Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПублицистикаМарина КУДИМОВА
Из ФБ-записей 2015 г.
«БОРИС ГОДУНОВ» — 190 Когда по разным причинам отчуждаешься от Пушкина, начинает казаться, что ничего особенного в нем, кроме мелодизма, нет. А тут еще со всех сторон кричат: «Хватит козырять Пушкиным! Чего вы зациклились на своем Пушкине?» Стараешься не «козырять» и не «зацикливаться». Но когда неизбежно возвращаешься блудным сыном (независимо от пола) — понимаешь, что Пушкин не просто «наше все», а что он это «все» тебе просто так отдает, возвращает потерянное в блужданиях. «Прикрываться Пушкиным»? Но если он — земной наш покров, одевающий и согревающий в стужу духовную!
Вчера мой гриппозный день ушел на конструирование отношений Пушкина с электромагнитным телеграфом, изобретенным его другом бароном Шиллингом. Сегодня Пушкин — политтехнолог, 190 лет назад («Борис Годунов» завершен в 1825 г.) понявший, как делается и завоевывается власть. КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ
(1598 года, 20 февраля) Князья Шуйский и Воротынский. Шуйский Что ж?
Когда Борис хитрить не перестанет, Давай народ искусно волновать, Пускай они оставят Годунова, Своих князей у них довольно, пусть Себе в цари любого изберут. А. Пушкин. Борис Годунов. Часть 1
ВОСПИТАНИЕ УЧЕНИКА
Литература насквозь преемственна. Как в разветвленной на несколько потоков семье, здесь мозаично складывается сумма несходств, скрытых и явных противоречий и конфликтов, но — «за столом никто у нас не лишний», когда дело заходит о празднике или похоронах. Ращение и приятие новых поколений — дело небезболезненное, но иначе семья заглохнет и рассыплется. Не так одеваются, не то говорят и думают, не ту музыку слушают, но наши — не откажешься.
Самое редкое свойство, которое я встречала в литературной среде, — это приятие старшими нового. Снисходительность — да, равнодушное, внешнее доброжелательство — да. Даже общение — пожалуйста, отчего бы и не выпить. Но понимание, что литературная ротация — дело естественное и неизбежное, преодоление собственной душевной и возрастной лени, — на это пальцев одной руки много. Дело это не простое — приподняться над собой, выглянуть из фортки и поинтересоваться насчет тысячелетия. Нет ни одной достоверной фразы Пушкина о Лермонтове, да и ко времени гибели Пушкина Лермонтов опубликовал только слабенького «Хаджи-Абрека». Но, по легенде, Пушкин успел сказать: «Далеко мальчик пойдет!» Речь не о «назначенных» кураторах — секции СП «по работе с молодыми», преподавателях Литинститута или редакторах молодежных изданий. Тем деваться некуда с того момента, как согласился занять должность, будь то модернист Катаев, кондовый Полевой или Дементьев. Или Николай Старшинов, любивший достаточно ограниченный контингент, но печатать «литературную смену» вынужденный в диапазоне гораздо шире себя. Речь о преемственности внеслужебной. Учительной. Вот об этом: «Учитель, воспитай ученика,/ Чтоб было у кого потом учиться». Традиция эта пресеклась, когда государственное признание перестало быть главным литературным критерием. Остался только талант, который признать можно, конечно, и под идеологическим дулом, и по социально-классовой приязни, но идеально — по доброй воле и самостоятельному выбору. «Сержантишки!» — презрительно субординировал мое поколение маститый деревенщик из военморов. О нас к тому времени спорили критики, но государство развалилось, и ни справку, разрешающую присутствовать на корабле, ни медаль за участие в боевых учениях нам выдать уже было некому. А самому прочитать и разобраться было недосуг. Многие мэтры время от времени кого-то называют — и тут же забывают. После Старшинова, при всей ограниченности его вкуса, не родилось ни одного Учителя в системном смысле слова. Эллендея Проффер пишет о том, как Бродский, сочинив очередное предисловие к чьей-либо книге, потом говорил, что его вынудили. Нобелиат избегал имен, кроме практически ровесников и тех, от кого уже было не откреститься (Кублановский, Лиснянская): «Из более молодых я просто не знаю, кого назвать…» А в одном из первых интервью после возвращения в отечественный строй (если не ошибаюсь, «Известиям») раздраженно буркнул что-то такое: «после нас никого». Видимо, в тот день у лауреата, как говорил Гумберт Гумберт, «желудок не подействовал». Исключения все же есть. Это Вознесенский и Евтушенко. Один написал «Муки музы», где назвал специфически вкусовой ряд новых поэтов, но — назвал и добавил: «Хочется через новых отдать свои долги Пастернаку». Другой никогда не уставал ошибаться, снова искать, терять и подбирать, разочаровываться и влюбляться. Это объяснимо запредельной, все опасения превзошедшей славой, которая позволяет отдать долги — и опять наделать долгов. Но и живым любопытством, и данью собственным учителям, посеявшим традицию. Как в той притче: по учителям узнаются ученики. И это — конечно же — полубезымянные подвижники, пестующие молодых в глубинной России, ни денег, ни славы не снискивающие. На них пока все и держится. А прочее — за рамками литературы. Как писал Чуковский: «…у нас Гоголи делаются при помощи всяких внелитературных приемов». ВЫМОЛЧКА
Я много раз писала, что поэзия — дело молодых. И не отказываюсь от своих слов. Но я, разумеется, имела в виду процесс создания стихов, а не процесс их публикации. Мне кажется, что сегодня молодые поэты лишены необходимой для периода ученичества стадии — вымолчки. Публикуется все фактически «с колес». Премии раздаются направо и налево, потому что надо осваивать премиальные фонды в номинации «Дебют» или что-то в этом роде. В 17 лет легко издать книжку и отхватить за нее миллион — все зависит от того, в какую премиальную нишу и насколько правильно себя определишь. Во всех профильных изданиях существует негласная разнарядка на молодых, и тут уж не до качества — создается впечатление, что редакторов волнует лишь факт наличия текста. И основной заботой юного автора становится именно публикация, а не собственно писательство. Конечно, для того чтобы напечататься, надо хоть что-то написать. Но навык этот приобретается довольно скоро.
Лошадей после нагрузки выстаивают без еды и воды. Сыр или вино выдерживают, пока они не приобретут нужного качества. В балете сначала учат держать корпус и распределять вес, держась за палку, тянут мышцы ног и спины и укрепляют подъем стопы. Стадия вымолчки сравнима с этими процессами. «Чем продолжительней молчанье…» и т. д. Сколько должно длиться это мучительное состояние, никто не знает — у каждого свой срок. Однако представим себе, что, написав стихотворение «Нищий» в 15 с небольшим лет, Лермонтов был бы избран в члены Академии. Если бы родился позже, получил бы Пушкинскую премию и т. д. Не ушла бы навек мощная харизма его вымолчки? Ведь единственный прижизненный сборник Лермонтова вышел лишь за год до гибели (СПБ, 1840; тираж 1000 экз.) и заключал 26 стихотворений и две поэмы — «Мцыри», «Песня про купца Калашникова» — из 30 поэм и ок. 400 стих., написанных к этому времени. У врат обители святой
Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! 1830
Марина Кудимова — поэт, прозаик, переводчик, публицист. Родилась в 1953 году в Тамбове. Окончила Тамбовский пединститут. Переводит поэтов Грузии и народов России. Произведения Марины Кудимовой переведены на английский, грузинский, датский языки. Лауреат премий им. Маяковского, журналов «Новый мир», «Дети Ра» и др. Работает в «Литературной газете». Живет в Переделкине.
|