Свежий Номер

№ 8 (166), 2018

Когда доносится с полей
Пустого августа пыланье,
Как думать о земле своей,
Осмыслить, чем она была мне?
Здесь камень дерево рождал,
И буйный ветр буруны пенил,
И огненный катился шквал,
Селенья обращая в пепел,

Мотая нервы на кишки,
Имущи и великолепны,
Топтали утварь, книги жгли,
Служили долгие молебны,
И пред оплавленной лозой
Клялись изрубленной скотине:
Никто не минет алых зорь
При цесаре и господине.

Но в пляске круговых порук
Еще мы здесь, еще мы братья,
И зверством ли исчерпан круг
Служенья истине и правде?
Так, ни на год не повзрослев,
Ни шепелявый, ни картавый,
Не прерывается распев,
Что разрешается октавой.

Я понял, что Господь меня не видит,
Когда, штабной ухмылкой мельтеша,
На всех частотах заплясал эпитет
Террористического мятежа.
На третий день, пройдя до половины,
Властям вернув утерянный контроль,
Мы, сделавшись огню неуловимы,
Группировались под большой горой.
Там плакали от залпов минометных,
Просили пить, патронов, сигарет,
И женщины ходили мимо мертвых,
Губительно ведясь на всякий бред.
Дымящихся вдали дорог зеркальней,
На небе таял облачный крахмал.
Стояла сушь. Раскрашивался камень,
В заливе нефтетанкер догорал.
Бумаги, куры, выстрелы, стенанья,
Болезнь земли, нарушенный баланс.
Над всем царила тишина степная,
Молчанья Бога, бросившего нас.
И каждый бы сказал, мозги не пудря
Плюясь под ноги гравийной слюной:
Быстрее пули лишь другая пуля,
Бездонней бездны лишь бачок сливной.
И, гибели стократ обетованней,
Я понял, что из пепла восстаю,
Когда, излив любовь на бедных тварей,
Господь закрыл глаза на тварь свою.

Голося меж лесов и озер,
Замечаешь ли ты, как далеко
Над равнинами длани простер
Властелин, чей девиз — подоплека?

Так не жили ни после, ни до:
Образованы, сыты, обуты,
И свободны, как, может, никто,
А проснешься и чувствуешь — путы.

Саданет кулаком под ребро,
Безотрадней пути подъездного
Пониманье, что нас погребло
Лишь одно бесконечное слово.

И плевать, как трактует его
Экономики щель сырьевая,
Если трескается естество
На осколки подразумеванья.

Скривившись от бодяги,
Берущей под кадык,
Окольными путями
И на перекладных,
По-детски угловато
Стесняясь и грубя,
Составы шли куда-то
В безвестные края,

Отверстыми степями,
Где об руку с бедой,
Загадочно сияя,
Мерещилась юдоль,
И преданно служила,
Забыв про отпуска,
Унынью пассажира
Дорожная тоска.

В составах славу пели
Богам из разных сект,
Умывшись из купели,
Гасили верхний свет,
И видели с изнанки,
Как стянута петля —
Немые полустанки,
Совхозные поля,

И, привалившись к драге,
От грез исцелены,
Светили им бараки
Из млечной целины,
И вы благоговейте,
Кто ведом и ведом,
Такие же, как эти,
Стоящие вверх дном.

Сентябрь: спросонок потянуться
И видеть мельком, как луча
Рассветная гипотенуза
С небес нисходит, клокоча.

Лениво, будто в академе,
От ночи гордо отстоя,
Стремит полуденное бденье
Восхода дымная струя,

И впору составлять глоссарий
Не зримого нигде никем —
Плодов заоблачных лобзаний,
Равнинных пойм, гористых гемм.

И хочется молить бесстыдно —
О, если можешь, удостой
И днем святым, и смехом сына,
И счастьем, и его тоской.