
Женя приехал из Москвы 10-го. Сильно простудился, хрипел по телефону. Я ему запретила с его гриппом ко мне приходить. Но он почему-то подумал, что я на него обиделась и пришел вчера. Инна дала ему халат и провела ко мне в палату. Я закутала нос простыней — одни глаза торчали. Так и разговаривали. Слопал у меня половину винограда, сидел целый час. Принес Фрэзера и грецкие орехи. Назад я его вела сквозь строй почетного караула. Все бабы высыпали в коридор и глазели.

Болело вчера весь вечер и все утро болит. Я реву не от боли, а от страха и отчаянья. Неужели опять все напрасно?

На субботу-воскресенье мама взяла меня домой. А сегодня меня опять запечатали в больницу. Болит уже меньше. Даже боюсь об этом писать.
Вчера Женя проводил литературный вечер на дискотеке. Его приглашали девушки, а он отказывался, по его словам. Снится Ольга как-то не очень хорошо.
Сюда привезли тетку. Беременную. Отравилась самогоном. В придачу ее избил муж до сотрясения мозга. Лежит под капельницей.
Набрала книг читать. Трифонова, Мериме, Битова, но не могу ни на чем сосредоточиться.

Меня выписали. Сижу дома. Вчера даже решилась убраться. По ТВ — концерт итальянских певцов, моя любимица Флавия Фортунато.
Женя отправился сегодня на комсомольскую конференцию. Может быть, книжечек привезет.
Пришла к выводу, что есть два вида хитрости: та, которую никто не может заподозрить в человеке (это от ума), и та, которая заметно себя проявляет (от глупости).
Читала в больнице Искандера, Мунблита, Фрэзера и Трифонова. Вряд ли я поумнела от этого, но хоть отвлеклась. Слушаю Чайковского и плачу.

Все еще сижу на больничном и буду сидеть дома до 1-го декабря, если все будет хорошо. Начала набирать вес от еды, чего со мной раньше не случалось. Женя усиленно занимается репортерской деятельностью, и к тому же ему взбрело в голову организовать здесь картинную галерею.
Слушала радио «Свобода». Много говорили о наркомании в Советском Союзе, потом о Маяковском. Отрывок из книги «Воскресенье Маяковского», глава «Смерть», где автор пытается понять и представить состояние Маяковского перед самоубийством и найти причину его ухода из жизни. Оказывается, Маяковского мания самоубийства преследовала всю жизнь, и он в веселых компаниях довольно часто повторял: «К 30-40 застрелюсь».

Бытовые ссоры. Все не выздоровлю никак. Опять начинаю задыхаться и лезу на стенку. А как только немного вздохну, начинается насморк. Насморк кончится, — тошнота и слабость, а потом опять на стенку лезу. Хотела уже на работу выходить, но теперь, наверно, в четверг. Дом забросила и себя забросила и вполне понимаю теперь, почему беременные некоторые перестают за собой следить. Если мое состояние продлится еще немного, я уже не выдержу. Слушала «Свободу» о Хемингуэйе в Париже и о поэтессе Зинаиде Шаховской. По ТВ многосерийный английский х. ф. «Джейн Эйр». Когда ее тетка заперла в красной комнате и она упала в обморок от одиночества и страха, Женька сказал: «И чего она в обморок упала? Посидела бы там, рассказ написала бы, пока никто не мешает». Господи, не надо мне никакой веселой жизни, дай только здоровья и спокойно доносить ребенка. Как у героя из «Шинели» вся духовная жизнь сводилась к мечтам о тепле и защищенности, так и я теперь ни о чем другом думать не могу. И не смогу я считать себя счастливой, пока не появится моя Настюшка и я не смогу убедиться в том, что все благополучно.

По ТВ — передача о потомственных чабанах. Один из них сказал, что «один шкурка из каракуля стоит 30 рублей». Римма заняла у меня деньги и купила себе очень красивый костюмчик. Я раззавидовалась и хотела купить себе такой же, но она сказала, что взяла последний. Решила в любом случае выходить на работу. Сидеть и ждать, когда все пройдет, я больше не могу. Так и с ума сойти можно.
Завтра концерт Аллы Пугачевой в Чернобыле. Сережа пришел с переводами немецкими. Перевожу за 5 минут, а записываю по целому часу. Пусть приходит с магнитофоном в следующий раз. Почему Женьки так долго нет?
Подумала о том, какое брачное объявление могла бы дать современная женщина и сочинила следующее:
Уверенная в себе блондинка, обладающая ценными деловыми качествами, ищет нежного, ласкового и незащищенного мужчину с тонким изысканным вкусом, робко мечтающим о создании семьи. Увлекается чтением газет, политикой, футболом и толканием ядра. В свободное время занимается ремонтом машин. Ревнива как Отелло, но надежность сохранения мужа, как за каменной скалой, гарантирует. В случае расторжения брака алименты обязуется выплачивать.

Видела наборы детского белья, но побоялась купить. Может быть, не надо так предрассудочно ко всему относиться? Что будет, то и будет, в конце концов. Должна же я хоть первые, необходимые вещи какие-то иметь, которых, может быть, потом не будет с легкой руки нашей промышленности? Сегодня мне опять вдруг что-то показалось странное в моем самочувствии и еле сдержала себя, чтоб не дойти до истерики.

14 недель определяется.

Боже милостивый! Какие там вещи для ребенка? Самой бы выжить. Три дня назад начала заниматься рефлексотерапией — точечным массажем по системе Уманской. И мне, как ни странно, стало легче дышать. Но начался бронхит. Я дышала над картофельным паром и пила чай с медом и разными травами. Таблетки пить нельзя. Мама ставила горчичники. Сильно я кашляла только один день, но без температуры, а сейчас вроде легче. Хорошо, если это не грипп, он дает осложнения, поэтому страшно.
Кроме рефлексотерапии Уманской, я прочитала о точечном самомассаже японского профессора Ким Бон Хана. Он открыл в человеческом организме систему кенрак, связывающую китайские точки с внутренними органами, поэтому этот массаж направлен на устранение различных нарушений в организме. Вспомнила еще аутотренинг. Вот сидишь и внушаешь себе: «Я — солнце, я — солнце, я — солнце». Чем плохо? К тому же, если учесть, что в доме холодрыга.
В этом году долго ели виноград, помидоры, яблоки. Теперь появилась хурма, а мне хочется мандаринов, но мандаринов в продаже нет.
Мама предложила отвести меня на прием к Леониду Израилевичу — он здесь наиболее заслуживающий внимания терапевт. Пусть скажет, наконец, что у меня с дыханием происходит. У него внушительная внешность косматого льва. Женщинам нравятся такие Максы Волошины. Мама говорит про него, что он ни одной юбки не пропустит.

Была на приеме у него и у Ираиды Витальевны. Оба говорят — тахикардия. То есть сильное сердцебиение, связанное с токсикозом. Сказали, что это будет проходить, а потом опять возникать, пока ни рожу. Сладкая перспектива! Успокаивает только то, что мучаюсь я с дыханием почти 2 недели последних, поэтому скоро, по идее, будет некоторый отдых. Леонид и вправду относится к разряду опасных. Я это сразу поняла по его глазам.
У И. В. вот уже 7 лет нет детей, хотя с мужем, говорят, они очень хорошо живут. Бабы из Женькиной школы распустили слухи, что мы с ним разводимся.

Приходил Вечный Студент. Сказал, что его пригласил в гости В. Б. и Наташа, и было бы неудобно отказаться и не поехать. Он поедет в понедельник. Спросил, не хотим ли мы черкануть ему пару строк. Мы сказали, что не хотим. Может, мама. Но она дежурила. Потом оказалось, что приглашение В. С. получил странным образом. Написал: «Можно к вам в гости?» А они ему: «Приезжай, ждем». Сам напросился. И уехал вчера.
Таня заявила про В. С.: «Надо поддерживать с этим человеком связь. У него библиотека на 5 тысяч».

Из любопытства подсчитываю второй день, на сколько тысяч наша библиотека. Женька смотрит на меня с отвращением, которое я вполне разделяю, но не могу остановиться. Всю ночь задыхалась и читала повесть А. Арканова «Рукописи не возвращаются» в «Юности». Женя увлекся «второстепенными» шестидесятниками, которых у нас в изобилии.
Риммка говорит: «Все бабы — дуры». И это ее любимое выражение в последнее время. Она недвусмысленно подразумевает под этим, что как бы нас ни пинали мужики, мы всегда им все простим. Когда я злюсь и по глупости пытаюсь доказать ей, что я не такая, она скептически ухмыляется, и мне в это время хочется двинуть ей по физиономии.

Дыхание появилось только вчера, но сегодня опять тошнит. Теперь уже все должно проходить постепенно. Вторую половину я буду переносить легче, чем первую. Начну делать гимнастику и гулять. Продлили больничный до 10-го января. Мама купила мне шубку и сапоги. Римма увидела, ахнула и побежала сегодня себе покупать. Собрала посылку для Оли, но Женька влез туда и слопал все орехи.
Купили с мамой на свой страх и риск набор детского белья неделю назад. Все эти пеленочки такие мягкие и распашонки из тонкого батиста. Вчера Ольгина мать сказала: «Хоть бы у тебя девочка родилась!». А я уверена, что если и будет кто-то, то только девочка. У Элины родился сын в этом месяце, которого она назвала Германом. Уж полночь близится, а Германа все нет. В последний раз видела ее в день получения дипломов. Нас фотографировал ее муж. Что касается книг, то считала, считала и бросила. Их так много, не слишком-то весело подсчитывать.

Тетя Алла принесла конфеты, лак для ногтей и сгущенку. Я подумала, с чего это она так расщедрилась? Оказалось, что Коле надо переводить немецкие тексты к зачету. Да еще ужас, как много. Сидела приблизительно два часа с ними. Но это было вечером. А днем мы с Риммулей гуляли в новых одинаковых шубах. Она была вчера в гостях у Элины. Герман, оказывается, родился восьмимесячным, и беременность у нее была трудная. Передала мне записку. Ждет в гости и пишет, что будет очень рада. Римму угощали кофе, крошечными бутербродами и коктейлем, а она хотела ЖРАТЬ в это время. Вобщем, все было очень мило.
Хочу купить себе самовар литров на 5 и здоровенный чайный сервиз далеко не в японском стиле. Буду поить своих гостей каким-нибудь грузинским чаем и жирно мазать булки с маслом. Когда ко мне Элинка придет, я так и сделаю и не дам ей никаких салфеток. Кину кухонное полотенце — пусть вытирается.
«А вот это что у вас, камин?»
«Нет, — скажу, — об эту печку мы орехи колотим». Или лучше куплю себе китайский халат с драконами, как у Элинки, и софу тамбовского производства. И буду возлежать на ней целый день.
У Женьки вчера разболелся живот. Наверное, от обжорства. А сегодня за завтраком он умял тарелку картошки с сосисками, и, оставив маленький кусочек сосиски, произнес, с сожалением поглядывая на него: «Все. Все. Все. Хватит. Надо себя ограничивать». А потом подумал, подумал и доел.

Вторые сутки опять не могу дышать ни днем, ни ночью. Когда же я буду чувствовать себя человеком?
Римма прибегала занять 60 руб. на платье. 27-го — дискотека в ресторане по поводу Нового года. Женя идти не хочет, а я, наверно, схожу. Может быть, отвлекусь. Тем более, что живота моего почти не видно. То есть я-то его уже вижу, а другие пока нет. Неделю назад звонит Люся и просит Женьку достать им с мужем билеты на ту же самую дискотеку. И говорит, что билеты у них есть, но за один стол с С., с которой она не в контакте. Я, как дура, приношу ей билеты с доставкой на дом, а она мне заявляет, что, наверное, они не пойдут, потому что там даже шампанского заказать будет невозможно при новом-то законе, а разливать под столом, как это делают другие, им не очень хочется. Я прихожу домой, а Женька говорит, что знать ничего не хочет, пусть берет билеты в любом случае. Пришлось ей звонить. Договорились, что она придет на следующий день. Но она не пришла. А Ж. опять на меня наседает: «Звони ей». Я говорю: «Не буду. Мне уже неудобно». Он окончательно распсиховался, а мама говорит: «Завтра я их у себя на работе предложу». Тогда он немного успокоился.
Вчера вечером, когда я разнылась на тему: «Что же это такое, ни днем, ни ночью мне нет покоя с этим дыханием», мама сказала: «Приготовим для Настюшки большой ремень, и когда она родится, отшлепаем ее».
Была в школе. Отнесла свои больничные. Зима в этом году просто удивительная. И как бы я сейчас наслаждалась жизнью, если бы не это дыхание.
Вчера попробовала потушить гуся с яблоками. Мне кажется, у меня хорошо получилось. Но Женька ест только говядину. Он пришел и сказал, что есть нечего.
Николавна у нас лежит в больнице, и мама носит ей книги. Завела себе тетрадь, куда собираю сведения из журнала «Здоровье» по уходу за ребенком. Сегодня должна письмо от Ольги получить. По ТВ «Приключения принца Флоризеля». В главной роли Олег Даль.

Сшила себе обалденное платье. Были с Риммой и Галей на глупейшей дискотеке в ресторане перед Новым годом. Ее стоит описать красиво, но не хочется тратить время.
Сводила Галю в гости к Сереже, чтоб познакомить их. Теперь наблюдаем за развитием романа и упорно все делают вид, что никому ничего неизвестно, что у них там было на очередном свидании, а на самом деле всем все известно, и телеграф работает исправно.
Неожиданно приехала Оля на Новый год, а Женя вчера улетел в Москву. Программа в Новогоднюю ночь была ужасная. Проводили время втроем — Римма, Оля и я. Вчера всю ночь Оля рассказывала о своем романе с О. С. Она уезжает 6-го, и Римма в этот же день отправляется в Москву за тряпками. Наготовили на Новый год много, но есть некому. Начинается 1987 год, год зайчика. Я уже три месяца не могу дышать. Неделю только был перерыв. 17 недель сегодня.

Произошло то, отчего я начала задыхаться еще интенсивнее. Вчера позвонила директриса и, отчитав, как нерадивую школьницу («Ну и не повезло же нам с вами!» «Больничный продляют вам только по знакомству!»), предложила написать заявление об уходе и аргументировала свой выпад таким неоспоримым фактом, что я не пропускаю дискотек (имеется в виду, вероятно, предновогодняя дискотека 27-го, больше я никуда не ходила). От растерянности и неожиданного нападения я целый день проревела. Я ей ничего даже не смогла сказать в ответ на такой неоспоримый аргумент. На дискотеку пошла, чтобы немного отвлечься, просто сидела за столом, даже не танцевала, но там присутствовала математичка из нашей школы и все доложила... Я на нее внимания не обратила особо, только кивнули друг другу. И рада была тому до беспамятства, что чуть-чуть отвлекаюсь от этого проклятого дыхания. Но к вечеру после этого звонка у меня разболелся низ живота. Я легла, обхватила живот и лежала так несколько часов, заставляя себя успокоиться и успокаивая ребенка.
Потом я решила, что уволить меня у нее все равно нет права, а сама я писать заявление не буду. Кроме того, если плохо буду себя чувствовать, все равно не обойтись без больничного, потому что не ей в угоду я мучилась столько лет и продолжаю мучиться в ожидании своего дитя, которое эта сволочь может убить одним словом, вызвав сокращение матки. И если с моим ребенком теперь что-нибудь случится, я застрелю ее. А эти математички, которые до 27 лет — незамужние спинсты, девственницы, смотрят голодными глазами на мужчин и ненавидят замужних женщин — Бог им судья.
Настюшка толкается уже. Уже не терпится ей заявить о себе.

Эти дни мы общались с Олей и Риммой, но сегодня Оля уехала, а Римма улетает в Москву. Дала ей деньги. Может быть, что-то купит для нас с мамой. Оля, в основном, говорила о своей злосчастной любви к Олегу. Оставила мне кучу дневников своих за полгода, поскольку они опасные и их негде хранить. Ольга подразделяет мужской пол на две категории: злостных гуляльщиков и не очень. Олег относится к злостным. Рассказывает: «Это так смешно, если вдуматься. На кухне — детские колготки сушатся, жена наготовила мяса, а он привел любовницу, и они все это с аппетитом съели». Неужели и меня ожидает что-либо подобное? Слишком уж пошло. Хотя почти все люди вынуждены переигрывать разные роли на протяжении жизни и не по своей инициативе.
Галя стала скрытной. Несмотря на то, что инициатором их знакомства с Сережей была я, она перестала мне что-либо рассказывать, и все сведения я получаю от Риммы. О том, в частности, что Новый год они встретили вместе. Сережа, кстати, на днях приходил ко мне, лопал торт с большим аппетитом и усиленно врал, что Новый год провел в компании своих друзей. Не понимаю, почему от меня все скрывается. Ну, как хотят.
Звонила Жене в Москву. Говорит, что познакомился с Парщиковым. Бегает по редакциям.
Мне нравится, как одевается Галя. У нее есть вкус. И она неглупая. В последнее время к нам зачастил некий Валера — Женькин приятель, который розовеет от удовольствия, когда ему напоминают, что он родственник Пикуля. Все вдруг постановились чьими-то родственниками и потомственными дворянами — прямо через одного.
«Грущу о былом. Ах, где вы, любезные предки?»
Риммуля зашла вечером и принесла мне 2 апельсина. Женька тоже обещал привезти апельсинов. Я бы сейчас целое дерево съела. А вот огурцов соленых никогда не хотелось.

Слушала Чайковского и Тото Кутуньо. Проснулась от одолевшего меня во сне сомнения: а вдруг не выдержу? И вообще… вдруг что-то случится? Настигают временами какие-то резкие боли то справа, то слева. Как мне страшно! Мама дежурит, Ольга уже в Ленинграде. Римма и Женька в Москве. Придется ночью быть одной. 12-го на работу, и я умоляю Бога о хорошем самочувствии, чтоб больше не брать больничного. Иначе опять будет скандал. Но скандал, по крайней мере, скрытый, все равно будет, потому что я не собираюсь здороваться с директрисой. Я буду смотреть сквозь нее.
«…1987 год считается годом огненного или красного зайца. По восточно-азиатскому календарю ему соответствует стихия огня и красный цвет. Люди, родившиеся в год зайца, талантливы и честолюбивы, но в то же время скромны, сдержанны, добродетельны, обладают безупречным вкусом. У них исключительно выносливое сердце, чистые легкие, здоровый желудок. Отличаются отсутствием лишнего веса. Легенда утверждает: «Заяц — это счастливец».
Мама звонила. Накупила каких-то книг.
Пресса изобилует именами моих прямых и потенциальных знакомых. «Тамбовская правда» от 7 января. Статья Калашниковой «Беглые специалисты, или почему в селах не хватает учителей».
«До сих пор не могут дождаться в Мезинской средней школе Староюрьевского р-на учителя фр-го языка Панфилова Андрея Александровича». Бедный Андрюша! Где же тебя сейчас носит? Нашли козла отпущения. Но Андрюшу они вряд ли дождутся. Он будет всю жизнь заниматься музыкой, а французский использовать как вспомогательное средство.
В «Комсомольской правде» от того же 7 января статья Решетникова и Щеглова «Вернулись на Родину» о возвращении семьи Синявских. И в этой же статье: «…жила в Ленинграде семья художника-абстракциониста Валерия Клевера. На Запад Валерия потянула широко рекламируемая свобода творчества. Теперь, после 9 лет эмиграции, В. Клевер убежден: подлинная свобода творчества есть только при социализме». Комментарии излишни. Интересно, знает ли В. А., что Клевер в Ленинграде? Надо ему сказать, пусть ловит момент, а то неизвестно еще, поживет ли он хотя бы месяц в городе на Неве.

Позвонила в Москву в 16.00. Мать Жени подняла трубку: «А Женя опять ушел в какую-то редакцию. Все по редакциям шатается». А здесь, в местной печати, чуть ли не каждый день его публикации.
Ребенок беспокойный. Толкается без конца. Это, может быть, потому что я не сплю по ночам. До 3-х читала. А раньше 3-х бесполезно даже и пытаться заснуть. Завтра надо узнать расписание в школе. Сегодня спала на маминой софе и слышала, как в спальне трещали книжные полки. Надо разгрузить половину книг. Только куда их толкать, не знаю. Хочу сегодня торт испечь. Женя, наверно, приедет в воскресенье. Открыла немецкие конфеты — такая гадость!

В Москве показывали «Монолог» о Высоцком. А нам не показали и, может быть, не покажут.
Смотрела по ТВ «Плюмбум, или опасная игра». Читала Погорельского.
Маме нужно поискать подарок на день рождения. Хочется что-нибудь из украшений: перстень золотой или серьги красивые. Здесь я смотрела — ничего нет подходящего, а в Тамбов ехать очень холодно. Боюсь простыть. У нас в этом году ужасные морозы.
Во вчерашней передаче «Автограф», литературной викторине, в которой принимают участие московские старшеклассники, заметила, что в каждой команде есть один человек, который отдувается за всех.

Вышла на работу с самыми благими намерениями, а оказалось, что сегодня мороз 31 градус и занятия отменили. Пока в учительскую люди собирались, сидела, переписывала из журналов в тетрадь нужные мне сведения. Заходит Нинель Ивановна, француженка, и говорит: « Н.И.! Вы опять намерены так же работать, как во второй четверти?» Думаю: тебе-то какая разница, старой калоше. И говорю, что сие от меня не зависит. Напротив Алексей Евгеньевич пристроился. Умничал, как всегда. На этот раз о том, что он удивляется тому, что москвичи не знают, куда перенесли Третьяковку, пока реставрируют старую. Наконец, я его рассмотрела и точно установила, что его мордочка похожа на бульдожью. В угол забилась наша молодежь под предводительством биологички Аллы Л. Я слышала от Риммы, что несмотря на мужа и ребенка, она завела себе любовника-немца и успешно встречается с ним, а муж ее за это лупит. Алексей Евгеньевич говорит: «Вот кому теперь тошно-то у нас, так это немцам». Он имеет в виду, в такие морозы. «Да что вы! — подхватывает Нинель Ивановна, — я сама вчера видела, что они без шапок ходят. Их квартиры здешние, в отличие от наших, так хорошо отапливаются, что они двери открывают». «И вовсе не так уж у них хорошо квартиры отапливаются», — робко вставляет Алла. «Да что вы мне говорите! — со знанием дела протестует Нинель Ивановна, — уж мне-то лучше знать»! Алла только молчит и улыбается. Когда из школы выходили, она спрашивает: «Ты, вроде бы, в интернат переходить собралась»? «Кто тебе сказал»? «В гороно». «Вот тебе и раз. Ни сном ни духом не ведаю».
Что касается директрисы, у меня, вроде бы, и злость на нее прошла. Недаром Достоевский говорит, что русские люди не могут серьезно и долго ненавидеть. И в этом есть какая-то непринципиальность и то, что мне так не нравится в философии Толстого — всепрощение. Но дело в том, что ей позвонила мама и отчитала ее по телефону. После этого ненависть моя несколько поубавилась. Сегодня в 17.30 педсовет.
Вечером должен приехать Женя. А Римма прибыла только что. Я ей звонила — она спешила на работу. Привезла мне одно только белье, но это и к лучшему, деньги целы.
Настюшка как-то поутихла, и я уже начинаю беспокоиться. Пусть бы она лучше толкалась и подавала о себе, по крайней мере, признаки жизни. Людмила не может оставить меня в покое: «Как назовешь, если родится девочка? Настя?» Думаю: отлепись от меня, ради Бога. Трудно жить в городе колдунов.

В понедельник директриса мне заявила: «Если вы еще раз заболеете, все ваши часы я отдам учительнице из другой школы». И сказать что-либо против такой установки я не имею права, поскольку меня впихнули в эту школу только по знакомству, милостиво освободив от деревни. А поэтому они с Н. могут распоряжаться мной по своему усмотрению. Алла Л. передала мне, что Алексей Евгеньевич сказал, когда я вышла из учительской, что на месте директора первое, что бы он сделал — так это уволил меня без всяких разговоров. Он еще не женат, и я надеюсь, что когда женится и будет ждать ребенка, то его жена не испытает ничего из того, что испытываю я. Я их понимаю. Они не верят в мои болезни только потому, что у меня мама завгинекологией. А. Е. так и сказал: «У нее мать — понятно кто. Известный врач. Выписывает ей справки по блату».
Директрису, в конечном итоге, можно понять, Если не как человека, то как руководителя. Ей, действительно, со мной не повезло. Но злопыхательство — это уже перебор.
Дыхание у меня восстановилось не полностью, но уже не так мучительно, как было: так, как будто ты болтаешься в петле и днем, и ночью.

Вчера у мамы был день рождения, но празднование намечено на завтра. Соберется много народу. Я купила ей серьги с янтарем, ездила для этого в Тамбов. Прикатила тетя Ксеня из Воронежа и распоряжается здесь на кухне. Учит меня печь торты. Сегодня мы с ней печем «Поцелуй негра» и «Анечку». Она считает, что в смерти дедушки повинна Николавна, потому что «она его заездила с ремонтом» и то и дело учит ее жить: «Вы зачем такую индюшку купили жирную? Надо покупать так, чтоб еще и мясо было. Мы, например, в своей семье себе такого не позволяем. Валя! А это что вы такое принесли? И это, извините, вы называете грибами? Эмма! Наташа! Ни в коем случае этого не ешьте. Я еще и Алле скажу. А гости пусть едят. А капусту, между прочим, я так не шинкую. Вы, Валя, ее слишком мелко шинкуете. И вообще — капусту надо квасить не больше, чем на три дня. А очки мои где? Никак не могу найти своих очек». Так и говорит: очек. Мы с Женькой смеемся. И так уже второй день подряд. Только что заявилась тетя Аллочка: «Возьмешь 20 часов в 5-й школе до 11 февраля?» Обалдела совсем! Господи, что же меня в покое с этой работой не оставят? Работаю я себе уже 2 недели и никаких 5-х школ не надо мне больше. Дадут мне родить спокойно, в конце концов? 20 недель сегодня. Настюшка толкается, но как-то не слишком активно. Боюсь уже меньше, но все еще боюсь за нее. Тетя Аллочка, как я поняла, пришла на перерыв. Думает, что здесь уже есть, чем поживиться.

Маме подарили дорогой перстень с янтарем. Правильно сделали. Лучше скинуться и подарить что-то стоящее, чем каждый — по полотенцу. Разведенная медсестра Марина все обольщала Женьку, а мои родственники потом дружно возмущались ее платьем с вырезом на спине и еще: «Боже мой! Танцует как шансонетка! И вообще — чего она не пела вместе со всеми?»
«А Инна, между прочим, тоже не пела. И грустная была. Зато Людмила пела громче всех».
«А Лиль Иванна с Евгень Иванной (вы заметили?) больше всех водки выпили. Володя молодец. Пил много, но тихо сидел».
Тетя Ксеня: «А ваши блинчики, Валя, так и не ел никто».
Тетя Аллочка: «А торт-то как похапали все. Хап-хап-хап. Смотрю, а мне уже ни кусочка не досталось».
Она же: «Ксень Михална! А я ведь так и не попробовала салат «Генеральский!»
«А вообще — компания хорошая была».

Недавно Филонов заявил в учительской прямо при мне: «Все врачи — продажные сволочи. Как своим — так выписывают больничные. А тут заболеешь — больной на работу ходить будешь». И вышел, зыркнув на меня, как будто это я не выписала ему больничный. А как же ты хотел, милый мой? Это жизнь. Родственники друг друга не бросают.
Вчера: «Как вам 7-й б?»
Я: «Кошмар».
Он: «Там все дебилы в 3-м поколении».
Питает ко мне явно повышенный интерес, скорее, любопытство нездоровое. Ляпнет что-нибудь и смотрит: как я отреагирую? А вообще — хам. Делает выпады. Дурак.
Сегодня после утренних уроков зашла в универмаг. Хотела купить шитье.
Ю. Г. сказала: «Вы почему, Наталь Иванна, моим девочкам из 7-го троек понаставили? Они мне говорят: «Эта Наталь Иванна такая плохая, хуже некуда». А Ю. Г. рада мне это передать. Я говорю: «Да мне не жалко. Хотите, на пятерки исправлю?» А она: «Марченко-то, между прочим, у меня отличница. Может быть, вы позанимаетесь с ней дополнительно? Я даже удивляюсь, почему у нее тройки?» «Она сегодня задания не выучила, несмотря на то, что в прошлый раз получила тройку».
А вообще, думаю, надо у мамы спросить, кто родители этой Марченко, тогда все станет ясно, почему Ю. Г. так перед ней рассыпается.
Татьяна Николаевна с Людмилой Петровной обсуждали наркоманию: «Раньше такого не было. Что деется… что деется…» Я им говорю: «Так это всегда было. Просто все об этом молчали, а теперь вдруг заговорили. Гласность!» Они на меня выставились как на прокаженную. «Нет, нет, Наталь Иванна, такого не было». Ну, не было и не было.
Вывесили в учительской объявление: «Классным руководителям подать списки детей, употребляющих наркотики и транквилизаторы». А завучу, наверно, из гороно телеграфируют: «Срочно подать списки колющихся классных руководителей».
Хочу сшить себе балахон, чтоб не было ничего заметно. Филонов в панике, все приглядывается к моему животу: беременная я или нет? Никак, бедняга, не поймет, как, впрочем, не определил еще, замужем ли я.
Сегодня нужно дома убраться и постирать, Сереже перевести тексты, Ольге написать письмо.

Спина болит. И не поясница, а спина. Сегодня еще 2 урока. Мама дежурит. Была у Риммы. Она рассказывала мне, как ей стало плохо. Два часа отстояла за свиными ножками на морозе. Еле доползла до дома и потеряла сознание. Потом Галя пришла. Она и Гале то же самое рассказала. Пили чай, и я опрокинула почти полный стакан: половину на себя, а половину на пол. Дома стирала немного.
В апреле у наших учителей смотр художественной самодеятельности. Татьяна Николаевна объявила: «Вы, Наталь Иванна, будете танцевать. Ведь вы хорошо танцевали в школе. Я помню». И ведь прекрасно знает, стерва, что у меня 5 месяцев уже. Это была явная провокация, чтоб я объявила не одному-двум, а целому коллективу о том, что беременная. Но я улыбнулась и сказала: «Посмотрим». Ей-то простительно, деревенщине, но когда директриса на тарификации, прекрасно зная обо мне от мамы, вдруг сказала: «Вы и на следующий год, Н. И., будете работать за В., она еще не скоро придет из декрета», то у меня уже просто отвисла челюсть от такого мракобесия. Как они все не хотят, видимо, чтоб я благополучно родила. Иначе как завистью и злобой не могу объяснить эти реплики.

Филонов объявил кампанию по борьбе со школьным воровством и предложил нам всем по очереди, спрятавшись за вещи, подкарауливать учеников в гардеробе. Он это называет «дежурством». Я лично «дежурить» сразу отказалась. Сегодня он залез в мои контрольные, которые я проверяла: «Разрешите полюбопытствовать?» Везде сует свой нос, вернее — щеки.
«Ну, как наши дети? Полиглотов, наверно, среди них нет. Впрочем, в Париж они не собираются». Раздражает меня. И тем еще, что пытается установить со мной контакт, а я принципиально его игнорирую. И вообще ни во что не вмешиваюсь. В 7-м Б слышала, как один ученик сказал другому, пристально исследуя мой живот: «Она беременная, что ли?» Значит, уже становится заметно. И мне неприятно от этого детского любопытства. Глупо чувствовать себя закомплексованной в таком положении, но в классе я ощущаю себя именно так. Что-то начала вязать себе крючком типа пончо, но получается как-то не так, и я злюсь.
Мама дала поносить свои рубиновые серьги и перстень с рубином. Римма говорит: «Прекрасный ансамбль». Ее излюбленное словосочетание. Дома хожу в вязанном платье и вязанных гольфах, очень холодно. По ТВ кончились трехсерийные «Маленькие трагедии». «Египетские ночи» с Тараторкиным и Юрским понравились, но лучше всего «Каменный гость» с Высоцким и Белохвостиковой. Когда он рявкает: «…и я тебя люблю» — просто любая в обморок упадет, не то что донна Анна. Читаю Беляева и в последнее время много всего читала, но уже не помню даже, что именно. В «Иностранке» запомнилась повесть какого-то немецкого писателя «Чужой друг» и книга «Толстой и его близкие». Интересны воспоминания второй жены сына Толстого — Андрея Львовича.
У Зинаиды Ивановны день рождения. Отнесла ей в подарок индийский чай и кофе. Хочу икры, особенно красной. Поняла, что спина у меня болит от недостатка солей кальция, так как все идет на формирование малыша. Поэтому и мела хочется. Начала пить глюконат кальция. Завтра надо на рынке апельсинов купить. Наступает самый невитаминный месяц — февраль. Дни все какие-то провальные. Скорей бы, скорей бы… Ничего из меня не получается. Ни учительницы, ни даже домохозяйки. Я не понимаю вообще ДЛЯ ЧЕГО Я? Когда в 24 года задаешь себе такие вопросы, это уже трагедия. Легко решить, что ты кто-то, а на самом деле — никто. Хорошо жить такому, как Филонов: это черное, а это белое и никаких нюансов. Все просто и ясно. И при этом ведь он социально активен, а не я. Даже кампанию по борьбе с воровством объявил. И жениться, он сказал, хочет только на такой девушке, как его мама. Интересно, какая у него мама? Та еще мама, представляю себе. Хотя, нет. Скорее всего, мама-то как раз хорошая. На плохих жениться не хотят. Этот не простит, если в первую брачную ночь обнаружит следы прошедших страстей, будет пилить свою жену всю оставшуюся жизнь. Очень ему подходит также роль директора. Энергичный, принципиальный до жути. Разбираться не станет. Как даст кулаком по столу — все под столом окажутся. Татьяна Николаевна канючит у завуча организовать нам всем «день здоровья» — на лыжах, в леса. После такого «дня здоровья» я точно слягу на 2 недели. Сидела у Алки на уроке, на химии в 7-м Б. Она дала им контрольную, и весь урок мы с ней болтали. Узнала, что ее сыну 3 года и что она сделала 3 аборта. Правда, не уточнила от кого. Неудобно было спрашивать. Алка ходит в белой кофточке из шитья и постоянно мятой клетчатой юбке. Приятная девушка.

Алка, оказывается, разведенная. Римма сказала, она с ней знакома. Мы сошлись с ней безоговорочно на одном пункте: нам обеим не нравится Филонов. А Римме не нравится ее работа в интернате. Ходит и ноет постоянно. Артюшин предлагает Жене работу в редакции, но, наверно, не стоит менять шило на мыло из-за каких-то оставшихся нескольких месяцев до лета.
Наташка Ходаева пошла в консультацию в первый раз и ей определили 25 недель. Говорит, что пойдет в декрет через 7. Я думала, у нас с ней одинаковый срок, то есть 22 недели. Надо подсчитать, когда мне уходить. Не нравлюсь я себе в роли учителя. Такая гнусь…

Звоню сегодня маме: «Гинекология?»
Голос грубый, женский: «Сама ты гинекология!» — образчик культуры нашего городка. Как ни пытаюсь, ничего не могу выискать положительного в этих «народных недрах». Вспомнила, что сегодня у Ирки Р. день рождения.
Уроки вечером в 4-м классе. Почти выходной сегодня. Решила убраться дома и постирать немного. Спина болит время от времени, и вчера опять не хватало воздуха.
Римма в который раз завелась про своего Юру. Я спросила: «Никак не пойму, что у вас с ним общего?». По-моему, не в первый раз задаю ей этот вопрос. И все никак не получу вразумительного ответа. «Ты его не знаешь», — талдычит она. Но мне достаточно было пронаблюдать его один раз, когда он всю ночь выделывался на наших глазах: кололся, тащился и т. д. Надеюсь, что Римма сама все скоро поймет. Я спросила все же, почему она так не критически относится к людям. Почему не может в них разбираться и оценивать по достоинству. Ведь не глупая же девушка! А она: «Недостаточный опыт общения». Заявление, кстати, само по себе странное из Римминых уст. Но, вероятно, для ее натуры надо иметь в день по 5 новых знакомых, чтоб приобрести опыт общения. Базаров, по-моему, говорил, что необязательно изучать каждое дерево в лесу, чтобы вывести общее правило в ботанике. Не вдаваясь в две эти крайности, то есть ни в Риммин, ни в Базаровский максимализм, лично я думаю, что после окончания института говорить о том, что у тебя недостаточный опыт общения, значит прикрывать некоторую ущербность одного из участков мозга. Узнать человека, конечно, нельзя до конца, но суть-то его выявить можно очень скоро, даже при недостатке опыта общения. Римма, с одной стороны, очень тонко чувствует, ясно понимает и здраво рассуждает, а с другой — всегда ошибается в людях. Те люди, которым она доверяла, начинают ее обманывать, она разочаровывается в них и страдает. Вывод один и проще быть не может: не очаровывайся, пока не разберешься. Это избавит тебя от излишних разочарований. Особенно, когда дело касается дружбы, потому что в любви мы и правда можем быть слепы, там участвуют гормоны помимо мозгов. Несбалансированность эмоций и ума — это основной ее камень преткновения. То же самое, что отсутствие координации между слухом и голосом: в результате ни слуха, ни голоса.

Подарила Римме пачку хорошего чая, чтобы не пить у них разную дрянь. Но они эту пачку сразу куда-то спрятали и все равно приходится пить дрянь. Галя дала мне книгу по вязанию, и я пытаюсь чему-то научиться. Мама взяла отпуск на неделю, и они поедут с Робертом в Москву разгонять тоску. Обещала пряжи привезти. Женьке не нравится, что я мало пишу о нем в своем дневнике. Вчера он дежурил в школе на вечере, а перед этим с наслаждением морочил мне голову, что идет не на вечер, а на свидание и что любит другую женщину. И напросился, таким образом, чтобы я его проверила, то есть позвонила в 3 часа в школу. Я позвонила. Он был, конечно, там. В 5 он позвонил сам и попросил, чтобы я испекла ему яблочный пирог. Недавно смотрели х. ф. «Блокада». Наше первоначальное общее мнение: муть. Но когда показали сцены умирающих от голода людей, его чуть не прошибла слеза, и он заявил, что фильм все-таки хороший.

Снилась себе в своем белом югославском платье и летнем белом пальто, которое мне как-то понравилось в Клайпеде, но стоило дорого, и я его себе так и не купила. Будто меня Макаревич, беременную, до дома провожал. Обалдеть можно, какой глупый сон. Мама в Москве, и три дня назад я ей звонила, а Женька стоял над душой и канючил, чтоб я скорее заканчивала, потому что «много денег жрет». Я на него разозлилась ни на шутку. Сказала, что у того, кто экономит на копейках, денег никогда, как правило, не бывает. Ходит, везде выключателями щелкает. Утверждает при этом, что это его достоинство, а не недостаток. Тогда я выключила телевизор и свет и спросила, достиг ли он при этом высшей стадии блаженства? Он включил свет, стал просить прощения и пообещал, что на следующий день мы позвоним маме и я буду разговаривать, сколько захочу.
Смотрим по ТВ этику и психологию семейной жизни. Комментарии самые циничные, а сам преподает детям в школе тот же самый предмет. Жена нахваливает мужа, а он изрекает что-нибудь типа «какая ты дура и курица безмозглая», увидит ребенка — «фу, тошнятина, смотреть на все это не могу», а со мной играет, как с дочкой:
— Мне кажется, ты гномик нехороший.
— Почему?
— Потому что ты меня не любишь.
Собирается в Москву: «Настька, что тебе привезти? Хочешь, трусы?»
«Все равно не купишь. Только языком болтаешь».
«Ну, сниму с кого-нибудь. И привезу».
В последние дни скучали. Играли в шахматы каждый день и в карты. Я продувала и в то, и в другое. Сломалась печатная машинка. Он умирает без нее. Поэтому и решил ехать в Москву за своей собственной.
В четверг прикатила мама. Привезла с собой Роберта. А так же пряжи, но мало. Соус болгарский очень вкусный и апельсинов с лимонами. Я сказала: «Это все мне. Я готовлюсь стать матерью».
«Мне тоже нужны витамины, — возразил Женька, — я готовлюсь стать отцом». Тем не менее, почти не прикасается ни к чему, а для него такое отношение к цитрусовым все-таки неестественное. Он в еде хотя и традиционалист (картошка жареная и вареная, котлетки, пирожок яблочный, супчик какой-нибудь), но, тем не менее, дикарь неуправляемый. Это его мама моя испортила вкусной едой.
Шатались с Риммой по магазинам. Она мне рассказывала о профессиональной тамбовской проститутке, которую все называют Японкой.
Прочитала роман Танидзаки «Любовь глупца». Очень неплохо, но грустно. Завтра буду слушать что-нибудь классическое. Соскучилась по музыке. Телек муровый, как всегда. Много говорят о перестройке. Лучше бы в мозгах своих прежде чего-нибудь перестроили. Скоро это слово войдет в анекдот точно так же, как «человеческий фактор».

Сегодня Филонов взял след. Поймал вора, наконец. Вызвал в учительскую и истцов, и ответчиков, и отчитывал и тех, и других минут 20 в полном экстазе. Вот муж-то кому достанется! Остальные полурока (окно) беседовали с ним.
«Вот дадут вам классное руководство, узнаете тогда», — это он меня пугает.
А я ему: «Я, вообще-то, не собираюсь в школе работать. Не обладаю педагогическим даром».
Он: «Ну, это вы зря. Вот я уже 5-й год в школе и ничего. Весь Союз со своим классом объездил. Надо же кому-то и у нас, в грязи, работать».
Собрались все наши молоденькие учительницы. Музыкантша говорит: «В кино такой фильм идет грандиозный! Сплошь — секс. Вам, Алексей Евгеньевич, обязательно надо сходить».
Филонов смутился и промурлыкал что-то себе под нос. Татьяна Николаевна возмущалась тем, что вечно меняют расписание. Все пришли к выводу, что надо об этом на педсовете заявить.
После уроков зашла в книжный. Столкнулась там с Виктором. Что-то он плохо выглядит, какой-то недокормленный.
«Завтра зайду за вами. И пойдем ко мне в гости. Вы не против?»
Я сказала: «Посмотрим».
Жаловался на моральную истощенность, духовную усталость, энергетический спад.
Но я засмеялась: «Мне кажется, у вас энергии настолько много, что еще на сотню лет хватит». Он улыбнулся. Пожаловался, что начинает стареть и приходит к выводу, что не на всех людей надо себя растрачивать. Зашла по дороге к Римме. Она угостила меня разными вкусностями. Гладила юбку в ожидании Тани, которая должна была за ней заехать вместе со своим шефом. Вероятно, поедут в Тамбов гудеть в ресторане. Таня пришла, и мы скрестили с ней шпаги взглядами. Как ни странно это было мне самой, Таня потерпела неожиданное поражение, когда я сказала ей, что выглядит она экстра-класс и наговорила кучу комплиментов с ехидной миной; она этого не могла не почувствовать, но промолчала. Наконец-то я ощутила себя женщиной рядом с ней, и она этого не могла не заметить. Уловив во мне неожиданную уверенность, она спасовала. Мы мило распрощались. Ситуация не была, конечно, запланирована мной специально, ее долго и исподволь готовила сама жизнь. Из этой случайной встречи я вынесла вывод о том, что время изменило меня и поставило на качественно новую ступень, между тем как Таня (мне жалко ее, наверное) осталась там, где была. Кто знает, что определяет наше сознание и можно ли меня сбить с завоеванных рубежей. Наверное, можно.
Вчера была в больнице, и мама слушала трубкой сердце Настюшки. Тук-тук-тук. В понедельник снова сдавать анализы и нос, наверно, начну прогревать, дышать невозможно. Римма спрашивает: «Интересно, что ты ощущаешь?» Ощущаю только тогда, когда Настюшка начинает лупить ногами. А так — ничего.

Спина болит — сил нет уже. Женька заполучил больничный и уехал только что в Москву. Была в женской консультации, снова сдала кровь, так как резус у меня отрицательный. Ирина Демьянна сказала, что отпустит в декрет с 23-го марта. А я хочу с 10-го.

И. Д. определила примерно 26 недель. Слушала Настюшкино сердце и сказала, что сердцебиение прекрасное. Сказала, что таз у меня широкий и что осложнений не будет. А я-то думала, что совсем наоборот. Вчера прогуливались с мамой, зашли к тетушке. Она усадила нас на кухне за новый, большой и красивый стол. Еще и Николавна была. Как раскашляется прямо на еду! Винегрет, шпроты, что-то еще. Тетя Алла болтала за троих. Она в восторге от Филонова и его ума. Я поначалу тоже думала, что он умный, а потом постепенно убедилась в относительной неглубине его умственных возможностей. Что он вообще может знать, если за всю свою небольшую жизнь испытывал самые примитивные эмоции, круг которых резко ограничен? Ум человека воспитывают чувства, а чувства Филонова сводятся к тому, чтоб сидеть в раздевалке с пистолетом и ловить воров на месте школьного преступления. Он абсолютно не развит эмоционально и что тогда говорить об его уме? Любую математическую формулу он, конечно, поймет, но никогда не поймет человека с его проблемами, и я кожей ощущаю его тупость и непробиваемость. А от такого ума людям больше вреда, чем пользы. По словам тети Аллы, наша математичка безумно в него влюблена. Их попытались было скрестить, но ничего не вышло. Филонов очень осторожно вынюхивает себе жену, чтоб потом, я уверена, мучить ее непониманием и завышенными требованиями, если только его ни приберет к рукам сильная, умная и терпеливая личность. Но и тут неизбежны конфликты. Он вряд ли пойдет на компромисс, который необходим в семейной жизни.
Римма жаждет с ним познакомиться. Вариант, конечно, лучше предыдущего, но серьезный Филонов никогда не западет на Римму — от нее так и несет легкомыслием. Уроков сегодня ужасно много, на целый день.

Утром не успела провести урок в 7-м классе, так как снова сдавала кровь. У меня сегодня еще вечером уроки. Ночью почти не спала. Можно сказать — совсем не спала. Мама еще, к тому же, дежурила. А Римма отказалась у меня переночевать, выдумала себе дела.
Вчера смотрела фильм Хейфица и Германа «Дорогой мой человек». А позавчера спектакль Динары Осановой «Дети раздоров». При всей своей культуре люди не воспитаны в семейном плане. Позволяют себе устраивать скандалы при детях. Интеллигентный папаша может ударить мать. И настраивать своих чад друг против друга. Мои родители всегда жили плохо, но я не помню, чтоб когда-нибудь они ругались при нас с братом. Скорее всего, благодаря маме.

Я не люблю «Лунную» сонату Бетховена. Я ее так часто играла, что слышать ее уже не могу. Если я слушаю Бетховена, то только Патетическую номер 8.
Звонила Женьке в Москву в 11 вечера. К телефону подошла А. Г. и сказала, что его нет дома. Завтра мама дежурит, и я договорилась с Риммой, что она переночует у меня.
Вот ведь странно! Раньше я встречала Надю Д. чуть ли не каждый день, а с тех пор, как забеременела, — ни разу. Ангел мой заботится о том, чтоб мне было спокойнее. Что я ей могу сказать? Что все у нее будет хорошо? Слабое утешение. Меня эти слова в свое время не грели. Да и потом, не хочу я ее расспросов, кого хочу — мальчика или девочку, и когда жду, и т. д. Избегаю людей и их неосторожных слов по поводу Настюшки. И даже своих неосторожных мыслей боюсь. Запрещаю себе думать о будущем, поэтому и из одежды детской ничего не покупаю заранее.

Мама вечером сообщила, что к ней на работу приходили Надя Д. с мужем. Вроде как беременность, но кровить начала. Вот ведь ужас вечный у Нади! Спрашивала обо мне: «Как Наташа?» Мама сказала, что у меня уже большой срок. Это было как раз в то время, когда я писала о Наде в дневнике. Узнала, значит. Весь город уже знает, ну да Бог с ними.
Женя сказал по телефону, что приедет в воскресенье. На лице у меня выступили какие-то красные пятна. Может, из-за шоколада. Не знаю, что подумать. Очень хочется нажраться мела. Скорей бы солнце, и чтоб таяло все, и чтоб тепло.
Слушала Моцарта и «Битлз». Получила смехотворную свою зарплату. Постирать надо, но болит спина. Почему-то труднее всего сейчас спине. Мела хочется или горсть земли.

Приперлась соседка Людмила. Она купила из-под полы югославские сапоги своей Леле и какое-то импортное платье. Мне не очень понравилось, но я сказала: «Обалденно». Леля выходит замуж, и Людмила рада, что дочь переезжает к мужу. Людмила хвалилась, что и сама могла бы сделать выгодную партию, но не захотела. Интересно, кто же ей предлагал замуж, не профессор ли Р.?
К вечеру пришла Римма. Порассказывала мне кое-что. Как, например, ее соблазнял Танькин шеф, пока она спала. Вот гад! Вообще-то Р. предназначалась какому-то Жене, тоже шефу негласной конторы. Он бегал за ней, как конь, целый вечер и, ничего не добившись, послал Римму не слишком весело и уехал. Во время его обольщения Римма выдала заявление, которое и сама от себя не ожидала: «Я, знаешь ли, закончила пединститут и должна сохранять моральный облик советского учителя, так что попрошу ко мне претензий не предъявлять». Мы хохотали.
Мне она сообщила, что несмотря на то, что была пьяная (8 бутылок водки на 4-х!), ей всерьез хотелось спрятаться от этого Жени под кровать. А Женин расчет не был, как оказалось, легкомысленной забавой (источник информации — Таня), то есть не просто на ночь от дома, от семьи. Женя прицеливался дальше. Он сказал Тане, что ему нужна постоянная женщина и если Римма ему понравится, он сделает для нее все. (Куда бы ты прятала дорогие подарки, Римма, от всевидящего ока Зинаиды Ивановны?) Я сказала, смеясь: «Соглашайся, Риммуля». Но, как на зло, ей понравился Танькин супермен. Какая пошлость! Дома жена-истеричка, дети… А Таня расстилается перед ним в директорских креслах. Но — понравился. И если бы был немного понастойчивее, то Римма вряд ли стала бы сопротивляться, пока подружка дрыхла в соседней комнате, пьяная вдрызг. Но у него вдруг сработал какой-то защитный механизм: «А если забеременеешь, что будешь делать?» Видимо, не было ничего с собой, потому и возник естественный вопрос. Этот из тех, которые не бросают своих детей, похоже.
Женя в претензии к Татьяне: «Ты кого притащила? Она, наверно, и целоваться-то не умеет. Накручивала мне тут про моральный облик советского учителя». Таня при этом с удовольствием подумала, что о ней и о ее подруге не будут судить, по-крайней мере, как о проститутках. И сказала об этом своему шефу, которого, вероятно, эти слова повергли в тайное умиление. А, впрочем, что он мог возразить на это?
«Пока ты спала, любовь моя, пьяная вдрызг…» и т. д. Не дурак же он такое заявить! А Римма посмеялась: «Все они дураки».
Решали с ней вопрос, как у мужчины поднимается рука ударить женщину. И как воспитывать детей в половом отношении. Нас не воспитывали — одна крайность, Маринку с Верочкой — другая. По словам Риммы — до 24-х лет не трахнутая Верочка (я так не выражаюсь), строгих правил, теперь только и мечтает об этом, все мысли — жутко развратные. Из любопытства — плохо, бог знает зачем — плохо. А любви ждать, дождешься ли? А я подумала, зачем это вообще надо, если не хочешь детей? Но так и не сказала об этом.
И вообще, глупо и плохо делают только дураки. Но ведь Римма не дура, а, тем не менее, в половом плане невоспитана и глупа поэтому. А невоспитана потому, что никто не воспитывал. Система «храните девичью честь» слишком архаична, она не работает уже, а другой еще не выдумали.
Сегодня после работы встретила в магазине Олю С. Разговаривали об одноклассниках. Юра, оказывается, пьет — не просыхает, новость для меня, а З. изменяет С., Олиной дочери 2 года. Почему-то возникла мысль, что Женька с ней целовался когда-то. Последний день зимы.

В субботу вечером приходили Марина с Риммой. Марина на этот раз утомила меня своей трескотней меньше обычного, так как шел концерт итальянской музыки. Вчера приехал Женька, привез апельсины. Все так же болит спина. Пишу сейчас и ужасно хочется спать, хотя только что встала. Женя ушел на работу, а у меня уроки вечером в 5-м классе.

Какой-то жуткий спад в настроении. Бог знает, почему. Смотрели по ТВ моды Бурды. Женька сказал, что ему не нравятся манекенщицы — тощие и высокие. Так я ему и поверила. «Когда будут в купальниках, позови меня».
6 месяцев уже и вообще неизвестно, какой я буду после родов. Вчера — острые боли, и я испугалась, не пошла даже на работу из-за этого. Мама сказала: «Сиди дома. На 2 дня выпишу больничный, а потом в отпуск пойдешь». Но я завою от тоски до 15-го, никуда не выходя. И подарок маме нужен к 8-му марта. Что бы такое придумать?
Вчера лечила Женьку от простуды. Людмила принесла кусок птичьего молока. Попробовала — не такое. И фокусники по ТВ раздражают со своими ящиками.
Иногда думаю о том, что вообще не получаю от жизни никакого удовольствия. Разве так можно жить?! Надо подумать о том, где бы я могла работать дальше? В школу, во всяком случае, возвращаться не хотелось бы.
Мела хочется. Грызу потихоньку и не знаю даже, вредно это или нет.

Сейчас сидела и рисовала в самых жутких перспективах уготованную мне жизнь в Москве. Хуже всего, если Женька будет жить только своей жизнью и ни в чем не станет мне помогать. Не сможет или просто не захочет. Или и то, и другое. И это постоянное общение с его родителями… Я, наверное, не выдержу. Где, например, он будет тукать машинкой, когда родится ребенок? Еще один конфликт, который четко намечается. Или, например, надо будет купить что-нибудь громоздкое. Например, ванночку. Это означает, что первые три недели я его буду только уговаривать, а он скажет, что у него дела. Потом объявлю ему бойкот. Потом, наконец, уговорю. Потом при наших дефицитах мы ее будем год искать, а потом каким-то образом тащить до дома. А он при этом ощутит себя великим одолжителем и спросит по дороге: «Молодец я, что пошел с тобой?» А я скрою умильную физиономию и начну его нахваливать. Плакать хочется заранее. И всего такого я предвижу до бесконечности. И даже точно знаю — где, когда, как и по какому поводу.
И как тут мама одна останется? Это значит — я буду разрываться между ними всеми и мамой.
Продавщица в магазине обслужила меня без очереди. Неужели заметно уже? Утомляемость какая-то жуткая. Два часа дня, а я с ног валюсь, спать хочется. Весенний авитоминоз. Пирожок не буду ему печь, устала.

Мама подарила мне столовый набор. Я его сама у нее выклянчила. Собираемся с Риммулей по магазинам искать подарки. У нее в школе торжество в 1.30, и им будут что-то вручать. Хожу прогревать нос второй день. Но пока не лучше от этого. У Настюшки уже, наверно, растут волосики на голове.
Читаю Конецкого.
Детально представляла утром свою беседу с воображаемым психиатром по поводу того, что не могу спокойно жить от страха за своих близких, который меня терзает постоянно, стоит только где-то кому-то задержаться. Этот страх доходит до таких пределов, что я ощущаю себя в аду.

Понравилась по ТВ музыкальная передача после 12 ночи, прямой эфир. А потом показали отрывки из фильма одного американского режиссера под названием «На следующий день». Впечатляющие кадры предполагаемого начала ядерной войны: улицы большого города, обезумевшие толпы людей в панике бегут куда-то, все в одном направлении. Развороченное шоссе, обугливающиеся машины, в секунду сгорающие люди, вырастающий атомный гриб, рушащиеся небоскребы, отключившийся внезапно свет на операции в клинике, вышедшие из строя и замершие в одно мгновение предприятия и — заключительный кадр: наступившая мертвая тишина, и человек, выбирающийся из-под развалин среди пустыни бывшего города. А в последние дни шел трехсерийный х. ф. Лиозновой по пьесе Копита «Конец света с последующим симпозиумом». Все эти ночи я ждала ядерной войны. Ужас! Так и казалось: а вдруг сейчас рванет? Почему бы и нет, если это может случиться в любую минуту. Не сработает какая-нибудь кнопка вовремя и — гудбай. Иногда завоет за окном какая-нибудь сирена случайно — и у меня сердце в пятки уходит: ЭТО КОНЕЦ. Стою у окна и с напряженной обреченностью присматриваюсь: сейчас полыхнет.
Профессор Хайдер с 26-го сентября засел напротив Белого дома и морит себя голодом. Может, ему просто нечего есть? Нашел способ бороться за мир.
Ходили с мамой по магазинам, искали подарки к 8-му марта. Купили Николавне какую-то материю на халат, 5 метров, завернуться что ли? Тете Аллочке — набор деревянных ложек. Нас завели на склад, между прочим, и предложили белый батист и льняные салфетки. Взяли и то, и другое на всякий случай. А в мебельном нам понравилась перинка стеганая на утином пуху. Купили. Женька потом вопил: «Зачем? Вы на что деньги тратите?» А на что их вообще тратить? Они и тратятся на вещи, да на еду. Больше пока не на что.
У винного магазина — манифестация. Вилюшка живописная в форме зигзага. Пробивались сквозь эту запруду, прилагая максимум усилий. «На фресках Сикейроса и в фильмах Бондарчука» народу, ей-богу, меньше.
Отстояли очередь за мороженым. Оказалось невкусным. Мама потом сказала: «Бессовестные! Не могли пропустить вперед беременного ребенка!» А я предположила, что в этой шубе не очень заметно, надо было коротенькую надеть.
Нам нанесли к празднику полно сладостей — того, чего нет в магазинах. В том числе сгущенки и зефира в шоколаде.
Сегодня играли с барсуком в карты на зефирки. Он продул два раза и очень расстроился. Я ему говорю тогда: «Ну, хочешь, я тебе эти зефирки верну?» Он так обрадовался! «Хочу!» «Ну, верну», — говорю. Тем более, что 2 раза я его просто-напросто надувала, а он всегда играет с непробиваемой честностью. Сколько раз, между прочим, я ему уже говорила, что надуваю его, а он мне верит и почему-то не замечает. Вечером исчез к Людмиле часа на 2. И о чем они только беседуют? Я потом к ней заходила и увидела горы барахла на постели в спальне. Это она заготовила приданное для своей Лельки. А перед этим еще демонстрировала прогрессивные взгляды на брак не по-деревенски: «И чтобы я потащила какие-то там подушки в дом жениха? Позориться на весь город с этими одеялами?» Поменьше бы тарахтела. Что особенного — приданное? Есть, конечно, некий элемент пошлости, но, с другой стороны, помощь детям, вступающим в самостоятельную жизнь. Предложила мне белых грибов. Я к грибам более или менее равнодушна. Дала мне почитать «В поисках Атлантиды». Утром Женя притащил мне в постель чаю с зефирками: «Толстопузик! В холодильнике только 2 яблока осталось. Тебе какое — большое или маленькое?» «Маленькое», — говорю. Мне вообще не хотелось никаких яблок. «Ешь большое. Малышке надо. У нее волосики растут».
Тетя Алла пришла к нам за подарками и застряла здесь смотреть двухсерийную «Анну Павлову». И дядя Вова при ней телохранителем. Весь фильм глушили меня кошмарными вопросами, кто такой Дягилев и что он делает в Париже. Заявили, что Мариинский театр находится в Италии, а потом дядя Вова и говорит с патриотическим запалом: «Что тут показывают, что она (Павлова) в Россию рвалась? То же мне хреновы патриоты (имеется в виду послереволюционная эмиграция). Нужна им там какая-то Россия с однокомнатной квартирой. Что нам тут глупости втирают?» И все согласно закивали головами. Как дети. А вообще, дядя Вова очень хороший человек. Все родственники по линии мамы честные и добрые. Роберт, когда посылает маме к какому-либо празднику очередную стандартную депешу: поздравляю зпт желаю счастья молодости всех благ, — что красочно характеризует поэтическое воображение новоявленного, окрыленного надеждами Петрарки, принципиально адресует ее на девичью фамилию мамы, подчеркивая тем самым, что он, как благородный идальго, с одной стороны не замечает маминого «прошлого» и одновременно выражает презрение к поверженному, но не до конца стертому сопернику, от фамилии которого мама не пожелала освободиться после развода. В последний раз к своей телеграмме он хотя бы подарил ей какие-то деньги: «Купи себе что-нибудь».

Женьку растормошила утром. Он долго не хотел вставать. Поздравил. Подарил мне рюмочки хрустальные. И еще книгу о Блоке. Маме тоже достались рюмочки. В моем наборе, когда я раскрыла, не хватило одной. Оказалось, он взял набор прямо с витрины, а одна рюмка стояла как образец, и он про нее забыл. «Ну и хорошо, что не взял. Она грязная», — говорит. Слов нет! Программа по телеку была скучная целый день. Вечером вместо концерта смотрели «Три тополя на Плющихе». Тоже, оказывается, Лиозновой фильм. «Опустела без тебя земля».
Ходила к Олиной матери. Отнесла ей подарок.

Проснулась в 5 утра от какого-то смутного желания. Подумала и поняла, что хочу пить. Вынула из холодильника минералку с сиропом. При этом разбудила маму. Подошла к окну. Мне показалось, началась оттепель. Я обрадовалась, а это просто лопались пузырьки открытой минералки. Перед сном я читала Кусто «В поисках Атлантиды». Он пишет, что никакой определенной Атлантиды не было. Просто, по его мнению, существовало множество различных культур в разных точках земного шара, которые время от времени уничтожались гигантскими природными катастрофами. То астероидом шарахнет в районе какого-нибудь там Бермудского треугольника, то гигантский вулканический взрыв, превышающий в несколько сот раз силу атомной бомбы, погребет на дно океана цивилизацию острова Крит. Но пока еще ни разу человечество не доходило до того, чтоб уничтожить себя своими руками, иначе бы я сейчас ничего этого уже не писала бы. Вчера думала о том, что запустила себя в отношении самообразования. Множество причин и оправданий можно найти, конечно, но все активнее тупеют мозги и ослабевают чувства.
Стало тяжело дышать. То одно, то другое. Поскорей бы…

Постоянное ощущение нездоровья. Дыхание, спина ломит и прочие проявления. Я уже и не помню того времени, когда физически мне было хорошо. И не верю уже: неужели когда-нибудь весь этот нездоровый мрак освободит меня? Не могу из-за него никакой предстоящей радости рождения своего ребенка испытать. И только одно желание: хорошо себя чувствовать и хорошо спать по ночам. Мне, конечно, менее мучительно, чем в первые месяцы, но я уже настолько измотана и устала от недомогания! А еще утверждают, что это нормальный физический процесс, омолаживающий женщину. Может, у кого-то и нормальный, а у меня уже не осталось никаких сил. А мама говорит: «У тебя все хорошо идет. Ты еще не знаешь, как у других бывает. Во много раз хуже». То-то я наблюдала наших институтских девах: прыгали, как козы, всю беременность и не жаловались ни на какие токсикозы.

Как ни странно, мне ни на что не хватает времени. По целым дням стираю, готовлю и убираю, после чего ничем уже не хочется заниматься интеллектуальным. Энергии остается на то, чтоб посмотреть бестолковый телек. Каждый день думаю: «Скорей бы этот день кончился». И не уверена в благополучном исходе.

Последний эмоциональный подъем наблюдался у меня летом. В августе особенно. Неуемная жажда жизни. А теперь надо стараться как-то разгонять эти тучи над головой. Часов до 2-ух ночи читала «Собеседник», «Литературку» и «Книжное обозрение». Слишком много уделяют внимания металлистам и рокерам. Поиграет нынешняя молодеешь в очередные погремушки, а следующее поколение выдумает себе новое что-то. И зачем такое пристальное внимание этим дудолькам? По ТВ в прошлую субботу встреча американского журналиста Филла Донахьо с советскими семьями: квартирная проблема, проблема абортов (почему их в нашей стране так ужасающе много?), проблема супружеской неверности, воспитания детей, здравоохранения.
Была передача о холостяках и незамужних. Одна дама за 40 (разведенная, взрослый сын) уверяла в том, что проблемы одиночества для нее не существует. Друзья, которых она кормит гренками, так как не любит готовить, зато гренки подает всегда «с дружеским теплом», сын, о котором она заботится (вегетарианец, по-видимому), родители с телефонной связью. Все это позволяет ей считать себя счастливой женщиной и настолько убедить себя в этом, что через искусственный панцирь ее размышлений трудно пробиться, так как он давно покрыт мхом многолетнего эгоизма в обрамлении одиночества.
Сегодня надо идти в консультацию. Неприятно. Сквозь строй баб. Хочется в Москву съездить, но не поеду даже в Тамбов. Если что случится по дороге, я потом себе никогда не прощу. Два с половиной месяца осталось. Надо стараться терпеть и оберегать себя. Буду надеяться на лучшее. Неужели получится?

Приходила Николавна. Попросила, чтоб я собирала для нее пустые коробки из-под конфет, а зачем они ей понадобились, не говорит.
Заходила Римма. У нее на профосмотре обнаружили какую-то болезнь, и она хочет показаться маме. Договорились, что я ее завтра отведу. Тем более, мне самой надо опять сдавать кровь на антитела.
Вчера исследовали с Женькой книжные магазины. В двух из них нам оставили хорошие книги. А на прилавках пусто. Он не хотел, чтоб я с ним ехала за книгами на другой конец города, волновался за Настюшку. А я увязалась. Мы купили Маршака, Олдриджа, записки Дашковой и кулинарные рецепты. И еще историческую книгу «Откуда есть пошла Русская земля».

Услышала по радио анекдот. Жена возвращается от подруг. Муж спрашивает: «Что-то ты сегодня рано?» «Да, как на зло, все собрались и поговорить было не о ком». Но это что! Вот тетя Аллочка, пришедшая к нам сегодня в гости, заявила: «Ты знала Галину Ивановну из дома пионеров?» Я: «Не знала, а что?» «Да она умерла. От родов». И мне чего-то сразу поплохело. С чего бы это?
Николавна принесла банку помидоров. Гадость страшная. «Ну как?» — спрашивает. Я: «Вкусно». А Женька их вообще не ест, ему врать не приходится.
Потом тетя Алла долго сплетничала про кого-то, а Николавна ей внимала с открытым ртом. Всегда ведь приятно послушать какие-нибудь гадости про других.
Новости дня: мы с мамой решили отпустить Женю в заграничное турне. Две капстраны и три социалистических. Едет, кажется, 10 апреля. Мама дает ему деньги.
Это так ужасно, когда ты обедаешь, а в твоем животе в это время толкается живой человечек, причем очень активно. Кусок во рту застревает. Мама смотрит меня: головка то вверху, то внизу, то сбоку. Скорей бы время положенное проходило. Как я уже устала… Морально я была, конечно, готова к беременности, а вот физически, оказывается, плохо. Читала Настюшке Маршака вслух. Говорят, что дети все слышат в это время. Мне очень нравятся его переводы из английских поэтов.
Римма накупает себе платье за платьем. Мне всегда казалось, что много одежды — это элемент безвкусицы. Я не люблю случайных вещей в гардеробе и всегда избавляюсь от них. И потом, я пришла к выводу, что чем больше вещей, тем хуже ты выглядишь, хотя в этом есть какой-то необъяснимый парадокс.

Смотрю комсомольский фильм. Девушки с отбойными молотками строят метро и при этом такие нежные интеллигентки. С ума сойти!

29 недель. Появилось пристрастие к какой-то дурацкой кухонной атрибутике. Покупаю салфетки, фартуки, прихватки и прочее. Вчера приобрела кофейный сервиз, очень красивый. Вот только зачем — не знаю, потому что неизвестно, когда у нас появится своя собственная квартира. В лучшем случае, в конце века. И до конца века все это должно пылиться. Сегодня в книжном нам опять оставили кучу книг. Прочитала Яна Вайса, а сейчас читаю «Записки Екатерины Дашковой». Тетя Аллочка звонит вчера утром: «Женечку можно к телефону?» И предлагает ему альбом Куинджи, хотя прекрасно знает, что книги по искусству собираю я, а не он. Дальний прицел. Потом попросит привезти Коле кроссовки из какой-нибудь Югославии.
Римма 2-го апреля уезжает в Румынию, а потом в Чехословакию. А я буду торчать здесь и переживать жестокую хандру. Сегодня медленно прохаживалась по магазинам. Двое молодых людей навстречу. Один из них остановился: «Какая красивая девушка». Я удивилась, что в 7 месяцев беременности мною еще можно интересоваться. Все уже заметно, потому что даже тетки в автобусе уступают мне место. А мужики, как ни странно, не уступают, хотя чему я удивляюсь.

Женькина поездка стоит 1400 рублей. Он уезжает 15 апреля. А Римма уже укатила вчера. Попросила у меня мою красную куртку в поездку. Я отказала. Говорю: «Мне в чем ходить?» А она: «В шубе». Может, мне еще до лета в шубе ходить? Кажется, обиделась, но виду не подала. Просто начала убеждать меня в том, что надует в рукава, а при моем положении… Я говорю: «Ничего, пусть поддувает». Вот так как-то и расстались не очень хорошо. Настюшка сотрясает меня своими брыкучими ножками. И когда начинает возиться — мне больно, хотя не должно быть больно.

Прочитала книгу о Наталье Гончаровой. Выхожу гулять. Болит спина, когда сижу. Опять мечтаю погрызть мел. В который раз смотрим Штирлица.

Идеальный мужчина это тот, который поддается перевоспитанию. Заходил Вечный Студент. Он все еще бурлит, как вулкан, и злится на бывших друзей. Утверждает, что они его чуть ли ни предали. Комплексует.
Сидеть почти не могу. Тяжело. Начинает ломить спина. Могу либо двигаться, либо лежать. Живот уже такой большой. Перед турне по Болгарии заходила ко мне Галя. Увидела меня и ахнула. Мы с ней не виделись с Нового года. Крутит роман с каким-то женатым москвичом. Хорошая девочка. Интересно, как я бы реагировала, если бы узнала, что мне изменяет Женька? Нет, мне это совсем неинтересно.
Я уже много месяцев живу по расписанию, несмотря на свое плохое самочувствие. Я занимаюсь гимнастикой, музыкой, искусством, языком и чтением. Это каждый день. А все остальное — по настроению.
«День прошел, как и вообще-то проходят дни, я убил, я тихо сгубил его своим примитивным и робким способом жить». (Гессе «Степной волк»)
Женя уезжает завтра в Липецк на целый день в качестве сопровождающего экскурсию. Сегодня он прошел предзаграничный инструктаж.
НЕЛЬЗЯ: посещать варьете, публичные дома, кинотеатры и прочие подозрительные заведения.
НЕЛЬЗЯ: вступать в контакты с иностранными гражданами, поддаваться на провокации, много говорить о советстком образе жизни, заворачивать покупки в советские газеты, распивать спиртные напитки, отбиваться от экскурсии.
НУЖНО: следить друг за другом и, в случае чего, сообщать куда нужно; вести себя прилично.
Дышать можно.
Неувязка с паспортом в том отношении, что в анкете — наша прописка, а в паспорте — московская. Звонил по этому поводу тете Аллочке, глотал валерьянку. Она сказала, что завтра все разузнает.
Сходила в школу, получила деньги, сдала все свои справки. Мне назначили рандеву с Филоновым по поводу комсомольских взносов. Схожу как-нибудь. Дети из 4-го класса спрашивали, буду ли я у них завтра.
«Нет, не буду». А про себя: «Скорее всего, никогда уже не буду». Мама подарила мне французские духи. Прогуливались с ней по магазинам, купили мне хлопковые брючки на лето, Женьке рубашки, а Настюшке одеяльце и еще несколько пеленок. И больше ничего ей решили заранее не покупать. Снились сны из прошлого. Мне оно кажется давним, а ведь всего-то ничего прошло.
Читаю «Степного волка», про которого профессор Карпейкин говорил, что это книга для интеллектуалов, чем, конечно, побудил весь наш курс к действию: ее прочитать. Потому что ведь никто не хочет признавать себя дураком. Вот что значит реклама, и я теперь хорошо понимаю ее силу на Западе. Стоит только добавить парочку правильных слов к какому-нибудь продукту, подстегивающих ум или задевающих чувства, и ЭТО начнут поглощать. Сама же книга заставила меня задуматься о чужой боли — что сострадать ей очень сложно. Да и возможно ли вообще? Только понимать, что другому человеку плохо, все-таки мало. Но все, что мы можем, в лучшем случае, это проникнуться болью только наиболее близких нам людей. А художественная литература воспринимается нами и трогает только тогда, когда какие-то моменты затрагивают нас самих. И пока мы не получим этот опыт в жизни — то все, что мы прочтем в книгах, пройдет мимо нас.
Обидно мне то, что у моей души, кажется, не было детства. Такое чувство, что я родилась, уже все зная. Это я к тому, что мой последний разговор с Вечным Студентом вывел меня из себя, когда он мне менторским тоном повидавшего виды и пожившего стал внушать, что до 30 лет все еще кажется в розовом свете. Ему можно только позавидовать, если он, действительно, пережил такой опыт. А вот у меня никогда не было никакого розового цвета, жаль. Понятное дело, что я кажусь ему наивной и розовой. Я же для него ПРОСТО девушка, молодая женщина, скажем. И, естественно, мы не можем друг другу заглядывать в душу и определять ее цвет, тем более, что цвет щек у меня и правда розовый. А если мы друг друга не понимаем, откуда тогда взяться состраданию?

Слушала музыку: Рамо, Скарлатти, Шопена своего любимого. Смотрела по ТВ «До 16 и старше». Демонстрируют во всем блеске косноязычных маразматиков: секретарей комсомольских организаций и наркоманов.

Музыка в данный период важнее для меня, чем книги. Это от лени ума и недостатка эмоциональной жизни, несмотря на то, что Женя меня нежно любит и оберегает от душевных травм.
Дочитала «Степного волка». Смутные мысли и чувства после этой книги. Если герой неосознанно ищет выздоровления от своей душевной болезни и даже где-то находит, то средства для этого слишком неубедительны. Средства, которые подводят его к тому, чтобы уметь находить радость хотя бы от солнечного дня. Только противоположный человек с солнцем в сердце мог разбудить его или хотя бы сгладить отвращение к себе и окружающим. Но ведь Гермина — это он сам. А потому она бессильна его излечить. Объяснить болезнь — еще не означает ее вылечить. Нахожу с ним сходство, потому что сама пытаюсь уже много лет настроить свою психику на более жизнелюбивый лад. Надоело смаковать страдание, а потому оно перешло в непреходящие отвращение и скуку, находящиеся в состоянии ремиссии и обостряющиеся по временам. Страдание, по крайней мере, дарило творчество, а что может подарить скука? Этим патологическим состоянием — то есть страданием — можно еще было порисоваться в ранней юности, но не теперь, когда от тебя требуют «социальной активности», а ты равнодушна и безучастна к окружающему и все для тебя — мура, не имеющая цены. Когда как другим доступна ПРОСТО радость, а тебе со всем твоим потенциалом — ничего не доступно. И ты завидуешь умению других радоваться и наслаждаться жизнью. И приходишь к выводу, что пока ты жива, вся твоя жизнь будет посвящена борьбе с самой собой и против себя самой, потому что давно уже пора выходить из роли потенциального самоубийцы. Страдание — этот основной момент христианства — не всегда вылечивает. Скорее, разрушает. И с этим моментом нужно еще как следует разобраться. И никто, никто не спасет. Если только, может, влюбиться по-настоящему. Странные мысли для беременной.
Апрель в этом году не как у Чайковского. Погода отбросила нас в конец ноября. Прочитала «Войну миров» Уэллса. Бестолковое произведение.
Смотрела «Этику и психологию семейной жизни», передачу о загадке материнства. Смотрела и рыдала в три ручья. Даже Настюшка растолкалась. Но это только прелюдия. По-настоящему я буду рыдать, когда увижу ее в первый раз. Не веря тому, что это чудо со мной все-таки случится. Молю Бога, чтоб все было хорошо.
Оля прислала письмо из Дубровки. Пишет, что съездила в Москву и о своих запутанных чувствах к Олегу. Любовь ли это или что?

Дашкова пишет о Радищеве как о бездаре и разбойнике, даже имени его не упоминает.

Смотрела фильмы («Следствие ведут знатоки»), читала Данилевского.

В. Н. рассказывала о своих знакомых и удивлялась, что я их не знаю. А с какой стати я их должна знать — не понятно.
Перечитала на днях «Машину времени» Уэллса, которую забыла и неожиданно доставила себе удовольствие. Женя сегодня не приехал. Если он и завтра не явится, я не успею собрать его в круиз.

Ужасно болит спина. Хоть я и боюсь родов, но скорей бы уже. Если я так же мучительно и медленно буду умирать, то лучше наглотаться таблеток. Женя не приехал. Даже не позвонил. Я волновалась и позвонила ему сама. Он явится только в среду утром, чтобы вечером уехать на месяц развлекаться.

Читала все вперемежку: Герцена, русскую лирику 19 века, даже зачем-то Козьму Пруткова. Нервничаю, наверно. Ходила по магазинам. Купила ему кое-что из одежды в дорогу. Собирала чемодан. Вечером мама притащила мне «Гулящую» П. Мирного. Читала ее всю ночь. Правильнее было бы, если б она мне принесла книгу под названием «Гулящий». Жду, когда вернется Римма. Может, веселее будет. Настюшка заметно растет. В конце апреля решили производить чистку и реконструкцию дома к ее рождению. Если, конечно, она не захочет родиться раньше.

Женя приехал утром. Ходили в «Электротовары» покупать ему в дорогу утюг. Потом позвонила поэтесса К. Она приехала по приглашению Женьки выступать у нас на «Факеле». Я позвала ее домой для начала. Накрыла чай с тортом. После «Факела» взял чемодан и уехал. Я ничего не успела, даже брюки ему погладить в сегодняшней запарке. Доберется до Москвы, у него там будет целый день до вечера. Может, А. Г. ему погладит, но сомневаюсь. Ублажающие слух новости насчет квартирных перспектив. Свежо предание… Хотя хочется верить в лучшее. А вообще, в данный момент самое главное — другое. Надо сначала родить благополучно. А потом все остальное. Всячески стараюсь отогнать от себя грусть и скуку. Начиная с момента его отъезда. И так придется долго еще. Сегодня закончилась вторая и, слава Богу, последняя серия гнусного фильма про производство. И когда нас только перестанут травить серятиной?

Вчера неожиданно нагрянула Риммуля. С порога заявила, что она без всяких там любовных приключений, хотя и этого, как оказалось, хватило по ходу рассказа. Но основное — это разочарование в Гале как в подруге. Во-первых, Галя сыграла не последнюю роль в том, что Римма ничего почти оттуда не привезла из шмоток, поскольку Галя отговаривала ее от приобретения более или менее стоящих вещей, аргументируя свои провокационные выпады тем, что они встретят лучше. И в результате, бедная наивная Римма, находящаяся под гипнозом злодейки-Гали, осталась ни с чем. Во-вторых, Галя, не стесняясь, выделывала там ночные кренделя. А, кроме того, вообще вела себя не по-товарищески. И мы с Риммой дружно заклеймили ее презрительным сожалением. Да и в самом деле. Неделя не прошла, как познакомилась с Володей, а уже в каждом отеле его рубашки сушатся. А Володя сразу заявил, что даже походных условиях к любой бабе пристроится. Галя расценила это как шутку. Наивная. Она мне рассказывала о своей сестре, которую в 17 лет изнасиловал один мужик, а когда она пошла на него в суд подавать, он предложил жениться на ней. И ведь пошла! Обалдеть! Потом, правда, развелись, но зато печать в паспорте. Замужем побывала, а мужик легко отделался. Галя теперь думает, не беременная ли она. И еще опасается, что если беременная, то Володя замуж ее может и не взять, потому что у Гали он не первый, а для таких деревенских, как Володя, это существенный момент.

Вчера весь день убиралась дома. Все делала осторожно, поэтому долго. Мама испекла торт. Отмечали мой день рождения, хотя он у меня 21-го. Катастрофическое обострение с носом. Течет и течет, какая-то аллергия. Когда же это закончится все…
Н. вздумала со мной экспериментировать, определять пол ребенка. Надо было присесть, а потом, не облокачиваясь на руки, подниматься. Вздумала тоже со мной играться, старая телега. Я даже сначала не поняла, в чем дело. Потом сообразила: «Пол хотите определить?» Она говорит: «Да. Если б ты на левую руку облокотилась, значит девочка». Я ей говорю: «Ну, если уж вам так хочется знать, то у меня будет девочка». Она: «А ты откуда знаешь?» Я сказала, что знаю. Разговаривали с ней, пока не пришла Римма. Ее мать положили в больницу с сердцем.

Опять сдавала кровь. С носом такое обострение, что завтра придется ехать в Тамбов.
Приходила Вал. Як. Принесла подарки от себя и Оли.

Настюшка всю ночь шевелилась. И сейчас не перестает. Она нервничает из-за моего носа. Капать туда что-то уже бесполезно. Кто бы знал, как я мучаюсь. Неужели напрасно все? Страшно, если начнется преждевременно.
Никуда мы сегодня не поехали. Мне сегодня — 25. Мама сказала, что родила меня в 9.20 утра. И рожала быстро, 2 часа. Ей тоже было 25. Но я у нее была уже вторым ребенком.

Перепутались у меня и дни, и ночи, потому что по ночам не сплю из-за носа.

Полпервого ночи. В Тамбов поедем утром. Вчера опять не смогли из-за маминых операций. Я опять не надеюсь уснуть сегодня и не знаю, чем заняться. Дни летят быстро. Я все их трачу на болезни. Нос опять выбил меня из колеи. Я даже читать ничего не могу по-человечески. Ну, да ладно. Скоро уже я со всем этим справлюсь. Решила, что рожать я буду 30-го мая. Хватит с меня 38-ми недель.

(Странная запись, но я, действительно, родила Настю 30-го мая)

Съездили в Тамбов. Но врача нужного не застали. Пошлялись по магазинам, мама купила мне золотые серьги. Долго мы их выбирали. Замерзли, поели в кафе. А приехали домой, позвонила мамина подруга, и они с ней ушли в кино. Приходила Римма. Выяснилось, что Галя и правда беременная, а Володя, оказывается, женат. Галя в панике и нам ее жалко. Но — дура — сама виновата. Удивляюсь я этим бабам, которые не думают о том, чтобы предохраняться хотя бы. И всегда удивлялась, независимо от возраста. В жизни и без того много слез. Неужели нельзя немножко подумать на два шага вперед? А потом еще скажет — Володя подлец.
А если бы ты его не подпустила к себе, он бы не стал подлецом и не в чем было бы его упрекать.

33 недели. По ТВ в последнее время смотреть нечего. Выгуливала свою малышку. В книжном опять оставили много книг хороших. От повторных экземпляров я отказываюсь, но надо брать для Риммы и Оли. Мама вчера пришла из кино и была грустная целый вечер. Проверяла мне малыша. В последнее время головка внизу. Все спрашивают, кого я хочу. У города странный, болезненный интерес ко мне, и все ждут, чем дело кончится. Мама говорит: «Прорвемся». И Бог поможет. Я Его три года просила о ребенке, а потом устала просить, и уже не надеялась, и считала свою жизнь ошибкой, и вдруг такое счастье. Сегодня ночью я спала, как ни странно.
Сейчас все говорят о том, что «Джоконда» — это автопортрет Леонардо. Скоро скажут, что «Незнакомка» — это Брюллов.
Читаю рассказы Моравия и «Московские новости» на фр. (из-за языка). Любопытства особенного эта газета у меня не вызывает. Хотя в последнем номере было о Высоцком, Пастернаке. Об Аграновском читала недавно. Сегодня пришел номер о русских духоборах в Канаде.

Вчера мама купила мне дорогой золотой перстень, который мне понравился. Муж меня вроде бы любит. И ребенок у меня будет. Сбывается то, из-за отсутствия чего я считала себя несчастной. Институт я окончила. Подруги у меня настоящие. Для ума и сердца. Денег на книжке (мама мне собрала) на трехкомнатную кооперативную квартиру. Отчего же мне так неуютно в жизни и почему я не получаю от нее никакого удовлетворения? Отчего меня временами воротит с души?
«Я желаю иметь так мало сил, чтоб не чувствовать своего существования, когда я его чувствую, я чувствую всю дисгармонию всего существующего.
…Развитие ее было чисто немецкое, она бездну читала — но не то, что нужно, училась всякой всячине — не доходя ни в чем до зенита…». (Герцен «Былое и думы»)
Гоняла пластинки: «Машину времени», итальянцев, танго в исп. Кобзона. Читала Паскаля и Ларошфуко. Мама еще вчера уехала к Роберту. Римма приходила ко мне и осталась переночевать. Но сегодня мне, наверно, быть одной. Надоело вычеркивать дни в календаре. Может быть, не стоит гнать лошадей и рассматривать жизнь как ожидание чего-то лучшего? Ведь может быть, я еще и умру от родов. Я не выношу боль и могу просто скончаться даже от болевого шока. Этой весной ужасная погода. Лето, видимо, будет холодным. Я думаю, что если бы он меня любил больше, чем себя, он бы никогда в данный период не уехал. Какая все это ерунда — вся эта любовь. Мало, кто на нее способен по-настоящему. Ничего мне не хочется больше, кроме как умереть. А еще навязываю жизнь кому-то. Причем, не ради самого этого существа, а ради того, чтоб оправдать смысл СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ. Эгоизмом диктуются законы всей жизни, оказывается, даже рождения. Ведь именно я радуюсь тому, что у меня будет ребенок, а не ребенок радуется тому, что он будет.
Мама не выдержала. Приехала вечером вместо завтрашнего дня. Волновалась за меня. Слава Богу, а то у меня было упадническое настроение. Сейчас уже лучше.
По ТВ посмотрела два х. ф.: «Игру хамелеона» по пьесе Сартра «Только правда» и «Идеальный муж» по пьесе Уайльда. Многоговорящие названия.

Как ни странно, у меня перестала болеть спина, а я и не заметила. Я стала грызть кальций. Наводила порядок в ящиках на кухне, стирала немного, читала французскую литературу. Завтра мы должны опять ехать в Тамбов с моим носом, с которым я измучилась. Вчера перебирала книги и на полках наткнулась на кучу денег, тысячи. Спросила у мамы. Она говорит — на малышку. Ходили к портнихе заказывать маме платье. Только Лариса (портниха) пожелала мне девочку. Все остальные желают мальчика.

Праздники прошли мгновенно. Надо наводить основательный порядок, чтобы к рождению Настюшки было чисто. Не могу не отметить такого приятного для меня факта, что все вокруг наперебой говорят, что я похорошела, тогда как другие на этом сроке дурнеют. Римма любуется мной, что на нее по отношению ко мне не похоже. Мужики на меня оборачиваются — прохода нет. Вот уж не думала, что буду иметь такой успех за месяц до родов. Через неделю должен приехать Женя. Настюшка иногда так упрется ножкой под ребро, что уже чувствуется ее сила. Я почему-то очень хорошо представляю ее личико, когда она родится. Скорее всего, будет похожа на Азу, Женину мать.

2 часа ночи. Римма спит в спальне. А я собираюсь что-нибудь почитать. Ничего мне не хочется записывать в последние дни. В прошлый вторник были у отолоренголога в Тамбове. Сказали, что нос мой пройдет только после родов. А сейчас лечить его бесполезно. Мило. Нечего сказать. Я все выдержу. Только поскорей бы. Ужасно долго время тянется. Такое ощущение, что я беременная уже лет 5. Хотя, так оно и есть. С 20 лет только и жила мыслью об этом. Последние дни можно потерпеть. А там — на врачах ответственность, но думаю, что справлюсь сама.

Встретила вчера Люсю. Она подробно рассказывала, как рожала свою Катьку. Я устала, и мне кажется, что я на грани очередной депрессии. Я опять никого не люблю и больше всего себя. Единственное, на кого не распространяется моя нелюбовь — это на маму. А у всех остальных, по сути дела, потребительское ко мне отношение. Звонила тетя Ксеня из Воронежа и интересовалась, между прочим, сколько я получила за декретный отпуск. Можно подумать, что она сама собирается идти в декрет перед смертью. Любознательность наших дальних родственников не имеет предела.

Читаю сейчас Айтматова — «Плаху». Приходила Римма. Сыпала рассказами о своем общении с вечно меняющимся окружением Тани. Вот уж настоящая низкопробщина в фирменной упаковке. А Римма — демократка. Ей среди них — нормально. Даже находит своеобразный юмор там, где им и не пахнет. Вообще, я заметила, несмотря на всю утонченность, Римме нравятся простоватые шуточки слесарей, претендующие на юмор без изысков. И с понтом дела рассуждает теперь о кофе, мол, растворимый не пьет. Так ее просветили «там», эти снобы из воинствующего крестьянства. Просветление у Риммы начнется, по моим прогнозам, позднее, пока ее там не оттрахают морально. А сейчас — сплошное очарование. Теперь, правда, хоть восторга меньше в интонациях по поводу мальчиков в джинсиках и белоснежных рубашечках. Пытается найти что-то там, где ничего нет, где нравятся друг другу преимущественно в постели. Женька не любит Римму. Наверно, просто ревнует. Ему пришло извещение о гонораре из «Трудовой нови». Теперь я жду сначала его приезда 11-го, а потом — 3 недели остается.
Вчера приезжал Роберт к маме. Сережа (двоюродный) принес немецкий текст перевести. Странно, но пока нет у меня страха перед родами как перед неизбежной болью. Хотя я очень плохо переношу физические мучения. Буду орать и, наверное, сильно. Уже заранее жалко маму, которая, вероятно, пожелает при всем этом присутствовать.
Весь этот год и мои представления о будущем можно выразить для меня в четырех строчках Женьки:

Устроила скандал маме, что она мне вот уже второй месяц морочит голову и не может достать иммуноглобулин. Дела ей нет, что ли, до меня? Если не вколоть его в течение суток после родов, то мне нельзя будет больше рожать. Неизвестно еще, захочу ли я сама? Но вдруг?
Переводила тексты для Сережи.
Чует мое сердце — за какого-нибудь оглоеда выйдет Римма замуж и ничего хорошего ее не ждет. Дай Бог, если я ошибусь. Но я редко ошибаюсь относительно чужих судеб. К сожалению.

Я все думала: когда-то будет 10 мая? И вот оно наступило. Скоро мне рожать. И теперь я уже начинаю испытывать смутный страх. По мере приближения июня страх, наверное, будет усиливаться. Дел еще много. На этой неделе мастера должны прийти подремонтировать кухню. И все время хочется мела. Сегодня «Иваново детство» Тарковского.
Сейчас ночь, мой активный период. И ничего не могу с собой поделать, что не сплю по ночам. Уже устала бороться с собой. Сижу и листаю психологический словарь.

В 10 утра приехал Женя. Разбирали подарки и покупки. Он привез много всего: чешскую люстру, магнитофон, плэйер, одежду нам всем и сапожки мне. В Югославии он встретился с подругой поэтессы К. Они посидели в ресторане, а потом она передала с ним подарки для Марины. Предложила ему выбрать из них что-нибудь для меня. Из детских вещей он ничего не привез, потому что считает это плохой приметой. Я тоже так считаю.
Мама звонила. Потом я к ней ходила на работу. Она хотела прийти перед дежурством, но не смогла. Рожала какая-то баба с высоким давлением. Около 9 вечера приходила Олина мать. Давно нет письма от Оли. Мне она тоже не пишет.
Около 6 вечера звонила Надя Д. Поздравила меня, чему я очень испугалась и попросила, чтобы, Бога ради, она не поздравляла меня заранее. Спросила, какой срок, а потом сообщает, что недавно муж ее проверялся, и у него оказалось 90% бесплодия. Она говорит: «Он теперь, по крайней мере, не будет меня одну обвинять». А у нее еще муж такой, что прямо на горло наступает: подавай ему ребенка. Она упорная, но очень медлительная. Можно было и раньше выяснить, что не она одна виновата в том, что ничего не выходит. Этот звонок вышиб меня из колеи. Ее роды 4 года назад закончились тем, что она родила доношенного, но мертвого мальчика. Вот я и перекидываю все теперь на себя. Или я просто от страха голову себе забиваю? В конце концов, нечего себя травмировать. Что будет, то и будет.
В почтовом ящике обнаружила любопытное послание от Натальи Б. Пишет из Валдая. Они теперь туда переезжают из Белоруссии, где 6 лет тщетно ждали квартиру. Наташа с Алешей уже живут в этом городке. Он заканчивает 8-й класс. А Володя с Жанной и матерью переберутся туда в июле. Все это, она пишет, из-за взрыва в Чернобыле, который находится в 300 км. от Ивацевичей. Но ведь взрыву уже год! Долго же, в таком случае, они собирались. И опять (прямо смех!) она утверждает, что в конце лета они получат в Валдае квартиру. Дай Бог, но что-то не верится. Звонила Римме. Куда-то она исчезла. В воскресенье хотела ко мне Веру привести, но Вера не приехала. А Марина все тоскует в деревне о своем уголовнике.

На днях Римма приводила Веру. Вчера, кажется. А сегодня Галю. Вера сказала, что говорила недавно с Элиной. Она мне должна позвонить. Римма увидела спички австрийские на столе и говорит: «Гураль бы в обморок упал, если б я ему такие подарила». Мне стало смешно: «Возьми». Она спрашивает: «А Женька не будет против?» Представляю себе. Приходит Женька и говорит в гневе: «Где мои австрийские спички?» Картина маслом. От сапожек, которые мне Женя привез, Галя обалдела. И вообще, она на все смотрела глазами, излучающими тайную грусть. По поводу люстры Женька сказал, что соберет ее сам, чем вызвал во мне приступ нервозного смеха. Туалет после его активной починки до сих пор воду почти не спускает. Ходили с ним в кино на какой-то боксерский фильм с Джигарханяном в роли тренера. Потом зашли к Николавне за картошкой. Пока она спускалась в погреб, бедная, Женя натаскал ей воды из колонки, а я рассматривала завязь огурцов на окнах. У Риммы портится зрение. В Москве ей сделали операцию только на один глаз. А чтобы добиться на второй — надо несколько лет простоять в очереди и задарить всех подарками. Наконец-то приходили мастера, сделали ремонт на кухне. Мама принесла иммуноглобулин. Сказала, что это страшный дефицит, что его не применяют еще в Тамбове, а только в московских клиниках. Что он вообще находится в стадии эксперимента. И это меня смутило. Не хочется быть подопытным кроликом. Вопрос остается открытым, захочу ли я теперь, после услышанного, применять это к себе. А мама меня успокаивала: «Что ты волнуешься? Вон Наташка Б. тоже с отрицательным резусом. Двух детей родила. Без всякого иммуноглобулина».
Женька все рвется мой дневник читать, а я не хочу. Думаю: если бы я сейчас оказалась в ситуации Гали, довольно типичной ситуации — на 2-м месяце, потенциальный папаша не подает о себе сигналов, а рожать уже пора по возрасту, да если б даже и не пора, — как бы я себя чувствовала? Брр... Для меня, слава Богу, такая ситуация в корне была исключена. И тем более, когда еще без любви.

Ходила гулять и встретила по дороге Олину мать. Она меня второй раз огорчила тем, что у меня родится мальчик. У меня чуть слезы из глаз при ней не закапали. А я вот не чувствую в себе мальчика. Она увидела, что огорчила меня и начала успокаивать, переубеждая в обратном, но было уже поздно. У меня испортилось настроение. После нее столкнулась с Олей С. И она тут же заявила, что у меня будет девочка. Потому что, во-первых, живот круглый, а во-вторых, лицо похорошело. Короче говоря, пророчат направо и налево. Но если верить самой себе, то мальчик исключается. Неужели я так глупо ошибаюсь? Неужели во мне нет ни капли чутья, если я нисколько не сомневаюсь в том, что родится девочка. И если ни с того ни с сего родится мальчик, вот будет настоящий кошмар. В первую очередь для него. Я его, наверно, не смогу полюбить. Боже милостивый, не нужны мне эти противные мальчики. Я жду только Настюшку и только ее одну. Никто мне больше не нужен.

Если родится мальчик, назову его Ваней Рейнским-Рембрандтовым. Больше мне решительно ничего не приходит в голову. А ведь все утро думала, как назвать, в случае чего. Вчера мама делала кесарево одной, которая не беременела 5 лет. Говорит, что ростом маленькая, а раскормила ребенка на 4.500. Я, мне кажется, ем немного. Особенно последний месяц.
Гулять невозможно. Каждый знакомый считает своим долгом спросить, когда и кого. И объясняйся с ними со всеми по 25 раз в день.

Мне осталось совсем немного уборки. Разобрать в холодильнике и вымыть полы на кухне. Ночь. Утром нужно пойти в очередной раз сдать кровь.
Женя поедет в институт на день стажера, а мне, как всегда, волнуйся из-за него, из-за дороги то есть. Уже неделю ничего не читала, времени нет. И засыпать стала пораньше. Хотя сплю плохо и не люблю эти длинные ночи.
Один автор в «Литературке» называет нашу эпоху «эпохой коллективного прозрения». Это так смешно звучит, потому что даже коллективное прозрение — и то санкционировано свыше. Пришел добрый дядечка после злого и разрешил прозреть. И все вдруг прозрели и замахали кулаками. Но воз и ныне там, и еще долго простоит на одном месте. Несмотря на свободную болтологию об этом возе и критику его несмазанных телег.
Живописная история о Г., рассказанная Риммой.
Когда Г., коммунистического отличника с буржуазными наклонностями, вытурили из института перед сдачей ГЭКа и выперли из комсомола за избиение внука ветерана, девушка Г., будучи в это время беременной, была свидетельницей драки и предъявила Г. непременное условие жениться на ней, — иначе она расскажет на суде, что видела в его руках кастет во время драки. Г. — стреляный воробей, на мякине не проведешь. Уперся руками и ногами: «Делай аборт». Аборт она не сделала. Родила ребенка в надежде, что Г. женится на ней. Но когда поняла, что шантаж не удался, оставила ребенка в роддоме. Тут же нашлись, правда, усыновители. На начфаке, где она училась, прознали о художествах этой девицы, и она полетела с третьего курса. (Аналогичный случай, кстати, у нас, на инязе, не вызвал даже шороха в деканате.) Г., которого восстанавливают в институте в этом году и которому предстоит сдавать ГЭК, снова приперли к стенке. Ведь, по сути, его ребенок оказался брошенным, а сам он педагог. Г., правда, упирается: «Мало ли, от кого она родила». Но его вопрос остается открытым, и я не удивлюсь, если он будет разрешен в его пользу. Ее-то, конечно, все сразу осудили. Но очень уж терпимо относятся у нас к мужскому полу в точно такой же ситуации. К тем, которые оставляют беременных женщин и не чувствуют ответственности за своих детей.

37 недель. Женя удивляется, что я доходила до такого срока. Я сама себе удивляюсь. Сны мне снятся какие-то дикие и опасные. Но я надеюсь на лучшее и убеждаю себя в этом. Не боюсь я родов, как предполагала. Хочется только, чтоб побыстрее начались и кончились. Хорошо бы через неделю, раньше не надо. Больно уже ходить. Внизу кости ломят. Настюшка реагирует на музыку. Как только услышит, сразу начинает устраивать танцы.
Вчера обнаружила какие-то полусмятые конверты среди бумаг. Начала их разворачивать: «Купюры». Я в ужасе: «Наша мама — взяточница». А Женька говорит: «Я ее после этого еще больше уважаю». А я поняла, что она эти конверты бросила в кучу бумаг и даже не проявила к ним интереса. У нее деньги беспризорные, потому что для нее главное — работа.
Как-то недавно я проснулась и поняла, что ничего не вижу. Просто ослепла. Перед глазами пелена, и фокус куда-то сместился. Позвонила маме. Она испугалась и примчалась измерять мне давление. И слушать Настюшкино сердце. Сердце билось нормально, давление тоже в норме. Я поняла, что просто во сне лежала так неудобно, что придавила какой-то капризный глазной нерв. Но сказала Римме — она испугалась ни на шутку за свое зрение во время возможной будущей беременности. Ей сейчас делают линзы в Тамбове.
Женьке вручили почетную грамоту от горкома и от редакции «Трудовой нови» за активную журналистскую деятельность. «Видишь, какой у тебя муж», — сказала мама.
Действительно, шедевр. При минимальных познаниях в немецком языке он взял позавчера интервью у немецких артистов, которые приезжали сюда выступать. Он из них выудил столько информации, что и на русском не всегда удается. А я перевела ему проспект об их коллективе, подаренный руководителем ансамбля.
Сегодня отправился на работу и сообщил, что продаст там свои часы, которые в Югославии купил очень дешево.
В книжном нам предложили «Творения» (том Хлебникова). Вчера он увидел у Людмилы «Мифы Древнего Китая». Она сказала, что было всего 2 экземпляра. Оказалось, что второй забрала себе Марь Пална, директор книжного, но уступила его нам, когда мы попросили. М. П. — очень приятная женщина, но не без противоречий: не перестраивается совсем и не ускоряется. Не помнит уже, что предлагает, а я беру повторные книги для Оли. В последний раз это были Надсон, Маршак и Диккенс. Спросила у Жени, большая ли библиотека у его отца. Он сказал, что непомерная.

Дядя Вова ввинчивал нам люстру: не чешскую, мы купили другую — ту, которая вписывается в нашу квартиру. А чешская будет смотреться безвкусно на фоне обычной мебели. Женька отремонтировал ручки кресел и очень этим гордится. Мне временами не по себе. Тошнота жизненная сменяется страхом. Дом наш блестит. Посуда такая красивая, и книги, и ковры. Просто конфетка. И вдруг будет внезапная боль, и меня куда-то повезут, — о Боже, как страшно. И если все будет хорошо, и роды, и ребенок, то я должна буду чувствовать себя счастливой, а я так измотана, что у меня нет сил на эти чувства. Что это такое — предродовый мандраж, что ли? Я уже больше не могу!

Мама сантиметром установила Настюшкин вес. 3 кг 200 гр. Если прохожу еще 2 недели, прибавится гр. 300. Я говорю: «Надо поменьше жрать». А мама: «Вот еще! Зачем рожать заморыша?» Женя ходил сегодня в военкомат получать билет. Ему там нахамила какая-то тетка, а он «дрожит от каждой соринки». Пошел на работу расстроенный. Дети у них уже кончили учиться, но для учителей все еще выдумывают работу.

Наташа с Римминой работы родила в понедельник мальчика. Я думала, что она родит девочку и потому расстроилась. Мое предчувствие на ее счет ошиблось. Но лишь бы только не на свой. Хотя теперь мне уже все равно. Скорей бы только. Женя вчера придумал имя на случай, если родится сын и пришел от него в полный восторг: Платон. Я на грани нервной истерики от постоянного сдерживания эмоций и знаю, тем не менее, что не разрыдаюсь и погрома не устрою, потому что не для того старалась, чтоб навредить ребенку в последний момент. Только изо дня в день наступает все чаще состояние, когда кажется, что вот сейчас лягу и умру. И чувствую, что дневник в последнее время только вредит мне. Он слишком конкретизирует все мои ощущения, а от этого только хуже. Если разобраться, мне просто не хватает терпения, а давно бы пора привыкнуть к тому, что оно необходимо от начала до конца, иначе теряется смысл начала.


30 мая в 8 часов 10 минут вечера я родила свою Настюшку.