Свежий Номер

№ 3 (190), 2021

Сразу две книги подготовил мой друг и однокашник по тамбовскому филфаку, ныне профессор Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина Анатолий Иванович Иванов. Автор целого ряда новаторских исследований о литературе периода Первой мировой войны (в том числе докторской диссертации), на сей раз предложил читателю компактный труд, затрагивающий разные аспекты темы. Книга открывается разбором пророческого произведения философа Владимира Соловьёва «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе» (1899–1900). Аналитическая проработка «Трех разговоров» становится своего рода трагическим камертоном для всего последующего повествования, в котором уделяется должное внимание и Русско-японской войне, уроки которой не были должным образом усвоены. Дальнейший разговор об отражении войны в литературе Анатолий Иванов ведет в последовательно философском ключе, опираясь на работы крупнейших русских мыслителей начала ХХ века — В. Розанова, Н. Бердяева, С. Франка, В. Эрна, М. Гершензона, С. Булгакова, Г. Федотова и др. Такой подход дает особую широту взгляда на проблему, уже иначе читаются многие страницы прозы, поэзии и публицистики того времени. Автор книги в целом создает такой контекст, что мы, читатели, погружаясь в эпоху, отдаленную от нас на сто с лишним лет, неожиданно выныриваем в нашем времени со всеми его тревогами.
Этой книге предшествует своеобразная антология лирики времен Первой мировой войны, составленная А. И. Ивановым, в которой на равных участвуют и знаменитые поэты начала века, и мало или совсем неизвестные. Но каждый из них добавляет свое слово. Книга поделена на разделы. Первый раздел дает общую картину — мощное панорамное вступление. Затем следуют разделы: «Молитва», «Проводы», «Мир без тебя», «Горе людское», «Война и женщина», «О гуманизме на войне». Мне кажется, такое деление (тематическое и отчасти жанровое) дает возможность современному читателю максимально погрузиться в эпоху и в то же время ощутить вневременность запечатленного в русской лирике. Поэзия становится уникальным индикатором человеческих чувств. И в этом составе даже известные, ставшие классическими, стихи, звучат как будто написаны вчера. А стихи неизвестных авторов получают дополнительную энергию, находясь рядом со стихами Ахматовой, Брюсова, Есенина, Маяковского. В предисловии А. И. Иванов справедливо замечает: «Поэзия того времени была духовным ориентиром для современников и свидетелем для потомков. Думается, такой след она должна оставить в национальном самосознании, в истории русской культуры, отечественной литературы. Для того чтобы услышать "военное многоголосие" и уникальное звучание в военной лирике, необходимо преодоление многих стереотипов, исследование пластов периферийной печати военного времени и так называемой женской поэзии». А. И. Иванов положил прекрасное начало, восстановив целый ряд имен из печати тех лет. Отличный пример для возможных последователей!

Тамбов занимает особое место в судьбе Николая Ивановича Глазкова (1919–1979). Здесь у него был круг друзей — литераторов, художников. Здесь в газете «Молодой сталинец» состоялись его первые публикации. Потом газета стала называться «Комсомольское знамя», а публикации продолжились. Глазков часто приезжал в Тамбов, переписывался с друзьями, посвящал им стихи. Книга, которая вышла в Тамбове, составлена энтузиастами-глазковолюбами. Этот карманного формата изящный томик — своего рода альбом дружеского круга, куда вошли стихи, письма, фотографии из домашних собраний тамбовчан. Представление о круге общения Глазкова в Тамбове дополняют статьи и материалы, подготовленные тамбовскими литераторами и краеведами. Среди его тамбовских друзей — поэт, однокашник по Литературному институту Никифор Ульев, выдающийся коллекционер искусства Николай Никифоров, классик русской палиндромической поэзии Николай Ладыгин, литературовед и поэт Борис Двинянинов… В целом книга вскрывает уникальный пласт культуры города, о котором Глазков писал в одном из стихотворений, обращенных к Тамбову:

Радиофизик Евгений Стрелков улавливает сигналы, которые посылают люди, природные и технические явления, и пересылает их поэту и художнику Евгению Стрелкову, который передает их нам уже в виде текстов и поэзокартин. Таким образом пространство оказывается пронизано и насыщено сигналами. И теперь уже необходима способность реципиента считывать посланное нам. Чтобы читатели смогли лучше настроиться на принятие сигналов книге предпослано предисловие Льва Оборина и послесловие Петра Казарновского.