Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерНаследиеЯ ВОЗВРАЩУСЬ, ГОНИМ СУДЬБОЙ ДРУГОЙ…
Илья Тюрин родился 27 июля 1980 года в Москве, в семье журналистов. С раннего детства писал стихи, рассказы, пьесы, эссе. В лицее при Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) организовал рок-группу «Пожарный Кран» (солист, бас-гитарист, автор песен). После окончания лицея год работал санитаром в НИИ им. Склифосовского, затем поступил в Российский государственный медицинский университет (РГМУ) и продолжал писать — статьи и эссе печатались в центральной прессе. 24 августа 1999 года погиб, купаясь в Москва-реке. Последняя статья Ильи Тюрина «Русский характер» опубликована в «Литературной газете» в октябре 1999 года — через полтора месяца после гибели автора.
В 2000 году учреждены Фонд памяти Ильи Тюрина и литературный конкурс Илья-премия, по итогам которого выходит одноименная книжная серия и ежегодный альманах «Илья». В жюри конкурса входят известные поэты и публицисты, возглавляет жюри поэт Марина Кудимова. Изданы книги Ильи Тюрина «Письмо» — стихи, статьи, эссе (ХЛ, 2000), «Погружение» — стихи и записные книжки (ОГИ, 2003). Многочисленные публикации стихов и статей в периодической печати. С 2004 года в Москве и Пушкинских горах проходит фестиваль поэзии памяти Ильи Тюрина «Август». Ирина МЕДВЕДЕВА
Илья ТЮРИН
Я ПОЛЮБИЛ СВОБОДНЫЕ РАЗМЕРЫ
Письмо Оставьте все. Оставьте все, что есть:
За нами, в нас, над нами, перед нами. Оставьте все: как музыку, как месть Жестокого стекла оконной раме. Оставьте все. Оставьте прежде свет — Во всех его телах: в свечах, и возле Свечей, и возле тех, которых нет, Но — надо полагать, что будут после. Оставьте все. Оставьте день — для глаз, Его конец — для губ, сказавших «Amen». Оставьте ночь: она запомнит вас, Забыв себя, заполненную вами. И все останется. И лишь часы, Спеша вперед, зашепчут: Альфа, Бета... ...Омега. Все. Оставьте росчерк — и Оставьте Свет. Но не гасите света. 10.05.1996
Осень
Я не думал дожить до тебя — так и стало, не дожил.
Если что-то выводит рука, в том вины ни ее, ни моей Ни на грош: только долг. Я мучительно помню и должен Все — своей же душе. Все, что сказано было при ней. Поворот, поворот. Пахнет свет? Или улица тоже — И слегка молода, и настолько в обрез коротка, Что при первой возможности рвется на запахи, точно Пес — во тьму с поводка. Мостовая и ночь — как набор существительных в речи, Скачут: младшая бросит — другая, спеша, подберет, Устремляясь обратно все больше на ощупь, все реже, Чем трамваи вперед. Пятница, 13.09.1996
* * *
Мой черный стол диктует мне союз
С толпою развороченных бумаг, В которые заглядывать боюсь, Как в письма от сошедшего с ума. Я словно постоянный адресат Для этих груд, хоть в зеркале двойник, Пейзаж в окне, и время на часах Идут ко мне, опережая их. Почтовая ошибка? или знак Ноги на их нетронутом снегу? — Я лишний здесь, но мне нельзя никак Исчезнуть: не умею, не смогу, И не привыкну, и уже свою Испытываю память, а не страх, Валяясь по измятому белью За полночь у бессонницы в ногах. 23.10.1996
Старинная живопись
Предместье Тициана. Мешковина
С картофелем из высохших долин. Полуокно. И свет наполовину. И тьма в глазах. И Бог преодолим. Пожалуйста! Давай остудим глину, Октябрь на красный свет перебежим. Два выхода: Творцу найти причину Или себя почувствовать чужим. Язык не кисть. Не ждет переворота: Меж фраз его всегда найдутся те. Но если нет — то хлопнут не ворота, А воздух на распоротом холсте. 29.11.1996
География
Кому, как не тебе — по ремеслу
Родиться в глубине земли усталой, Где пол определяют по веслу Или штыку в глухой руке у статуй; По фонарю: когда погашен — день, И ночь — когда разбит. По тени дома — Что дом еще отбрасывает тень, И смерть не ждет в конце второго тома Всех писем, что оставишь по себе, Всех адресов (все адреса так узки!), Всех песен, где меж строк — лишь Бог и бег, Да Нобель, окликающий по-русски. 7.12.1996
* * *
Примитивный пейзаж
В половину листа, За который не дашь Ни окна, ни холста; Безопасная даль В половину руки, Но рука и печаль — Как они далеки! Если выйти за дверь И направо взглянуть, То напрасно теперь Открывается путь: Половина зимы, И дороги бледны, И оттудова мы На ладони видны. Потому что и там И, как правило, здесь — Мы не в тягость богам. Ибо мы-то и есть (Глядя издалека — Чтоб достал карандаш) Фонари и река, Примитивный пейзаж, От неблизких картин Отстраняющий плоть: Чем он дольше один, Тем он больше Господь. 13.12.1996
Почта
Я полюбил свободные размеры:
Как тога, или брюки без лампас, Они дают мне легкие манеры; Но тощ для них словарный мой запас. Должно быть, от болезней или горя — Слепого и невидного извне, Я бросил стих. И, по привычке, вторя Моей судьбе, он изменяет мне. И на столе, как следствие измены, Я нахожу конверты от него: Уж распечатаны и непременно Надушены бессилием его. Теперь я болен службами иными, Но, видно, не поддался мятежу И, будто из укрытия, за ними Со дна мизантропии я слежу. Но все, что мне нашептывает ворот Колодца, все, что сочтено в уме — Я с ужасом и нетерпеньем вора Прочитываю поутру в письме. 15.12.1996
* * *
Ломая лед в полубреду
Двора ночного, Я скоро, может быть, сойду С пути земного. Когда один (нельзя двоим) Спущусь глубоко — Кто станет ангелом моим, Кто будет Богом? И почему — на высоте, Внизу и между, Мы вынуждены в простоте Питать надежду На некий разума предел — На область духа? Набат как будто не гудел, Да слышит ухо. Как нацию не выбирай — Она режимна. Известно, хаос (как и рай) Недостижим, но Не в этом дело. Потому И в мыслях пусто: Не доверяющий уму — Теряет чувство. 15.01.1997
Калека
Урод сидит напротив, и сложенье
Тяжелой головы, как метеор, Притянет глаз и высветит для зренья Невидимое в мире до сих пор. Щадя его, взор не преступит кромки. Но мы не в силах так жалеть сердца, Как это могут хрупкие обломки Уроненного с высоты лица. Он на закорках рослого несчастья Встречает любопытство площадей. Его беда — приближенная к страсти, И не черты отталкивают в ней, А только сила, сжатая ударом, Предметы движет от греха во тьму. Поэтому мы не узнаем даром Того, что ведомо за нас ему. 24.04.1997
Остановка
Как кружатся кварталы на Солянке,
Играя с небом в ножики церквей, Так я пройду по видной миру планке — Не двигаясь, не расставаясь с ней. Дома летят, не делая ни шагу, Попутчиком на согнутой спине. И бег земли, куда я после лягу, Не в силах гибель приближать ко мне. Танцует глаз, перемещая камни, Но голос Бога в том, что юркий глаз — Не собственное тела колебанье, А знак слеженья тех, кто видит нас. Среди толпы Бог в самой тусклой маске, Чтоб фору дать усилиям чужим: Чей взор богаче на святые пляски? Кто больше всех для взора недвижим? 30.04.1997
Дождь в Москве
Немногие увидят свой конец
Таким, каким я вижу этот ливень, Где медленно из облачных овец Вдруг молния высвобождает бивень. На улицах спокойно. Полных вод Хватило для того, чтоб все колеса, Все фары, каждый каменный завод, Все небеса — удвоились без спроса. И время ненаказанным бежит, Но розга не впустую просвистела. Во всем, к чему он сам принадлежит, Глаз не находит собственного тела. А значит, все на месте, все с тобой. Жизнь и разлука с ней неразличимы, Но первая отходит от второй На полшага: мы делаемся зримы Самим себе и миру самому. Таков последний миг, но не расплаты. Мы вытесняем, погрузясь во тьму, Свет в последождевую кутерьму — На плиты стен и кровельные латы. 1.05.1997
Черная лестница
Конец весны в предместии больниц.
Людей как не было, две-три машины, И голоса таких незримых птиц, Что словно купы бесом одержимы. Нельзя запоминать вас наизусть, Кварталы детства. Дом для пешехода Уже постольку означает грусть, Поскольку в нем тот знает оба входа: Парадный первый, видный исподволь, Как будто жизнь его внутриутробна — Но вещь сама перерастает в боль, Когда второй предвидеть мы способны. Исчерпывая кладку стен собой, И завершая дверцею жилище — Он боком входит в память, как слепой, Который трость потерянную ищет. 28.05.1997
* * *
В дурном углу, под лампой золотой
Я чту слепое дело санитара, И легкий бег арбы моей пустой Везде встречает плачем стеклотара. Живая даль, грядущее мое — Приблизилось: дворы, подвал, палата. Всеведенье и нижнее белье Взамен души глядят из-под халата. Тут всюду свет; и я уже вперед Гляжу зрачком литровой горловины; И лишний звук смывает в толщу вод, Пока строка дойдет до половины. Я счастлив, что нащупал дно ногой, Где твердо им, где все они сохранны. Я возвращусь, гоним судьбой другой — Как пузырек под моечные краны. 11-13.08.1997
Публикацию подготовила Ирина МЕДВЕДЕВА
|