Свежий Номер

№ 04 (185), 2020

Студентка Роза Виноградова из Таганрога — вовсе не соавтор и не подопечный автор Лидии Григорьевой, как сказано в первой же фразе написанного ею вступления. Это вымышленное лицо, то есть героиня, от имени которой ведется повествование.
Классических мистификаций — жанровых подделок под эпоху или перо конкретного автора — литература знает немало, но такой фокус, возможно, проворачивается впервые.
Концепция «Степного трилистника» смыкается с философской концепцией универсализма: не так уж важно, чьи перед нами стихи, «главное в поэзии все же не Буква, а Дух», как заявляется в предисловии. Заботливый родитель-опекун стихам не требуется, они выпархивают из гнезда и, разлетевшись по белу свету, в нем уже, в принципе, не нуждаются; летят, как ветер, сами собой. Вселенной все равно, кто автор. Так же и просветленному автору все равно, автор ли он.
В жанровом отношении эта книга краткостиший — в основном трехстиший, сопровожденных под занавес несколькими двустишиями, — тоже не что иное, как литературная шутка, если не сказать, насмешка: южно-русские степные сюжеты обличены в форму японских хокку. Впрочем, нестрогую. «Роза Виноградова часто нарушает поэтические каноны, свойственные японским хокку, ведь по ним, как по канве, можно вышить любой текст. Ее трехстишия вполне "неправильные", с явным уклоном в родную силлабо-тонику. Это все равно, что говорить по-русски с японским акцентом», — предуведомляет читателя Лидия Григорьева. В том, что Розы Виноградовой не существует, она намекает единожды в тексте и окончательно признается на последних страницах книги, в «саморазоблачительной» переписке Григорьевой с доктором филологических наук Адиле Эмировой.
Свой выбор формы трехстиший героиня объясняет следующим образом:

С юмором здесь вообще все в порядке. Пьедестал победителя среди художественных достоинств «Степного трилистника» занимают афористичность и самоирония. По сути, это подборка остроумных фраз, записанных в три строчки.
Лидия Григорьева неслучайно наделила свою героиню столь юным возрастом — с одной стороны, всегда смешно, когда дошкольница выходит прогуляться во двор в туфлях матери, а с другой, достигается эффект «устами младенца глаголет истина».
Автор-героиня то и дело философствует, кокетничает и ерничает. Вот, например, как представлен мужской персонаж — возлюбленный героини:

Или:

Эта тема переживаний двадцатилетней барышни по поводу возраста — своего и других, — проходящая через всю книгу, создает, конечно, сильный комический эффект.

Курьезного в «Степном трилистнике» немало. Мы можем увидеть, как героиня одновременно увлекается «Журнальным залом» —

и непутевым путевым обходчиком:

И грустно, и смешно, и в точку: удел провинциальной филологини.
Любовная коллизия студентки Виноградовой разворачивается по законам мелодрамы: счастливого конца не будет. Ее, хромоножку, обнадежили, но не взяли замуж.

К художественным достоинствам книги можно отнести и добросовестно воссозданный колорит степного Приазовья, где мимо станции проходят железно-дорожные составы, груженные арбузами, гуляют степные ветры и «с корнем вырывают» станционный домик, пахнет «полынью душной», «жарким чабрецом», цветет картошка, растет молочай и ковыль, ворчат на суржике перепелки, скворцы склевывают вишню в саду, а в целине водятся тарантулы.
Ну и конечно, этим сельским буколикам противопоставлен мир цивилизации — синтетический, искусственный, или просто далекий:

Игровая сюжетная канва, этот созданный лирический мирок увлеченной поэзией студентки-провинциалки, ее философия и самоирония, вообще весь этот прелестный розыгрыш успешно служит идееносителем концепции исчезновения авторских границ: Берлинская стена между автором и персонажем падает, и они сливаются в единого литературного андрогина.
Придуманная Лидией Григорьевой Роза Виноградова — новый тип литературной фигуры, «автогероя», филологического гомункула.
Возможно, по прошествии лет мы увидим, как этот ход станет тенденцией или даже целым направлением, над изучением которого будут просиживать литературоведы.