Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовМаксим ЛАВРЕНТЬЕВ
ПРОГУЛКИ С ПАМЯТЬЮ
* * * В Москве опустели дворы.
Ты помнишь, как прежде бывало? Зимой выбивали ковры, А летом трясли покрывала. Гремели столы — домино, В колясках младенцы пищали, И тут же — табак да вино, Чтоб жить без тоски, без печали. Ты помнишь тот пламенный бой, Мальчишечью нашу ватагу, Когда на чужих мы гурьбой За что-то рванулись в атаку? Был в этом геройском бою Кулак мой до крови изодран, Но крик выливался из окон Бальзамом на душу мою... А нынче в московских дворах (Куда же успело все деться?) Забыли о скромных дарах Того коммунального детства. Выходят из дома жильцы, Заносчивый вид принимая, Как будто бы это жрецы Индейского племени майя. Кто раньше мечтал об игре, Теперь помышляет о деле. Двор пуст, словно лес в ноябре, Но осень здесь даже в апреле. И только последний эстет, Седеющий, бледный, гнусавый, Сподоблен увидеть тот самый, Идущий из памяти, свет. Одуванчики
Нас не признали «толстяки»,
И приютили нас кварталы, Где были первые стихи Еще младенчески картавы, Где Бродский череп не сверлил, Куда не проползал Асадов, Где одуванчики цвели Среди облупленных фасадов. Сегодня дурно стало мне. Прилег с таблеткой на диванчик, И словно в мимолетном сне Такой увидел одуванчик. Затеял ветер с ним игру: «Какой ты беззащитный, шаткий!» И одуванчик на ветру Качал своей пушистой шапкой. Давид и Голиаф
Установлен в музейном зале,
Чтобы видом одним давить, Не особо доступный сзади Микеланджеловский Давид. Вечно юн, величав и стилен. Возвышается грозно пах. Эдак можно бы филистимлян Без пращи повергать во прах. А внизу, возле ног атлета, Рот разинув и нос задрав, Бросил вызов и ждет ответа Смертный маленький Голиаф. * * *
Велела мать: «По клавишам долби!»
Но ведь у кармы есть свои долги — И не давались мне этюды Черни, И расползались пальцы, точно черви... То было время огневых тирад. Казалось, жизнь сама уже теракт — Что ж стыд терять, будить печаль познанья, Плясать на трупах, становясь под знамя? Пришлось идти кладовщиком на склад И там беречь свой зад стеречь свой сад. Труднее было разжевать гордыню И семя дружбы взращивать, как дыню. Но знает в небесах Кутузов Лев, Что не жалею тех кургузых лет. Халат испачкан маслом или кровью — Нет у меня претензии к покрою. Сегодня ящик с жалобами пуст. Мне жизнь по мерке не нашлась, и пусть — Стихов такое множество навылось, Пока я понял, что она — на вырост. * * *
Видя, как бездействует фортуна
И не напрягается судьба, Не печалься, что твоя фактура Где-то недостаточно груба. Приглядись: не так уж плохо ныне, И хотя развязка впереди, Ты пока еще на середине Своего далекого пути. Избегая всякого соблазна Оказаться пошустрей других, Лучше тратить силы сообразно Данности, боясь лишиться их. Лучше незаметным быть и скромным, Сохраняя внутренний простор. Дуб огромный буря вырвет с корнем. Сложное скрывается в простом. * * *
Появились внуки у соседей,
Поменялись лифты, стояки, А в аллее парковой осенней Те же все маячат старики — Древние дубы стоят на страже, Солнечно-ветровый акведук! Рядом с ними ты немногим старше Тех, кого здесь за руку ведут. Максим Лаврентьев — поэт, литературовед. Главный редактор журнала «Литературная учеба». Автор многочисленных публикаций.
|