Свежий Номер

№ 5 (79), 2011

человек закрывает глаза
он видит загадочный сон
будто у него отросли рога
вместо пролежней на крестце
появился хвост
вместо пролежней на пятках
копыта
палата стала ареной

человек умирает
он уже догадался
по новому запаху от своего тела
по новому звуку в сердце
по странной слабости в пальцах
по лицу врача

человек смотрит в окно
за окном август
он поступил в феврале

все изменилось
на щите другая реклама
выросли листья
стало меньше машин
лица прохожих впрочем
такие же скорбные
не потому что
человек умирает
а потому что
Москва

человек много спит
к нему приезжает племянница
привозит ему иконки
поправляет ненужные тапочки
около койки
говорит что у дочки
все хорошо
скоро должны повысить

сестра ставит человеку
мочевой катетер
приносит обезжиренный йогурт
перестилает
у нее звонит телефон
в телефоне играет
марш Тореадора

мой прадед был артиллеристом
с крыши ныне снесенной гостиницы
его расчет сбивал неистово
самолеты бомбившие столицу
от прадеда остались игральные карты
десятки медалей и автографы тогдашних писателей
теперь я пользуюсь кредитной картой
одного из банков страны-неприятеля

мой прадед хотел погибнуть за Родину
он был характером строг десятка не робкого
так говорила прабабушка вроде бы
он умер от рака
кажется
левого легкого

с медалей Сталин щурится взглядом пижона
когда я лезу в сервант протирать пыль
как будто не Сталин убил сколько-то там миллионов
как будто не прадед мой а я победил

я боюсь смерти не знаю молитвы
в армию я не пойду упаси Боже
кто сейчас помнит день Куликовской битвы
все победы забудут и эту тоже

но когда в местах где по его желанию
стреляла в небо зенитка снарядом советской кройки
в тех местах где стояло могучее здание
а теперь леса бесконечной стройки
в тех местах проходя по грязным ступеням
я поднимаю голову в небо синее

потому что мой прадед выжил за это мгновение
потому что меня назвали его именем

Поэт, проездом на работу,
сидит в метро, глуша зевоту,
напротив, истекая потом,
стоит толстяк преклонных лет.
Среда. Водораздел недели.
Как эти люди надоели,
как все вокруг осточертели, —
бессильно думает поэт.

Ему оклад не повышают,
его повсюду обижают,
его в метро всегда толкают
сильней, чем прочих москвичей,
пришел домой — не замечают,
сидишь себе за кружкой чая,
и все тоскуешь, все скучаешь,
что ты один, что ты ничей.

И с самочувствием проблема:
в последнее, заметил, время,
болит висок, и лоб, и темя,
и печень начала шалить;
лекарства дорожают, гады,
особенно с моим окладом,
пожалуй, к терапевту надо
по месту жительства сходить.

А, главное, все эти годы
ведь не печатают, уроды,
на конкурс не зовут, уроды,
как будто нет тебя в живых,
и премий не дают, мерзавцы,
не комментируют, мерзавцы,
и не цитируют, мерзавцы,
в статьях критических своих.

Так думает поэт, серчая,
по красной ветке проезжая.
Стекло вагона отражает
его унылый бледный лик.
Потеют люди, словно лоси.
Часы показывают восемь.
И лето переходит в осень —
и тем ценнее этот миг.

аспирантка кафедры механики
спрятана в гигантском многограннике
мы ее попробуем найти
нам поможет на таком пути
ряд опознавательных межей
в многограннике k этажей
для России k всегда нечетно
есть еще коэффициент n
обозначим им число стен
n = 4 потолок и пол не в счет
вид из окон нас только с толку собьет
потому что из окон таких многогранников
виден другой многогранник

что об аспирантке нам известно
не известно роста нам и веса
но она конечно одинока
от ее работы мало проку
и она вообще весьма типична
в школе отучилась на отлично
и имела склонность к арифметике
скажем также о ее кинетике
v движения непостоянна
S движения от спальни до ванной
от ванной до прихожей
от прихожей до работы
от работы до дома t = годы
t стремится к десяткам лет
у нее алкоголик-сосед
S = константа от дома до магазина
V = константа 4 километра в час
t неизвестно конечно пока
он не поднимется на этаж k
в квартиру состоящую из n стен
чтобы остаться там на совсем
и окно блеснет как кошачий глаз
но это нам не поможет как раз
потому что из окон таких многогранников
виден другой многогранник
в остальном смиритесь с постоянством
постоянны имя рост и масса
все одинаково до таких мер
что могло быть иначе так например
аспирантка кафедры бионики
спрятана в гигантском рукомойнике
аспирантка кафедры евгеники
спрятана в гигантском муравейнике
потому что из окон таких рукомойников
виден другой рукомойник
потому что из окон таких муравейников
виден другой муравейник

Прилежная еврейская семья
летит в Нью-Йорк. Курчавый длинный парень
Глядит в иллюминатор, а за ним
Не менее курчавая трава.
Там, за стеклом имеют место быть
Два облака и внуковская башня,
Да человек на взлетной полосе.
Все это потеряет после взлета
Свой первозданный вид, оставшись лишь
Воспоминаньем, тенью, каплей в море.
Сторонний зритель скажет, может быть:
«Бывает так, что родина бывает».

Подобное испытываю я,
Когда поеду с кладбища. Автобус
Придет пустым. Я выгляну в окно:
Не менее курчавая трава.
В весеннем небе солнце освещает
Два облака, а если глянуть выше,
Не видно башни, а вот крыш полно —
Мой самолет летит не вверх, а прямо.
Как ни лети, не скрыться даже так
От родины, обжитой нами насмерть.

Шаверма у Беляево не та: похоже, добавляют меньше мяса.
Салат несвеж, и с огурцом беда, а кетчуп жидок, как эритромасса.

Хозяин новый — он всему виной. Тот, прежний, был интеллигентный малый.
Здоровался я мысленно с тобой, когда ходил домой, один, усталый.

Куда ты подевался? Разорен был бизнес твой проклятым конкурентом?
Уехал торговать в другой район? Сменил самсу на ящики с цементом?

Сражен ли ты бутылкою пивной? Добит стаканом водки на банкете?
А, может быть, вернулся в край родной, и ныне в Бухаре, Баку, Ташкенте?

Где ты, где ты? Где здания вокруг? Где тот троллейбус, что уже не ходит?
Где, наконец, коллега твой и друг, чинивший обувь при любой погоде?

Нет ничего. Но те же небеса, и то же солнце из тумана брезжит.
Другие лица — те же голоса, листва другая — но деревья те же.

Другой маршрут — но мы с тобою те, рука в руке, фаланга на фаланге,
И та ворона, сидя на шесте, глядит на нас разумно, словно ангел.

Известный русский блоггер Аркадий Иванов любил свою квартиру и не имел врагов. Он жил на Бережковской, куда издалека несет неспешно волны спокойная река, и в окна Иванова глядел речной простор, пока стучала клава, светился монитор. Друзей имел он массу — точнее, тысяч пять, — и часа не хватало френденту прочитать. Писал он о России (что власти в ней плохи), и раза три в неделю выкладывал стихи, кросс-постил чьи-то фотки, придумывал опрос, комментами своими он ум и ясность нес.
Меж тем по речке плыли бесчисленны суда, песок везли оттуда, песок везли туда, гудел пожарный катер, звук уносился прочь, на теплоходах свадьбы играли день и ночь. И снилось Иванову, что лучший день настал, и пост его последний в топ Яндекса попал. Он вскакивал с кровати, смотрел вокруг с тоской, и взгляд его встречался с привычною рекой.

Одним морозным утром в начале января особенно ужасно он чувствовал себя. Надев пальто и шапку, не застелив кровать, впервые за неделю он вышел погулять.

Над льдом холодным вьюга сугробы намела, но он увидел: сбоку проталина была: должно быть, в этом месте был сток каких-то вод, и между льдин, как пропасть, зиял водоворот.

И Иванов увидел в чернеющей воде свое лицо худое и иней в бороде, стащил с себя он шапку, и, сквозь морозный дым, прищурившись, увидел, что стал почти седым. Седой мужик в ушанке выглядывал из льдов. «Как это получилось?» — подумал Иванов.

Вот он окончил школу, окончил институт, женился и развелся, работал там и тут, — но это все неправда, одно он точно знал: что крайне популярен его живой журнал, — и тот неполноценен: есть в Пензе остолоп — френдов имеет больше — есть те, кто вышел в топ, кто больше популярен, кого не тронет тлен, кого упоминают МК и CNN.

В отчаяньи смертельном, спеша, как только мог, он побежал в квартиру писать последний блог. Он написал, что старость пришла к нему теперь, что больше жить не хочет — и выбежал за дверь.

Он взял бутылку водки, поднес ее к губам, и, смелости набравшись, купил феназепам.
Ходил он возле дома в вечерний этот час, он водку пил, и думал, что все в последний раз. Но в полвторого ночи вернулся он домой, и, просто на прощанье, журнал проверил свой:

за честность выражали ему большой респект, за сутки зафрендили сто двадцать человек, и пост его последний цитируемым стал, и утром, несомненно, в Топ Яндекса попал.

Теперь на месте дома построили кабак, огни горят у входа, рассеивая мрак. Весной официантки там ходят налегке, и окна ресторана направлены к реке.

Ползет пожарный катер, его гудок высок,
И баржи перевозят
Песок, песок, песок.

я видел нетрезвые сны
про то как покинув маршрутку
плетусь по столице страны
в каком-то районишке жутком

с тревогой гляжу на часы
тропинку ищу меж сугробов
и только созвездье весы
глядит из-за туч как из гроба

куда за какие коврижки
направился я идиот
спросите об этом мальчишку
что в доме напротив живет

он знает он тоже когда-то
совсем выбиваясь из сил
походкой плохого солдата
из дома в метель выходил

он шел вдоль снесенного тира
сожженную нес он тетрадь
покинув чужую квартиру
покинув покойную мать

и мимо пустынной дороги
где пробка теперь он без слов
идет и касаются ноги
моих занесенных следов

в детстве ко мне прилетал голубь
я представлял что он говорит
покорми меня
детектив Леша
капитан Леша
каратист Леша
кем я еще там себя представлял
я просил у мамы хлебные крошки
клал их на ржавый гнутый карниз
голубь клевал и потом улетал
голубь был рыжим
мне было пять
теперь все участники этих событий умерли
даже хлеб изменился
если голубь вновь прилетит как он меня узнает
я ведь не стал капитаном
не стал каратистом
что я ему скажу