Свежий Номер

№ 8 (106), 2013

Новому стихотворному сборнику поэта и эссеиста Александра Говоркова, вышедшему в Библиотеке журнала «Дети Ра», дано лаконичное и вполне оправданное название «Краткостишия».
Многие формы поэзии минимализма представлены здесь: моностих, дистих, терцет, катрен и другие. Поскольку стихотворная миниатюра предполагает не только поэтическую форму, но и концентрированность мысли, она, несущая на себе влияние фольклора — городского или деревенского, одновременно нередко является и афоризмом. Со сверхзадачей своих краткостиший Александр Говорков прекрасно справляется. Миниатюра — это только форма. Но форма хороша тогда, когда наполнена содержанием и метафоричностью:

Поэзия краткостиший настолько сконцентрирована, что кажется более интерактивной, чем поэзия крупных форм. Сам термин предполагает первоначальное погружение в себя (душу, мысли, опыт), переработку поэтического материала, отбрасывание всего лишнего и предъявление миру маленькой отточенной стихотворной жемчужины:

Темы в книге самые разнообразные. Жизненные наблюдения и поиски себя в творчестве и времени, философские переосмысления, любование природой, переклички с пословицами и поговорками, любовь:

Есть в книге Говоркова даже попытки профетизма, что присуще далеко не всем поэтам:

Сразу вспоминается «Нет, весь я не умру» Пушкина. Но Говоркову, без всякой иронии, можно верить. В рецензии на книгу Говоркова литературный мэтр Кирилл Ковальджи отмечает подлинность поэта, чуждую «декламации и эстрадных приемов», говорит о «личном открытии мира», в который автор «приглашает нас к себе».
Хороши книги, которые можно открыть на любой странице и отыскать что-то близкое для себя:

Поэзия Елены Павловой напоминает рисунки тушью на китайской рисовой бумаге. Те же линии, те же контрасты, те же штрихи. Техникой этого рисунка пользовались японские монахи дзэн-буддисты в качестве упражнения, для медитации. Когда человек концентрировался на рисунке, его покидали душевные волнения.
Вот и стихи, основанные всего лишь на нескольких мазках, заключают в себе образы и формы всего мироздания. В основе мазок должен быть идеальным и иметь свое собственное название: «Вход» и «Выход», «Птенец» и «Звезда», «Страх» и «Падение», «Звуки» и «Мгновение»… Разве не напоминают названия стихов названия рисунков монахов «Бамбук» и «Хризантема» или «Ветка сливы»?
Иллюстратор Ирина Нефёдова летящими линиями графики тонко уловила созерцательное настроение книги, сложное и глубокое содержание в простых и строгих формах.
Ориентальная направленность поэтики всегда подразумевала стремление к совершенству. Один из поэтических циклов так и называется «Совершенство». Оно, конечно, не достигается никогда, это всего лишь вечное стремление к идеалу.
Кульминация лирических размышлений — вопрос о поэтическом качестве, который сводится, в конечном счете, к философскому выводу о молчании как наиболее красноречивому и выразительному феномену:

Символ молчания — «бесконечность чистого листа». Именно в нем заключаются альфа и омега. И, действительно, не с него ли, на самом деле, все началось? (А не со слова, которое было вначале.) Не им ли все и закончилось?

Удачно используется автором книги такой поэтический прием, как олицетворение. А. Петровский («Словарь литературных терминов») считает, что очень многие олицетворения явлений природы у Гёте, у Тютчева, у немецких романтиков должны рассматриваться отнюдь не как стилистический прием, но как существенные черты общего их взгляда на мир: «О чем ты воешь, ветер ночной,/ О чем так сетуешь безумно?» (Ф. Тютчев).
То же самое у Елены Павловой — опосредованное выражение чувств и настроений через явления природы:

В понимании не только поэта, но и психолога Елены Павловой, — тишина, умиротворение и покой — продуктивные завоевания души. В эссе «Управлять реальностью — владеть жизнью» запомнилась мысль, что движение — это главное для человека, «а для движения главное — покой… Значит — при внутреннем покое — можно совершенствоваться всю жизнь».
Тишины в книге много. Даже в названии «Шорох времени» она уже присутствует. Переосмысление прошлого-будущего-настоящего подводит читателя к тому, что самая главная реальность — это мгновения настоящего. Вспоминается автором песня, любимая многими, на стихи Л. Дербенёва: «Есть только миг между прошлым и будущим,/ Именно он называется жизнь».
Эти ключевые слова начинают вдруг приобретать свой истинный смысл: «Человек по-настоящему счастлив только сейчас, в данный момент (миг) времени, а не в прошлом или в будущем».

Современный критик-публицист Елена Сафронова — постоянный автор толстых литературных журналов и серьезных газет. Избранные статьи и критические рецензии, вошедшие в книгу и освещающие тенденции в литературе «нулевых», ранее были опубликованы в «Знамени», «Октябре», «Урале», «Детях Ра», «Литературной России» и других изданиях. Они охватывают различные стороны писательского процесса и многочисленные жанры литературного творчества. Это и серьезная военная проза, и движение контркультуры в Сети с «албанским языком», развлекательное чтение и даже эсхатологические романы.
Во вступительном слове к книге Евгений Степанов — главный редактор журнала «Дети Ра» — назвал Елену Сафронову настоящим экспертом литературно-художественного процесса, каких мало. Отмечая, что стиль критика не полемичен по сути, и что даже несогласие с той или иной авторитетной точкой зрения выражается тактично и изящно, он подчеркивает важную особенность: автор не переходит на личности.
Но полемичность, пожалуй, есть, как у всякого настоящего критика, хотя она больше ориентирована на выявление истины, ценности литературного труда, без стремления побольнее задеть творца, с уважением к нему и выявлением одновременно и лучших сторон даже не очень удачного произведения.
Книгу открывает статья об авторской песне (АП), которая была опубликована в журнале «Октябрь» в 2009 году. Являясь поклонником АП, считая ее не жанром, а отдельным видом искусства, Елена Сафронова приходит к выводу, что авторская песня уходит из социума как пласт культуры, становится ненужной подрастающему молодому поколению, несмотря на многочисленные бардовские слеты и фестивали. Факт исчезающей постепенно культуры АП доказывается еще и тем, что авторская песня стала дробиться на виды, типы и классы. Она перестала выполнять свою прежнюю роль «свободно мыслящего социума», как это было в брежневские времена, поскольку, как пропел Городницкий, иронизируя: «Спасибо, что петь разрешили».
В статье «Примерим новые шинели» знаковые военные романы российской литературы 1940–1980‑х годов («Живые и мертвые», «Они сражались за Родину», «Дожить до рассвета» и другие хрестоматийные произведения) сопоставляются с последующей военной литературой, которая не разрывала жанровые традиции, но создавала уже свое, используя новые достояния исторической науки. В связи с этим анализируется творчество военных романистов: Александра Тамоникова, роман которого «Рота уходит в небо» был экранизирован российским телевидением; Дениса Гуцко со «Вкусом войны» о грузино-абхазском конфликте 1991 года (Гуцко утверждает, что «какой к черту конфликт! — война это была»); скандально известная повесть Полякова «Сто дней до приказа»; роман Владимира Маканина «Асан», удостаивающийся чаще критики, чем похвал.
Претензии же Елены Сафроновой к роману Маканина не в описании батальных сцен, армейских будней и прочих деталей войны, а в том, что, на ее взгляд, «в мучительном противоречии между собой находятся все появления самого “Асана”, давшего название роману, на всех его страницах».
Не выходит из поля зрения критика и книга на чеченскую тему А. Карасёва «Чеченские рассказы», за которую автор получил Пушкинскую премию в номинации «Открытие года». Импонирует свободный, независимый взгляд критика.
«…Ни терний, ни лавров первооткрывателя мне не примерять, — пишет Сафронова, — и это дает возможность спокойно и свободно излагать собственный взгляд на некое литературное явление».
Проводится ей и подробный разбор сайтов, которые критик Сафронова относит к контркультуре. Это так называемые КК-порталы. К примеру, «Удафф.ком», «Литпром.ру», «Республика Гондурас» и другие. Интересен морфологический разбор «албанского языка» с его «аффтар жжот» и «многа букаф». Этот язык рассматривается в контексте статьи как «приближение к упрощению герменевтики и гносеологии (понимания и познания) в современности»: человеческой речи, моральных принципов, поведения в обществе, человеческих чувств, подмененных смайликами, и т. д. Говоря о морфологии «албанского языка», автор книги не удерживается от замечания: «Видимо, в анализе КК не обойтись без политического фактора, хоть это и скользкая тема… Я не готова ответить, кому было нужно, чтобы от русской нации остались одни Шариковы, а Преображенские погибли в лагерях или растаяли в эмиграции…». При этом подчеркивается, что большинство пользователей КК-сайтов — новое поколение офисных работников.
«Но мы все же говорим не о политике, а о культуре!..», — добавляет Елена Сафронова.