Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерЛИТОБОЗВедущий — Владимир Коркунов
Гомерическая улыбка
В октябрьском «Зинзивере» (№ 10 / 2013) подборка миниатюр Арсена Мирзаева «Наималистика». В одном из предыдущих обзоров я говорил о неровности текстов Мирзаева (мне наиболее симпатичны его заумные эксперименты), в представленной ныне эта особенность сохраняется. Автор порой рифмует пары строк достаточно примитивных и банальных (например: «ничего не знаю гаже/ вдохновения пропажи»). Включение подобных текстов говорит о сырости подборки. Впрочем, случай Мирзаева особый. Как говорилось раньше (а повторение в данном случае уместно), этот поэт — подвижник, двигатель культурной жизни, человек, существующий в литературе органично, подобно воздуху на земле. Тривиальные мелочи — такая же часть его, как и:
поэту
умирай поскорей
дай народу себя оценить («Арион», № 1 / 2003) Нешаблонное сравнение — пусть и из той же парадигмы, что и: «владельцы собак похожи на своих питомцев» — в следующем тексте (возвращаемся к «Наималистике»):
кисломолочное лицо
продавщицы сметаны говяжье — мясника абсолютно постные физиономии покупателей-доходяг Абсурд максимально приближен к жизненности: лица торговцев (хозяев собак) похожи на товары (своих питомцев). Только вот покупатели — иная каста; они лишены сакрального знака отличия, и потому: серая масса, постные лица. Обнищание страны — как социальный контекст.
В следующем тексте ситуация доведена до абсурда: пели негры, пели негры:
«Пленягрэ! Пеленягрэ!» Вроде бы безделка, но привязывается к языку, озаряя вечер улыбкой; если улыбка может быть гомерической, с легкой, так сказать, безуминкой.
Завершается публикация «постсмертным», итожащим стихотворением: нормальная жизнь
нормальная смерть так и не научился ни тому ни другому в мире стихотворных бабочек В «Литературной гостиной» (№ 12 / 2013) — стихотворения Ксении Ермолаевой. Они — стихийны; накатывают волны строк.
Октябрь рыжеет заревом,
Зареванно льет дождем. И я начинаюсь заново. Пошагово. День за днем. Так начинается подборка. И — чуть заметное движение строк/слов перетекает из текста в текст. Ажурный мир стихотворных бабочек. Витраж.
В стихотворении «пошагово» ощущается движение, сама прогулка — не вполне ровная, скорее «рваная»; это игра с опадающими листьями, верхний слой многослойного текста с эпитетами-символами («зареванно», «отсрочено», «забытоновое» и др.). И следом: «Приходят джентльмены с книгами» — ритм замедляется, в вязкой плоскости томов, и где мы — в книгах или вне них, — неизвестно. Приходят джентльмены с книгами.
Смакуют тени по глотку. За тектоническими сдвигами Находят беглую строку И титаническим усилием Гнездят в форсунках миражи. Ультрамарин сетями синими Ловить над пропастью во ржи Небезопасно. Сплошь аллюзии. Аншлюс, анамнез и анфас. Диагноз верен. Вроде. Сузились Зрачки. Заманчиво. На час Калейдоскоп сменяет сепию. Мы иллюзорности полны. И мудрость ветхого Асклепия В лучах дрейфующей Луны Столь очевидна, что созвездия Перетасовывают нас И бреют оккамовским лезвием За пару фраз. Культурный подтекст присутствует, это и парадигма русскоязычной поэзии об осени (дождя разве что с избытком) и зиме, и образы-символы: «Клаус» (не святой, но: милый), «над пропастью во ржи» (в контексте развернутой метафоры) и др. Принимаясь за новое стихотворение, невозможно заранее предугадать, чем оно завершится (прием Мопассана), образы неожиданные, яркие, сочные. Мир — уютен.
|