Свою смерть еще надо заслужить, а чужая приходила ко мне в разных обличьях. В случае с Анной Саед-Шах это было похоже на встречу с профессиональным боксером. Одно движение, и ты уже на земле ловишь ртом воздух. Ее совершенно неожиданный уход в феврале 2018 года вызвал у всех, кто был с ней знаком, схожую реакцию.
А я знал Анну. Прежде всего как интересного поэта, именно поэзия нас и «познакомила». Что же касается широкой публики, она, как это часто бывает, до сих пор знает Саед-Шах не то чтобы по худшим, но уж точно не по лучшим вещам. Например, как автора слов песни в исполнении Софии Ротару «В доме моем» («Без тебя дом мой пуст, как в снегу розовый куст…»). Однако достаточно было прочитать хотя бы один из стихотворных сборников Анны, чтобы понять, насколько ярок и самобытен ее дар. Желающим можно порекомендовать ту же «Современную тетку».
Обладала она еще одним довольно редким талантом — была прекрасным человеком. Ее открытость, радушие, искренний, что не подделаешь при более-менее длительном знакомстве, интерес к тебе, а ты быстро понимал, что это лишь маленькая часть ее огромного интереса к жизни — все это притягивало людей. Даже книжки она подписывала — «с радостью». Можно только позавидовать тем, кто знал ее гораздо ближе.
В этом году вышла книга, посвященная памяти Анны, подготовленная ее мужем — поэтом Олегом Хлебниковым. Книга уникальная.
Потому что супружество поэтов — и сравнительно, по разным причинам, непродолжительное (Ахматова и Гумилёв, Ахмадуллина и Евтушенко…), и пронесенное через всю жизнь (Лиснянская и Липкин, Ваншенкин и Гофф…) — вещь неновая.
Однако не было еще в русской литературе книги, не просто состоящей из стихов двух поэтов, обращенных друг другу, а представляющей из себя диалог, где каждое стихотворение при всей его самостоятельной ценности — это еще и своего рода реплика в жесткой, захватывающей пьесе, где обнажаются отношения вызывающе ярких индивидуальностей. И, во многом, просто Мужчины и Женщины. Теперь есть.
Экс-министр культуры литературовед Евгений Сидоров совершенно прав, когда говорит в предисловии, что «нельзя спокойным пером писать об этой книге». Столько здесь романтики, непримиримости, взаимопроникновения, отчуждения. «И ангел упрямый — один на двоих —/ кружится над сорванной крышей». Любовная история. Уже «Навсегда».
Особенно пронзительным это повествование делает уже заранее известное читателю окончание, общее, так или иначе, для всех любовных историй. Смерть стала и проявителем, и закрепителем тех коллизий, которые выплескивались, в том числе, стихами. Смерть наполняет текст особым напряжением, и ее присутствие чувствуется задолго до появления. Что превращает тонкую книжку в концентрат, эмоциональный динамит. «Гляди, я получилась/ ну прямо как живая» (А. Саед-Шах).
Своеобразной кульминацией этого до поры закрытого, но годами длящегося разговора становится цикл стихотворений О. Хлебникова, который так и называется — «После 11 февраля 2018 года». Где, например, от стандартного в таких случаях богохульства автор приходит к основным выводам. В том числе: «И ничего сейчас не изменилось:/ тебя верней/нет никого./ И это Божья милость! —/ пребуду с ней».
Гармоничной составляющей книги является и написанная А. Саед-Шах и О. Хлебниковым драматическая поэма «Страсти по Живаго» — по роману Б. Пастернака. Авторы «прочитывают» известное произведение таким образом, что все отображенные в нем глобальные исторические перемены становятся лишь средством прояснения, укрупнения главного — любви между людьми, а также того, что ей противостоит.
Однако самое удивительное происходит в книге гораздо раньше. Когда мы видим, что смерть не становится царицей положения. Сделав свое дело, она нисходит до статуса одного из героев, действительно важных, но не более. И быстро отступает в тень, которую так любит, потому что одна из немногих может позволить себе роскошь не высовываться. Она не побрезгует ни одним из нас, и достойна того, чтобы мы вели себя соответственно.
Она честна. Поэт Саед-Шах писала и об этом («только смерть косила честно»). И Анну она не обманула. Прекрасно понимая, что это не пальто и не сумочка, я бы хотел уйти так же. Из самой гущи жизни, на бегу, не мучаясь и не мучая, сделав многое (какой творческий человек скажет, что воплотил все задуманное?) и оставив о себе добрую память. Прекрасная жизнь. Хорошая смерть.
И роли между ними распределены правильно. Что нелишний раз доказывает эта книга как часть поэтической судьбы, которая легко преодолевает дату после тире.