Главная страница
Главный редактор
Редакция
Редколлегия
Попечительский совет
Контакты
События
Свежий номер
Книжная серия
Спонсоры
Авторы
Архив
Отклики
Гостевая книга
Торговая точка
Лауреаты журнала
Подписка и распространение
Свежий Номер
№ 6 (56), 2009
Перекличка поэтов
Дети Ра ЧЕРНЫШКОВ
КОМУ-ТО ВЫПАЛО ВДВОЙНЕ
* * *
Мне повезло: я не был на войне,
и за меня другие убивали.
Вся жизнь моя — сплошные трали-вали,
ну а кому-то выпало вдвойне.
Над ними наклонялся доктор Смерть,
считал им пульс, — куда им было скрыться?
А ваш слуга, как тыловая крыса,
считал свою окисленную медь.
Я им прощаю их почетный долг,
армаду танков, давящих на жалость…
А что я им сочувствовать не мог,
так я на них совсем не обижаюсь.
и за меня другие убивали.
Вся жизнь моя — сплошные трали-вали,
ну а кому-то выпало вдвойне.
Над ними наклонялся доктор Смерть,
считал им пульс, — куда им было скрыться?
А ваш слуга, как тыловая крыса,
считал свою окисленную медь.
Я им прощаю их почетный долг,
армаду танков, давящих на жалость…
А что я им сочувствовать не мог,
так я на них совсем не обижаюсь.
* * *
Все как нельзя откровеннее.
Льется по капле смола.
Тихое стихо-вторение —
это всего лишь слова.
Иглы мартовских капельниц.
Небо — стакан вверх дном.
Личный твой апокалипсис,
маленький армагеддон.
Льется по капле смола.
Тихое стихо-вторение —
это всего лишь слова.
Иглы мартовских капельниц.
Небо — стакан вверх дном.
Личный твой апокалипсис,
маленький армагеддон.
Август
Встреча, прощание, автовокзал,
весточка — несколько строчек…
В век девятнадцатый я бы сказал —
стал неразборчивым почерк.
Но ничего не попишешь — не стал:
шрифта двенадцатый номер.
Каждый из нас исчезающе мал —
мир молчалив и огромен.
весточка — несколько строчек…
В век девятнадцатый я бы сказал —
стал неразборчивым почерк.
Но ничего не попишешь — не стал:
шрифта двенадцатый номер.
Каждый из нас исчезающе мал —
мир молчалив и огромен.
* * *
рухнув от собственной тяжести
встань говорю и иди
рухнув от собственной тяжести
встань говорю и иди
истинно говорю тебе потерпи
потерпи говорю тебе осталось недолго
потерпи говорю осталось совсем недолго
прежде чем ты увидишь не знаю увидишь ли ты
синие-синие глаза кардиолога
белый свет и синие глаза кардиолога
ты меня слышишь чьи это голоса
это не ангел
у ангелов голубые глаза
встань говорю и иди
рухнув от собственной тяжести
встань говорю и иди
истинно говорю тебе потерпи
потерпи говорю тебе осталось недолго
потерпи говорю осталось совсем недолго
прежде чем ты увидишь не знаю увидишь ли ты
синие-синие глаза кардиолога
белый свет и синие глаза кардиолога
ты меня слышишь чьи это голоса
это не ангел
у ангелов голубые глаза
* * *
Утро летнее в тихом дожде.
Влажный воздух немного прогрелся.
Далеко — это где? Это где
параллельные сходятся рельсы.
Долго-летие — это не срок.
Это все происходит не с нами.
Это все — восемь строк, восемь строк.
И уже наступает восьмая.
Влажный воздух немного прогрелся.
Далеко — это где? Это где
параллельные сходятся рельсы.
Долго-летие — это не срок.
Это все происходит не с нами.
Это все — восемь строк, восемь строк.
И уже наступает восьмая.
* * *
идет по городу солдатик
его убили на войне
он приурочен к скорбной дате
и знает истина в вине
не обижается нисколько
совсем не требует наград
лишь на зубах хрустит осколком
аппендицитный виноград
идет смотреть на солнце силясь
стоит на улице теплынь
а на груди его светилась
звезда по имени полынь
его убили на войне
он приурочен к скорбной дате
и знает истина в вине
не обижается нисколько
совсем не требует наград
лишь на зубах хрустит осколком
аппендицитный виноград
идет смотреть на солнце силясь
стоит на улице теплынь
а на груди его светилась
звезда по имени полынь
* * *
тук-тук ребром монетки по стеклу
грачи пока еще не прилетали
совсем по-детски радуясь теплу
домой идет усталый пролетарий
его жена сбежав из-под венца
на кухню варит нечто и к тому же
глядит в окно и видит что весна
и почему-то думает о муже
он раза два купил ей даже роз
когда их было меньше ровно вдвое
так пить или не пить вот в чем цирроз
вернуть цветы святое дело вдовье
но закипает с клекотом вода
она вот так же в точности шумела
и женщина вздыхает как тогда
во времена недавнего шумера
грачи пока еще не прилетали
совсем по-детски радуясь теплу
домой идет усталый пролетарий
его жена сбежав из-под венца
на кухню варит нечто и к тому же
глядит в окно и видит что весна
и почему-то думает о муже
он раза два купил ей даже роз
когда их было меньше ровно вдвое
так пить или не пить вот в чем цирроз
вернуть цветы святое дело вдовье
но закипает с клекотом вода
она вот так же в точности шумела
и женщина вздыхает как тогда
во времена недавнего шумера
* * *
когда уходят люди те
которых никогда не знал
как будто в полной темноте
стрекочет пыльный кинозал
они о чем-то говорят
но этот весь кинемато
графических картинок ряд
окутывает немота
которых никогда не знал
как будто в полной темноте
стрекочет пыльный кинозал
они о чем-то говорят
но этот весь кинемато
графических картинок ряд
окутывает немота
* * *
не надо бояться химеры
ведь ты не такой идиот
а в качестве временной меры
и сон золотой подойдет
и воспоминанье о рае
и веры на ломаный грош
и бог за тебя умирает
и ты за него не умрешь
ведь ты не такой идиот
а в качестве временной меры
и сон золотой подойдет
и воспоминанье о рае
и веры на ломаный грош
и бог за тебя умирает
и ты за него не умрешь
* * *
и стадно и стыдно и некому руку сломать
и путь из варяг пролегает по-прежнему в греки
где все от и до те же раки тем более реки
да скроется солнце да здравствует полная тьма
мы жертвою пали ты помнишь в борьбе роковой
как облачко свадебный саван
хорошая жизнь как плохое-плохое кино
должна обрываться на самом
и путь из варяг пролегает по-прежнему в греки
где все от и до те же раки тем более реки
да скроется солнце да здравствует полная тьма
мы жертвою пали ты помнишь в борьбе роковой
как облачко свадебный саван
хорошая жизнь как плохое-плохое кино
должна обрываться на самом
* * *
ты помнишь самое начало?
нас было очень-очень мало
нас перемалывало мяло
и обожгло
а после било где попало
ломало все-таки сломало
и черепки с землей смешало
и все прошло
нас было очень-очень мало
нас перемалывало мяло
и обожгло
а после било где попало
ломало все-таки сломало
и черепки с землей смешало
и все прошло
* * *
Сразу предупреждаю: в этом стихотворении
не будет таких набивших оскомину слов,
как опошленное многократным употреблением слово любовь,
излишне нарциссичное я,
псведотаинственная душа,
мелодраматичное сердце.
Могу также заверить, что в нем
не будет фигурировать ложнопафосный бог —
ни с маленькой, ни с прописной.
Отныне на употребление вышеприведенных слов
с моей стороны накладывается мораторий,
о чем я и собирался вам сообщить перед тем,
как вы начнете читать это стихотворение, которое,
пока я вам это все говорил,
уже заканчивается,
и ваш покорный слуга едва успевает добраться до этого места.
не будет таких набивших оскомину слов,
как опошленное многократным употреблением слово любовь,
излишне нарциссичное я,
псведотаинственная душа,
мелодраматичное сердце.
Могу также заверить, что в нем
не будет фигурировать ложнопафосный бог —
ни с маленькой, ни с прописной.
Отныне на употребление вышеприведенных слов
с моей стороны накладывается мораторий,
о чем я и собирался вам сообщить перед тем,
как вы начнете читать это стихотворение, которое,
пока я вам это все говорил,
уже заканчивается,
и ваш покорный слуга едва успевает добраться до этого места.
Дмитрий Чернышков — поэт. Родился в 1984 году в Бийске. Окончил Алтайский государственный технический университет (2006). Финалист Независимой литературной премии «Дебют» (2005). Стипендиат Федерального агентства по культуре и кинематографии (2006). Финалист «Илья-Премии» (2007). Участник VII (2007) и VIII (2008) Форумов молодых писателей России. Финалист I Межрегионального турнира молодых поэтов (2008, Пермь). Финалист Международной премии «Содружество дебютов» (2008). Как эссеист и поэт публиковался в журналах «Бийский вестник», «Алтай» (Барнаул), «День и Ночь» (Красноярск), «Сибирские Афины» (Томск), «МоРКОВь» (Самара), электронном журнале «Девушка с веслом» (Москва), Интернет-журнале «Пролог», альманахе «Илья» (Москва), газетах «Литературная Россия», «Книжевне новине» (Сербия), поэтической антологии «Смена палитр» (М., 2007).