Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПоэзия Союза писателей XXI века на карте генеральнойГалина ИЛЮХИНА
БОЛЬШЕ, ЧЕМ ХОЧУ
* * * Придерживая шарфик на ключицах,
бреду, сминая листьев чесучу. Я больше не хочу про что случится. Зачем я знаю больше, чем хочу? Нет белых карт в растрепанной колоде. Ненужного убейте скрипача. Танцуют куклы грустного Коллоди, игрушечно по сцене топоча. Мне тоже было нужно все и разом. Просила — распишись и получи. Закат, прищурясь красноватым глазом, нацеливает узкие лучи. * * *
Как снежная пушка, бесшумным зарядом
набухла пушистая мгла, и терпкая горечь по всем, кто не рядом, упруго за горло взяла. В тоскливое время распухших миндалин согрей себе чай с молоком. Ты просто по-русски нелепо ментален, не стоит грустить ни о ком. Не видно луны, дело близится к ночи, мы сами себе сателлит. Осеннюю песню миндальный молочник тихонько скулит и скулит. Смотри, как с беспечною волей цыгана слетает снежок на поля. И ясно, за что эта жизнь дорога нам, и свежесть в молочном тумане циана, и сладость, и яд миндаля. Гладиолус
1. Под первый снег вскрывается граница,
и через сердце тянется, узка, бесшумная, глухая вереница — твои потусторонние войска. Вот так, гуськом, они текут поныне — с незрячими очками на носу, и осторожно головы больные над бледной гололедицей несут. И к ним уже не страшно впасть в немилость, тут каждый силуэт тебе знаком, и та, и та, что вдруг остановилась, ладонь ко лбу приставив козырьком, и смотрит в сад, где ты в квадрате света, и тьма вокруг бормочет и поет, и теплый дождь, и долго будет лето, и гладиолус разевает рот. 2.
Не выходи на свежий голос
дождя, что с ночи моросит — тебя укусит гладиолус и смертной грустью заразит. Вот так и стой, пока под веки течет вельветовая тьма. И ничего — ни зги, ни вехи, лишь одиночество ума. Лишь бормотанье, вздохи, всхлипы — сырого сада колдовство. Твой лоб невидимые липы облепят мокрою листвой. И ты, разинув третье око, заглянешь в собственную тьму: там тоже дождь, и одиноко фонарик, брошенный в осоку, мерцает никому. * * *
Нету солнца которые сутки,
облаками затянута высь. Охренительно правы по сути, мы по форме опять напились. Опускается ниже и ниже облаков обложная гряда. Чтоб не ведать, что больше не вижу, я смотреть не желаю туда, где в тумане слоистом и вязком исчезает последний редут — никакие там гама да васко, хоть убей, ни черта не найдут: ни страны, ни зверюшки-тотема, чтобы плакать, уткнувшись в него. Исчерпалась навязшая тема, ничего уже нет, ничего. Ты сидишь неподвижный и белый, словно мелом измазанный мим. Я смотрю на тебя онемело: что же стало с владеньем моим? Вот тебе и весна-чаровница с вдохновенной ее чепухой. Что еще может с нами случиться кроме солнца над черной рекой, где откроется правда-изнанка на безжалостно трезвом свету… Посмотрю на тебя, словно Ванга, и под черную воду уйду. Журавлики
Я злая и противная, я ненавижу всех.
Сижу в убогой комнате, журавликов леплю: вставляю в птичку каждую свой самый смертный грех, и продаю на рынке их за штуку по рублю. А птичку прикупившие с ней прибегут домой, сожрут, давясь и чавкая, и пальцы обсосут. И станет мой грешок тогда практически не мой, перетекая сумрачно в доверчивый сосуд. А я леплю, хихикая, и мне не прекратить. Сидят на полках птенчики и на меня глядят — и столько их налеплено, что всех и не простить ни богу, ни товарищу и никому подряд. А если детка-детская журавлика возьмет и скажет: «Мама-папочка, я это не хочу», ей руки-ноги выкрутят и будут круглый год водить в плохую комнату к недетскому врачу. Сопят-шуршат лепильщики за тоненькой стеной, и глиняные шорохи ночами слышу я. Не трожь меня, журавлики, летящие за мной, я тоже детка, слышите, я детка быв-ша-я! Ветер
первый ледок ломается с хрустом
солнце не греет осень горчит все как обычно глупо и грустно девочка плачет мальчик молчит стонут качели жалобно-ржаво счастья кораблик сорван с петель что там про шарик пел окуджава вот и накаркал — шар улетел ветер лохматит гнезда вороньи небо на нитке рвется из рук девочка-ветка плащик-болонья маленький парус первых разлук мальчик-молчальник в курточке куцей клены полощут небо в сети он улетает чтоб не вернуться девочка плачет чтобы расти * * *
Бывает же такое в ноябре —
эмалевое небо голубеет, и лезет к солнцу глупая трава, обманутая этой ерундой. И приобщаясь к призрачной игре, дурацкое письмо пишу тебе я, где восемнадцать мне едва-едва, и ты такой смешной и молодой. Где ты, как пионер, всегда готов, и жизнь еще свежа и восполнима… Пишу, пишу про все, чем мы сильны, покуда ноября густеет мгла, и в черных окнах скорых поездов, что мчат нас в нескончаемую зиму, неугасим, плывет снежок луны, подтаявший от нашего тепла. Крымское
Еле помню тебя — чудака, гордеца, иноверца,
обломавшего копья у стен моего равелина. Но как сладко гудит ностальгия в зазубринах сердца, наполняя вишневые соты печалью пчелиной. Стрекотали часы под щекой — наш кузнечик несчастья. Ты сорвал их тогда и ударил о крымские камни, и с перрона отчаянно долго махала рука мне — с беззащитно белевшей полоской на смуглом запястье. Что камням до людской суеты. Время треснуло, встало. В киммерийском разломе печалится гул ностальгии. И по лунной дорожке, оставив ничейные скалы, в ту же самую воду любовники входят нагие. * * *
Сад кажется пустым и ветхим,
заборы щерятся зубами, и яблоки вцепились в ветки, как птицы с красными зобами. Ступени листьями заносит, и одинокий, как Зосима, мой дом цепляется за осень, предчувствуя скупую зиму. Мышонок тащит крошки в норку, поленья щелкают в камине, и по утрам арбузной коркой так терпко пахнет первый иней, так ярко солнце напоследок скользит по ледяному пруду, что никуда я не уеду. Я есть и буду. Галина Илюхина — поэт. Родилась в Ленинграде, живет и работает в Санкт-Петербурге. По образованию юрист. Автор трех книг стихов — «Пешеходная зона» (СПб, 2006), «Ближний свет» (СПб, 2010) и «Птичий февраль» (СПб, 2013). Лауреат премии «Молодой Петербург» (2009), премии журнала «Дети Ра» (2012), обладатель Специального приза Волошинской премии (2013). Одна из основателей и организаторов ежегодного международного литературного фестиваля «Петербургские мосты». Составитель поэтической антологии «Аничков мост» (СПб, 2010). Зам. гл. редактора журнала «Зинзивер». Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Союза российских писателей и Союза писателей ХХI века. Стихи публиковались в альманахах, антологиях, российской и зарубежной периодике, переводились на украинский, польский и английский языки.
|