Свежий Номер

№ 5 (127), 2015

Когда проснешься ранней ночью
В одном разорванном носке,
То убеждаешься воочью,
Что руль судьбы на волоске.
Ну а сама судьба, как сводня,
Во всем, естественно, права.
И даже Бутово сегодня
Не Подмосковье, а Москва.
И на автобусе зеленом
Поедешь — кто бы знал куда?
К каким задумчивым Алёнам?
В какие села-города?
Пускай безумная идея,
Вы не рубайте сгоряча,
И отвечайте через гея
И иудея главврача.
Не убежит кавказский пленный.
Я в переулок заверну.
Какой-какой? Кривоколенный.
Идет история ко дну.
Ты дай нам, Боже, что негоже,
В начале радостного дня.
Пойду на службу, там, похоже,
Щербак скучает без меня.

Какая славная усталость,
Какие мудрые дела.
И обеспеченная старость
В счастливом детстве к нам пришла.
Мы протестуем, дайте место.
Протест, однако, вот напасть,
И против собственно протеста,
И, разумеется, за власть.
Живем давно при коммунизме.
Вот атеистов наш ИГИЛ
Винит привычно в экстремизме
И в осквернении могил.
И в поедании животных.
И в «укреплении» рубля.
В делах Манежных и Болотных,
И в ярких подвигах Кремля.
Кого (тут мат) чужое горе?
Опять, конечно же, меня.
А Моисей в далеком море
Купает красного коня.

Что вижу, тем, понятно, и живу.
И где стоит привычная высотка.
И где впадает Яуза в Москву.
Конечно, в январе речная гладь
Приятнее, чем в августе и мае.
Мне нравится Москву пересекать.
И ездить на работу на трамвае.

Нарисуй коньками синус,
А противнику — конфуз.
На дворе сегодня минус.
На табло сегодня плюс.
Не в Казани, не в Нью-Йорке,
В Красногорске лед поет.
Вот опять в атаке «Зоркий»,
Желто-синие, вперед.
Нас бомбят, а мы крепчаем,
Вся команда у ворот.
Угловой. И мы гадаем:
Попадет? Не попадет?
И без нефти и без газа
Согревая стадион,
«Наш брильянт Алмаз Миргазов»,
Крикнет диктор в микрофон.
Шардаков, Ишкельдин, трудно?
Цыганенко, Доровских?
Разгромим сегодня «Трубник».
Завтра — бело-голубых.
Мир порой бывает грубый,
То картечь, а то шрапнель.
Где ты, Лаакконен, голуба?
Где ты, Моссберг Даниэль?
Где-то урки, где-то орки,
А у нас, который год
В Красногорске бьется «Зоркий»,
Желто-синие, вперед.

Говорят, что январь навсегда.
Говорят, что Россия везде.
Ярославский. Москва — Воркута.
Нам до Вологды. Вологда где?
Говорят, что Москва под рукой,
Доставай расписной каравай.
Мой трамвай скоро станет рекой
И река зазвенит, как трамвай.
Говорят, седина в бороде.
Говорят, широта-долгота.
Нам до Вологды. Вологда где?
Ярославский. Москва — Воркута.

И все-таки, знаете, мило
Сойти от восторга с ума.
И снегу, гляди, навалило.
Как будто настала зима.
Как будто у бога просили,
И он услыхал в синеве.
Как будто мы снова в России.
Как будто мы снова в Москве.
Иду, бестолково сияя.
Хороший какой снегопад!
Наверное, вам, россияне,
Пора возвращаться назад.
В какой-нибудь город Прохладный,
Казань или Махачкалу.
Подъездик у нас не парадный.
И вам лучше ближе к теплу…

Мы живем, за собою не чуя вины.
Да какая вина, разве мы виноваты?
Мы всегда ни при чем на просторах страны,
Прямо в центре колонны, а также палаты.
Мы живем, под собою не чуя реки,
Что несет нас в потоке большого парада,
Что несет нас, теченью воды вопреки,
По разбитым дорогам привычного ада.
Мы живем, над собою не чуя войны,
А она уже здесь, а не где-нибудь рядом.
И пускай мы всего лишь немного больны,
Почему вы все время нас лечите ядом?

Когда ничего не осталось
Другого — сиди у воды.
Откуда такая усталость,
Зависимость от ерунды?
Слова заскучали в кармане
И скоро отправятся в путь.
Весь день я лежал на диване.
Устал. И решил отдохнуть.
У них ни души, ни попкорна.
У нас Маяковский и Блок.
И ночь надевает проворно
На улицу черный чулок.
У нас ничего не случилось.
Окно из Европы сквозит.
Что толку сдаваться на милость,
Которая нам не грозит?

Глянешь порой из окна:
Кажется — город украли.
Утки раскрякались на
Водоотводном канале.
Вечный бардак в голове:
Что мы вчера натворили?
Уток так много в Москве,
Словно не все еще в гриле.
Где-то над нами Луна.
Снова спрошу: не мечта ли?
Утки раскрякались на
Водоотводном канале.

Выходили голые.
Оба старики.
Мы с тобой два голубя
У одной реки.
Побрели вдоль берега,
Чувства придавив.
Мы с тобой два Беринга
На один залив.
Для чего символика
Попиранья прав?
Мы с тобой два кролика,
А вокруг удав.
И кому поверила
Лампочка в носу?
Мы с тобой два дерева
В Химкинском лесу.
Пугачев без ялика.
Правда на Земле.
Мы с тобой два шкалика
На одном столе.
Ну, и т. д.