Свежий Номер

№ 8 (58), 2009

Перегорела навсегда —
цветок печальный — резеда.
И вовремя взошла тогда —
трава большая — лебеда.
В муку растерли лебеду,
заели горькую беду.
Какое время утекло
в венецианское стекло?
Горячкой губы запекло
и никогда не отлегло.
Во тьме тяжелого стекла
река огромная текла.
В ней утонули все, кто мог
перешагнуть через порог.

Леса разделись
стали скрипки
виолончели
контрабасы
и заменили ватерпасы
на метрономы
мастера

встал посреди кривого леса
один из гибкого железа
другой из хрупкого железа
с отчаянием новичка:
Стравинский в роговых очках
Прокофьев в роковых очках

И на Россию выпал снег.
Нам выпала такая доля —
сугробы полюбить и в поле
метелицу одну на всех.
Ветвь переломится в руках,
лежит земля в рубахе белой,
перед жильем оторопелым
сова застыла на ветвях.
Откуда взялся этот страх —
расширены глаза живые.
Заката раны ножевые
кровоточат в пяти местах.

Нигде на свете. Ночь такая.
Нигде на свете
тьмы такой не сыщешь.
Такая ночь, что каждый шорох
слышишь
и ток подземных вод
и крови
толчки в виски.
Такая темень. Тьма.
Деревня спит,
молчат собаки
в страхе
деревня спит
в смирительной рубахе.

Из чернозема
вылеплена ночь такая
темень тьма

Там пролетал голубь
и упал в прорубь
там ловилась рыба
но обвалилась глыба
льда
хлынула вода
и
два мужика
уплыли
незнамо куда
— Все это выдумки
и ерунда
какой голубь
какая вода мужики
а если уплыли то дураки

Голубя не опознали
мужиков не отыскали
знать уплыли в море
горе

Сквозь пепел сиреневый
красная крыша вставала
и яблоня будто бы с крыши
свисала,
а я говорю не о том,
что бывало,
о том говорю,
чего больше не стало.
Где старая вишня
зрачками сверкала,
где вишенку сладкую
добрая птица клевала.
И умер глагол сиротливо.
И в землю зарыли его
торопливо.
Новый сад подрастал
терпеливо.
Где-то новый глагол
пробивался.
Но уже не кусала
крапива
тех, кто больше
в живых не остался.

Как мука и мука —
две равных суммы,
два различных смысла,
как радуга совсем не коромысло,
как в Hand(e) не вмещается рука.
Бросок и барс — единые понятья.

я думал о том
что возникнет изникнет
что станет устанет
остынет листами
крестами
и вынырнет снова
из слова
и в слове
уто-нет-и-то-нет
и тено и нотой
и вынырнет снова
как наша основа

Белый день, и белый голос,
и пшеницы спелый колос.
И не умерли родные —
били родники сквозные
и поили влагой рощу.
Надо двигаться наощупь,
чтобы слышать голоса,
а потом открыть глаза
и увидеть небеса.

Я заглянул в расщелину
в земле —
и в ужасе отпрянул,
так явно показалось мне,
что на меня оттуда
кто-то глянул.
Кто в толще, в недрах
прячется от нас
помимо угля, нефти,
руд железных,
и вдруг однажды
выскочит как раз
и нас добудет —
теплых и телесных.
И кто так тянет
сильно из земли,
что даже птицы
вечно не летают.
И только мысли вечные
витают,
но далеко —
в космической пыли.