Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПоэзия Союза писателей ХХI векаНаталья КРОФТС
«С острова под Южным Крестом»
* * * Таврии, земле Херсона и Херсонеса
Черноморские дали. Дикий храп кобылиц. Звон отточенной стали. Кровь. Я падаю ниц. И на тунике белой — темно-липкий узор. Принимай мое тело, Херсонесский простор. Белокаменный град мой, смесь народов и вер, я вернусь. Я обратно обязательно вер... Полонянок уводят босиком по стерне на чужбину, в неволю. Крики. Топот коней. Уж и ноги ослабли, не шагнуть мне, хоть вой. Янычарские сабли — над моей головой. Я крещусь троекратно. Добивай, изувер... Я вернусь. Я обратно обязательно вер... Вот и все. Докурили. Чай допили. Пора. Расставания, мили... Может, это — игра? Полсудьбы — на перроне. Путь веревочкой свит. И — без всяких ироний: «Приезжай». — «Доживи». О измученный град мой, смесь народов и вер, я вернусь. Я обратно обязательно в-е-р... С острова под Южным Крестом
Как дух безумного провидца,
ты затеряешься в словах. И так недолго заблудиться на островах, на островах. Вокруг — сияющие лица, как на парадах-торжествах. И просто грех на жребий злиться на островах, на островах. Но сколь веревочке не виться, ты — под Крестом. И дело — швах. Курорт, а тянет застрелиться на островах, на островах, где я — израненная птица на тех же — ветреных — правах… Перо. И чистая страница. На островах, на островах. Дубай
Песок и деньги. Деньги и песок.
Картина умирающего мира. Глядят портреты строгие эмира на Западом залапанный Восток. Бетон и стройки. Стройки и бетон. Армани, Гуччи, скидки, распродажи. Возводятся бездушные пейзажи под тон песка — под монотонный тон. Мы здесь — всего на миг, не на года, конквистадоры новых территорий. Мы все уйдем. Здесь вечно — только море. ...И смоет все когда-нибудь вода. Арабеска
«Ты — моя» сказать лишь могут руки,
Что срывали черную чадру. С. Есенин На беду, на беду — не иначе — Завилась, как змееныш, стезя... Я лицо под покровами прячу — Мне любить чужеземцев нельзя. Твой скакун набирается силы, Скарб уложен, рубахи чисты... Мой единственный, суженый, милый, Я узнала тебя. Это — Ты. По стезе, по дорожным каменьям Я иду меж утесов и скал. Вопреки сокровенным знаменьям Ты меня в темноте отыскал. Вопреки вековечным устоям Ты чадру отведешь от лица... Мы заплатим — слезами и стоном — За любовь. За начало конца. На беду, на беду — не иначе... Ты уходишь. Приходит беда. Под чадрою я черною плачу. Я теряю тебя. Навсегда. Последний султан Занзибара
...а где-то — лазурное небо и пальмы зеленые,
и море прозрачное, как на рекламе в кино... да арки — ажурные, белые, словно соленые... «Вам виски?» — «Не пью я». А, впрочем, — не все ли равно. ...торговцы про рыбу кричат на базаре у заводи, на улочках узких играют в футбол пацаны... как можно скучать на упитанном, правильном Западе по вечному хаосу той африканской страны? ...глаза еще вспомнишь — огромные, словно у яловки... и море — прозрачное, как на рекламе в кино... Последний султан Занзибара сидит в забегаловке. Простуженный лондонский дождь барабанит в окно. Осколки
Разбиваются — опять — на куски
все мечты, что я держала в руке. Барабанит горечь грубо в виски и болтает — на чужом языке. Поднимаю я осколки с земли — может, склею — зажимаю в кулак. Но мечты уже — в дорожной пыли: и не там я — и не с тем — и не так… Только вишенкой на рваных краях — на кусочках — темно-красным блестит капля крови — от мечты острия, от осколка, что сжимаю в горсти. * * *
уставая от рифм
уставая от рифов у края нашей лестничной клетки акульих оскалов подъездов в этом трезвом порой нерушимом пространстве у бездны безвозмездных нахальств постоянных отъездов и страха за тебя, за себя ощущенье грядущего краха помертвевшей любви и в крови беспокойно гнездится вереница стихов СМС СОС-сигналов прощального взмаха перед тем, как уйти словно маленький краб затаиться между рифов и рифм отводящих усталые лица Карточный домик
В неверном мире на семи ветрах,
где все так хрупко — до тоски, до боли, я видела, как рассыпались в прах державы, корпорации — и доли. В неверном мире на семи ветрах мы — в домиках из карт житейской драмы. Я видела, как наступает крах, и как слетают вниз тузы и дамы, как ветер разметал колоду вмиг, не соберешь — по городам и весям, а карточный король опять невесел, и дамы далеко желанный лик. В неверном мире на семи ветрах все хрупко так — до боли, до тоски… …в который раз проглатываю страх. Игра — одна. И ставки высоки. * * *
Вслепую, наощупь, судьбу подбираем по слуху,
научно трактуем причуды планид и планет. Подводим итоги. Как взрослые — твердо и сухо. По-детски надеясь на чудо. Которого нет. Переплетение миров
…А, между тем, вовсю ревел прибой
и выносил песчинку за песчинкой на побережье. Воздух был с горчинкой от соли океанской — и от той, что выступала на горячей коже там, в комнате, в пылу, у нас с тобой… А, между тем, вверху, на потолке, два существа сплелись в кровавой драме: металась муха в крохотном силке; нетерпеливо поводя ногами, паук ждал снеди в темном уголке и к жирной мухе подходил кругами… А, между тем, в романах, на столе, кого-то резво догонял Фандорин, с соседом вновь Иван Иваныч вздорил, и рдел, как кровь, гранатовый браслет... А, между тем, извечная река текла сквозь наши сомкнутые руки, через любовь и смерть, погони, муки, сквозь океан, шумевший здесь века, — и паутинки блеск у потолка. А, между тем… Наталья Крофтс — поэт, переводчик. Родилась в 1976 году в Херсоне, окончила МГУ и Оксфордский университет. Автор двух поэтических сборников, публикаций в русскоязычной периодике (в журналах «Дети Ра», «День и Ночь», «Юность», «Интерпоэзия», «Слово/Word», «Австралийская мозаика», в «Литературной газете» и др.). Английские стихи опубликованы в четырех британских поэтических антологиях. Живет в Австралии.
|