Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПоэзия Союза писателей XXI века на карте генеральнойВладимир АЛЕЙНИКОВ
ВОПРОСЫ ЗЕРКАЛУ
I И печали уже не унять,
Если дождь погостить соберется, Если зеркала ртутная гладь Над глазами людскими смеется. Кто же там, на крутом вираже, Отраженья туманные прячет? Очертанья набрякли уже — Что же все это все-таки значит? Кто же здесь, на глухом берегу, В наговорах пустых признается, Спотыкаясь на каждом шагу? Что же делать ему остается! Кто же всюду, где можно дышать, Догонять наши тени не смеет — И готов уже что-то решать, — Да, смешавшись, смешит и немеет? Что же где-нибудь в ясной дали Отразит наваждение снова — И, прозрев от небес до земли, Возвышать не спешит остального? Присмотрись — там вниманья игла, Хоботок церемонный пчелиный, Раскаленный порой добела Закуток над хребтом и долиной, Локоток оттопыренный зла, Коготок заготовленный птичий, — И подсказка таким не мила, Потому что не счесть их обличий. Наготове ли стаи семян? Холодов запотели глубины — И оптический дерзок обман, Покровитель слепой сердцевины. II
Вот сейчас на песок бы упасть,
Побежать беззаботно к прибою, Да пространством насытиться всласть! — Ничего не поделать с собою. Земляничный щекочущий ус Да смородинный лист жестковатый Тоже рвутся на волю из уз, Даже запах тая виноватый. И вдали, как морская волна, Нарастает предвестие гула, Словно все, что познал бы сполна, На мгновенье ко мне заглянуло. Словно ветер сюда прихромал Вместе с песней, в рубцах, но живою, — И томленья расплеснутый вал Сразу всех окатил с головою. Так и плещет все то, что знавал, В ненасытную торбу сомненья, Чтобы связи скорей обрывал, Чтоб на ощупь распутывал звенья, Чтоб завязывал с тем, что прошло, Чтоб узлы развязал, как придется, Потому что, считай, повезло — И распад без меня обойдется. И сочатся сквозь дыры тоски, И ложатся в корявые щели Непокорного нрава куски, О котором и знать не хотели. И текут сквозь холстину мешка Беспокойного времени клочья, — Может, ноша такая тяжка? Что же делать в отчаянье, ночью? III
Как же быть мне? Да так вот и быть —
С этой жизнью дружить непреклонной — И, сощурясь, опять проходить По садовой дорожке наклонной. Все, что встарь за собою вело, Покатилось, помедлив, по саду, — И сознаться в грехах тяжело, Но раскаяться каждому надо. Где же зеркало мне отыскать, Чтобы лето в него заглянуло, Чтобы влагу по рекам плескать Чтобы шел по степям до Ингула? Ну а зрению что посулить? Взгляд не станет наивней иль строже, Потому что внимания нить С каждым днем для меня все дороже. Если зрение Богом дано, Уничтожить его невозможно — Потому и с судьбой заодно Все, что в нем накопилось тревожно. Если зрение всюду с тобой, Ублажать его незачем вовсе — Впечатленья приемля гурьбой, К непредвиденной схватке готовься. Опасенья совсем не нужны, Да и страха, пожалуй, не стало — Видишь, словом твоим зажжены Мирозданья круги и кристаллы? И эпохи лицо различишь, Стоит в зеркало только вглядеться, — Потому-то уже не молчишь — Никуда от юдоли не деться. ЧЕТЫРЕ ВЗГЛЯДА
I Оглянись — холодком своевольным
Вечеров, где недавно бродил, Отрешеньем твоим добровольным, Где азы постиженья твердил, Этим сном, этим привкусом детства, Где листву разбирал по складам, Навевается тайны наследство — И его никому не отдам. Все, что в руки чужим не дается, Не случайно ты обнял и скрыл, — Только верить в него остается Соплеменнице плещущих крыл. Этим жестом, известным заране, Всеми стаями птиц на ветрах, Этих звезд печенежьих мирами, Жарким хрустом в печах и кострах, Все, что выбрал, в любви признается, Нависает, кружась, над крыльцом — И в пространство хваленое рвется Этих лоз пропыленных венцом. II
Никогда этих роз не касалась
Та, кому ни за что не уснуть В час, когда невозможным казалось Все, что может уста разомкнуть. Этих смутных зеркал отраженья, Потаенных восторгов пути Не замкнут векового движенья И невидимы в недрах почти. До ветвей над собой сребротканных, До вершин сребролистых тянись, В переходах познанья туманных К заповедным слоям прикоснись. В перепадах сознанья привычных Ты согласьем небес заручись, Возвышению сфер безграничных В тесноте жития научись. Красоте бытия и отваге С каждым шагом во мгле забытья Поклонись — и увидишь во влаге Прорастающий корень чутья. III
Золотистая, редкая слава
Да ребристых дорог вензеля — Расшумятся орехи направо, А налево вздохнут тополя. Для того и приемлю я это Сочетанье речей и кровей, Что предчувствую света заветы, Для того и поет соловей. Сокровенным, родным, лебединым Присягну, первородством земным, Торжеством Божества триединым, Что не мыслил пространства иным. Этим ворохом пряным жасминным, Этим хриплым дыханьем грудным, Этим эхом, ни в чем не повинным, Всем, что сызнова встало за ним, Всем спасеньем своим и защитой, Всем раскатом холмов и полей Я обязан лишь воле, открытой Тем, чья доля всех прочих полней. IV
Отзовись — этих рос небывалость,
Этих трав изумрудная плоть Отметают хандру и усталость, Могут цепкой ордой исколоть. Этих троп шевелящийся узел, Этих рек серебрящийся путь, Чтобы кто-то, блуждая, не струсил, Оголяют искомую суть. Для того и наития нити Позволяют во тьму заглянуть, Избавляют от спеси и прыти, Чтобы дальше и тверже шагнуть. Пусть чего-то, что глубже и выше, Не сумеешь вовек одолеть — Вот и смотришь куда-то за крыши, Чтобы впредь ни о чем не жалеть. Вот и жаждешь чего-то упрямо — И меж тем начинаешь смелеть, Чтобы сводам желанного храма На скрещенье эпох уцелеть. НАШИХ АНГЕЛОВ СВЕТ ЗОЛОТОЙ
I Вспоминаю о вас,
Драгоценные южные степи, Где признанье в ненайденном склепе Засыпает совсем не на час, — Но проснемся и мы, Хризолита оплот с аметистом, В этом мире пречистом, Посредине пустынной зимы — И заметим тогда, Как вода замерзает, Как из рук наших вдруг ускользает Золотистым щегленком звезда, — И зажжем, разобидясь, огонь Посредине страданий, В этой гуще таких оправданий, Что грядущее имя не тронь. II
Есть высокий девиз —
То степей обмирание к морю, К этой грани предела и горя, Где страстей вековечен каприз, Где сплелись В самом гуле нагорий Дорогие напевы подспорий, Словно за руки братья взялись, — Есть тропа среди скал — Острия со щербиной насечка, Где затеряно грусти колечко, Где сосну ты так долго искал! — Вот подобье — виденье — обрыв Удивленья — и смеха — и взмаха, Где, не ведая днешнего страха, На земле я давно справедлив. III
Рассыпаем песок — —
Одиссей удаляется снова, Рвется жилы воловьей основа, Разбивается всклянь голосок Перепуганной птицы вон там, Посредине пространства, Где убийцам чумным постоянства Я и капли морской не отдам, — Пробуждается древний пророк, Оживают иссохшие кости, — Все забыто — нет зависти, злости, Начинается жизненный срок, — Вот каков ты, Иезекииль, Каково оно, Слово! — Ко всему в этом мире готовы, Отряхнем с наших ног эту пыль, IV
Пыль, впитавшую кровь нашу, пот,
Пыль полей и пристанищ, Пыль приютов, где ужас наш ранящ, Как пред утром пустой эшафот, Пыль дорог — там мы часто брели, Там видение светлого Храма, Там стоящий спокойно и прямо, Предначертанный жребий вдали, Там тоска, Там бессонниц изжога, Там присутствие Бога, Боль ночная, как шов у виска, Там простор, Там победа над болью, — И, влекомый юдолью, Для нее я взойду на костер. V
Что тебе я, мой друг, подарю?
Мир, где жили сарматы и геты? Уходящее лето Иль вот эту седую зарю? Иль чей-то взрослеющий взгляд? Где вы, где вы, родные? — Или сны, где горел, как София, Золотеющий сад? Или снег, Или зодий смещенье? — Есть всему в этом мире значенье, Ибо жив человек, Ибо в нем, В существе, разумеющем землю, Откровенье приемлю До конца и навек, VI
Ибо в нем,
В существе, постигающем небо, Есть желание подлинной требы, Есть Господний приемлющий дом, Есть небесный чертог, Открываемый чистому сердцу, Страстотерпцу и единоверцу, Есть яснеющий слог, Есть Божественных звуков лучи, Нисходящие средь Литургии, Есть мгновения, столь дорогие, Что они как огонь горячи, Есть прохлада воды, Что всегда исцеляет, — И опять пешеход вспоминает Восхожденье звезды — VII
Сердолик в зеркалах
Завещаю я женам, Где серебряным перстнем, зажженным В золотистых, как море, мирах, Око Девы, встречаясь со Львом, Улыбается слишком лукаво — И желание славы Утирает слепец рукавом, Где проходит Стрелец, Водолей угощает, отчаясь, И стоит Скорпион, огорчаясь За надетый венец, Где бессмертье, взглянув на Весы, Простирает плотвицы ладоней К беспредельности наших агоний, Где шуршат да стекают часы — VIII
Рыбы, символ Христа,
Козерог, беспредельно упрямый, Ты, глядящая тенью за рамой Поседевшая детства мечта, Овен огненный, грузный Телец, Постижение драмы, Бесконечно далекие дамы, Что от нас не уйдут, наконец, — Пусть уходят! — их Тот возвратит, Кто перстом указует Небесным На рожденного с даром чудесным — И поймет, и простит, — Луннолюбец, мучительный Рак, Медитаций и таинств приятель! — Есть всему на земле знаменатель, А на небе — давно уже так. IX
Моцарт скрипку берет,
Бах, владетель клавира, Открывает звучанье эфира, Безграничных, певучих щедрот, Гендель, струны мирские рванув, Изумляется снова, как в детстве — И летают с душою в соседстве Те, кто встали, когда-то уснув, — И кружат над землей Близнецы — Осиянная двойня ночная, — И рыдают, причины не зная, Уходящие в небо гонцы, — Но взгляни-ка, взгляни — Водолей угощает простором! — Впору нашим с тобой разговорам Быть лазурнейшей флейте сродни. X
Самолет пролетел,
Разрезаются вены, Содрогаются стены, Кто-то смерти опять захотел, — Мир не сдвинешь с оси — Отпеванья, крестины, Крик рожденного сына, Возглас: Отче, еси! — Жизни нам не забыть, Честь и слава юдольному сроку, Нам не так одиноко, Как подумают, — им не любить, Им ночами не петь, Под дождями, как мы, не шататься! — Только б в мире остаться, Только б встать и успеть! XI
Чистота ты моя, чистота,
Ты отнюдь не чистюля! Потому ли Никогда мы не сходим с креста? Потому ль этот крест мы влачим По земле, просветленной степями, Задевая крылами За людей — и отнюдь не молчим? Горько в мире прожить Без глубокого вздоха — В нем с колодцем бездонным эпоха Продолжает дружить, — Трубы джаза, как стоны бродяг, Да гитар торопливые стаи, — Что случилось? не знаю! — Это времени вянущий стяг. XII
Подними же глаза!
Слова жажду я, слова, густого, Как живучее древнее слово — Животворная в слове слеза, — Псалмопевец, по струнам ударь! Средь безвременья глас твой услыша, Мы и сами становимся выше, Обретая отвагу, как встарь! Пой же песню, наследник его, Храм открыт пред тобою, вошедший! Книгу вещую в муках нашедший, Осознай Божества торжество! — Ну а мы за беседой простой, Возмужавшие в наших бореньях, Да узреем в бессонных раденьях Наших Ангелов свет золотой. Владимир Алейников — поэт, прозаик, переводчик, художник. Родился в 1946 году. Один из основателей и лидеров знаменитого содружества СМОГ. В советское время публиковался только в зарубежных изданиях. Переводил поэзию народов СССР. Стихи и проза на Родине стали печататься в период Перестройки. Публиковался в журналах «Дети Ра», «Зинзивер», «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Континент», «Огонек», «НЛО» и других, в различных антологиях и сборниках. Автор многих книг стихов и прозы. Лауреат премии имени Андрея Белого. Живет в Москве и Коктебеле.
|