Свежий Номер

№ 11 — 12 (37 — 38), 2007

Элана — яркое имя саратовской литературы, культуры. Она — автор книг стихов «Суфлеры из небесной будки» и «На белом белое», которые стали номинантами престижной премии «Московский счет», компакт-диска и DVD-диска.
О ее творчестве тепло отзывался Геннадий Айги, лестные рецензии написали Елена Кацюба и Игорь Алексеев.
Ее песни звучат по радио и на телевидении, она постоянно на гастролях и в творческом поиске.
Она — организатор популярной в Саратове студии звукозаписи «Река».
А еще Элана — бессменный и активнейший член редколлегии «Детей Ра», человек который стоял у истоков создания нашего журнала.
С Эланой беседует журналист Фёдор Мальцев.


— Элана, как стали рождаться Ваши песни? Что-то накапливалось постепенно или прорвало? Может, были какие-то отправные точки, моменты?

— С философской точки зрения — это, наверное, процесс накопительный. Все идут по жизни, везут за собой свой багаж (знания, опыт, чувства), он постоянно чем-то пополняется, а потом оказывается, вдруг, что багажу места мало в какой-то тесной комнатке и тогда «трещат стены и слетает крыша»… А с другим пространственным ощущением — без потолка, взлететь намного проще. И плюс обстоятельства, которые, видимо, должны сложиться определенным образом… Этих факторов может быть неисчислимое множество. Особое место в моем творческом формировании отвожу йоге. Занятия ею что-то внутри меня изменили, дали ощущение внутренней свободы… Так появились стихи и музыка…

— Для многих людей творчество превратилось в определенный вид работы. Один мой друг говорил: «Будешь заниматься любимым делом — никогда не будешь работать…». Для Вас в творчестве есть элементы работы, или все-таки для Вас это больше игра, праздник?

— Сначала показалось праздником, когда все было вновь, взахлеб. Но поиск того, в какой форме оно, творчество, должно быть (как в стихосодержащей, так и в музыкальной) стал колоссальным трудом — трудочасами, трудоднями, достаточно жесткой работой над собой.

— То есть, элемент работы есть?

— Безусловно, есть. Я пишу, пою и аккомпанирую сама себе. Работа над текстами — раз. Работа с вокалом — два. Работа с инструментом — три. Чтение книг и прослушивание музыки тоже стали работой — анализом созданного другими… В этом, наверное, и заключается путь постижения мастерства. Может быть, придет время, будет полегче, а пока нехватку профессионализма приходится компенсировать усердием. И порой это крайне тяжело. Зато когда задуманное получается — просто праздник какой-то!

— Хотелось бы вернуться еще раз к вопросу: как рождаются песни?

— По разному. Некоторые — снятся целиком, ты только успеваешь соскочить с постели, взять ручку и от первой до последней строчки записать стихотворение. Поставил точку — отпустило, лег спать. Так было вначале, много. Некоторые приходят образом, картинкой, которую надо выразить, или ключевыми словами — своего рода матрицей. Иногда навеваются услышанной фразой, фильмом, книгой…

— То есть такого не происходит: а не сочинить ли мне песенку?

— Нет, такого со мной не происходит. Это, наверное, как раз атрибутика мастерства в чистом виде, элемент холодного профессионализма. Хотя я знаю людей, для которых творчество уместно в определенные часы. Для меня же первопричиной творчества является все-таки вдохновение, а оно по расписанию не приходит. Все же «шлифовальные» действия могут быть в любое удобное время, а вот сам процесс…

— Были ли какие-то знаковые встречи, события, которые сподвигли к творчеству? И кто из интересных творческих людей помог Вам сформироваться как творцу, как художнику?

— С тех пор, как случился изначальный творческий импульс, стали происходить и те самые ключевые встречи. Сразу вспомнилась древняя восточная мудрость: готов ученик — готов ему и учитель!
Когда я только-только начала писать и еще не знала что со всем этим делать, то случайно встретила на улице Игоря Алексеева — давнего своего знакомого, с которым не виделась лет восемь, тогда уже маститого поэта. Так у меня появился критик, который по началу регулярно вгонял меня в слезы своей прямолинейностью и жесткостью. Теперь я понимаю, насколько своевременной была эта встреча — «ссадины»-то, зажили, а вот уроки усвоились...
В 2004 году в Саратов из Москвы приехал поэт, издатель Евгений Степанов. Он предложил открыть новый литературный журнал, где были бы представлены регионы России, русские диаспоры за рубежом. Мне эта идея понравилась. Мы стали с Женей сотрудничать, с тех пор я член редколлегии «Детей Ра». Для меня этот проект очень важен — ведь мы открываем много новых поэтических имен, даем возможность поэтам, прозаикам из глубинки заявить о себе.

— То есть случайных встреч нет?

— Нет, конечно. Когда появилась моя первая музыка — тут же встретился (опять как бы случайно) музыкальный продюсер Владимир Лозинский — и мы попробовали записать какую-то песенку в домашней студии его товарища, звукорежиссера Владимира Трофимова. Послушали, заинтриговало. Ну и пошло-поехало.... Зашедший как-то раз на огонек Стас Асбель — прекрасный фотохудожник, пришелся очень кстати — пора было оформлять СД-альбом, разрабатывать макеты афиш и т.д. Одним словом, зашел и остался (смеется). Между прочим, благодаря Стасу я и сама приобщилась к фотоискусству. Хвалит он меня, говорит, что получаются иногда интересные ракурсы. Приятно. Далее, когда стало катастрофически не хватать умения игры на гитаре, я, опять же случайно, познакомилась с Александром Виницким — известным джаз-гитаристом, музыкантом, композитором, который сделал первые аранжировки моих песен и подучил меня игре на инструменте. Поскольку гордость от того, что уже что-то умею, меня распирала, похвалилась я своими первыми опусами моему хорошему знакомому Александру Розенбауму. Ой-ой-ой!!! Получила парочку приличных «щелбанов»! И неслабый «пиночек» в сторону занятий вокалом и дикцией... После такого Мастерского благословения (смеется) и появилась Наташа Лавриненко — замечательный педагог по вокалу, которая стала подругой. Кстати, Наталья — музыкальный руководитель «Бриджа», коллектива, который сегодня не сходит с экрана ТВ. Когда встал вопрос о дополнительном аккомпанементе, «нашелся» Андрей Цопа, великолепный гитарист, с которым мы уже больше года выступаем на различных концертных площадках. Еще одна потрясающая встреча с замечательным кинооператором, композитором Михаилом Гольцевым, который помог по-другому взглянуть на музыкальную составляющую моего творчества. Кроме того, уже более десяти песен мы написали с ним вместе. А на сегодняшний день он уже уверенно «влился» и в наш гастролирующий состав, поскольку играет на множестве инструментов.

— Можете сказать, что обросли новыми друзьями?

— Соратниками, не просто друзьями. А «обросла» всеми теми — кому — туда же.

— Возвращаюсь к друзьям. Была предыдущая жизнь, были друзья. Остались ключевые или все новые: соратники, друзья, жизнь?

— Ключевые? Остались

— То есть духовные перемены произошли, а друзья — остались.

— Мы говорим о ключевых. А об остальных... Просто я настолько сосредоточилась на творчестве, что времени на свободно-праздное общение практически не осталось.

— Самое ценное, что у нас есть — время. Так?

— Да. Хочется успеть очень много сделать, поэтому суббота — это работа. Лишний раз остаться один на один с блокнотом в тишине — стало более важным, чем провести время в веселой компании. Нет, общение осталось, но такое, которое дает намного больше, чем берет.

— Как дети восприняли Вас в новом качестве?

— У меня их двое. Дочери 13 лет, сыну — 18. Поначалу все эти перемены воспринимались с широко распахнутыми глазами и с долей удивления, а потом мама нынешняя стала им более интересна. Раньше все было понятно. Вот — белое, вот — черное, тут налево, тут направо, все по расписанию, все понятно. А теперь вдруг какие-то загадки, какой-то бесконечный поиск. Непонятно, но интересно... Я не хочу сказать, что все гладко, просто, без шероховатостей. Дети растут — у них свои проблемы, а я, получается, времени уделяю им немного из-за гастролей, плюс в студии пропадаю и «выпадаю» из общения из-за «творческих мук». Но, как мне кажется, появилась какая-то трогательность в отношениях. Дети мной гордятся. Младшая вовсю распевает мои песни. Даже из них музыкальную заставку на телефон сделала.

— Есть ли у Вас какой-то гастрольный план или гастроли возникают стихийно?

— Продюсер Владимир Лозинский находится большую часть времени в Москве. Ему и поступают предложения, которые мы потом рассматриваем.

— Можно сказать, что появилась постоянная аудитория которая Вас знает, ждет, слышит?

— Может, она пока небольшая, но уже есть! В Москве, например, в Доме Журналистов я выступаю с периодичностью раз в два месяца. Замечаю постоянных зрителей. Это радует. У меня достаточно посещаемый сайт www.elana.ru, где происходит живое общение и обсуждение моего творчества, и там я вижу реальный интерес к тому, что делаю. Моя страница со стихами и песнями на сайте Литсовет тоже достаточно посещаема «собратьями по перу», которые не пропускают мои выступления.

— А концерты окупаемы?

— Когда как. Но как таковой цели — коммерциализировать проект «Элана» и нет. Потому, что этот проект — альтернатива неким набившим оскомину штампам, проект своего видения мира, возможность поделиться тем, что я чувствую, как думаю, что считаю важным.

— Кто у Вас любимые поэты?

— Бродский, Северянин, Цветаева...

— Кто из музыкантов, исполнителей Вам ближе? На кого, ну не как на икону, но иногда посматриваете?

— Уже в зрелом возрасте я открыла для себя Питера Гэбриэла. Для меня на сегодняшний момент он является если не кумиром, то человеком, на которого можно равняться. То, что он делает, настолько мне близко по духу, что аж дух (этот самый) захватывает!

— На стенах вашей студии очень много живописных картин. А в изобразительном искусстве кто приятен глазу?

— Ой-ой-ой. Этот вопрос меня всегда ставил в тупик — назвать любимого художника, равно как и любимого режиссера, или писателя... Все по настроению... С утра это может быть флорентийская живопись, а к вечеру модернизм... Да и целиком творчество какого-то отдельного автора как-то не рассматривается, отдельные работы, да…

— Брэнды Родины — какие они для Вас?

— Волга, конечно. Плюс близкий мне провинционализм нашего старенького городка с его сохранившимися кое-где купеческими традициями. Наша местечковая душевность отношений, выедаемая сегодня мегаполисами.

— А в философии что ближе? Восточная философия?

— Да. Восток мудр, хотя бы тем, что реинкарнация им не отрицается. Мне близка сама идея того, что душа приходит на новый виток для того, чтобы решить некие задачи, для того, чтобы стать еще на одну жизнь мудрее, для того, чтобы рано или поздно слиться с чем-то высшим и раствориться в этом совершенстве. Тогда все, что выпадает на долю любого человека, в том числе и страдания, становится объяснимо закономерным, неизбежным и преодолимым. Всего лишь уроком, который надо выучить, чтобы шагнуть на новую ступень духовного роста.

— Студия «Река» — это ваше детище?

— Мое. Наше. У такого одаренного талантливыми людьми города обязательно должно быть место, где можно воплотить свои творческие планы. Название придумал Владимир Лозинский еще 15-20 лет назад, мечтая о студии в городе. А поскольку река — это нечто вечное, омывающее, прозрачное, быстрое, плавное, символ бесконечного движения и, наверное, чистоты, мы и выбрали брэндом этот символ.

— В студии есть коллектив. Вы и вдохновитель и руководитель этого коллектива?

— Вдохновитель? Наверное. А вот руководитель у нас другой. Замечательная Танечка Деева. Тут я умыла руки сразу. Не хочу совмещать работу творческую и организационную. В общем, потому я и рассталась с предыдущим местом работы. Оказалось, что невозможно думать, дышать, разговаривать сердцем, душою и, одновременно, анализировать и просчитывать. Этот рычажочек у меня не переключается, «пробуксовывает». Я в студии — творческая единица, хотя «шашкой помахать» порой приходится (смеется).

— Москва как относится к Вашей студии?

— Москву вообще тяжело чем-то удивить. Там, наверное, как везде, есть свои маленькие, подобные нашему, очаги, которые в этой гигантомании, в этой мегаполисности расплываются, растворяются. Их еще надо поискать, а поскольку город у нас все-таки небольшой, то появление такого событийного культурного центра не остается без внимания. Он, действительно, как таковой консолидирует самые разные направления в искусстве, самых разных творческих людей, всех тех, кому «не все равно». И нас распылить уже сложно.

— Что для Вас неприемлемо в людях?

— Я всей кожей, всеми порами отторгаю ложь. Еще я не понимаю людей, которые, достигая чего-либо — власти, денег, славы — заболевают манией величия. «Я смог, я достиг, а вы где-то там — букашки». Никогда этого не могла понять — хотя сама поэтапно проходила испытания то одним, то другим. Как-то, слава Богу, меня это миновало. Не сбило. Может, выдержала испытание?.. Кто знает.

— Рисовать не пробовали?

— Чего я никогда не умела — это рисовать. Меня в детском садике, в свое время, очень обидела учительница рисования. Я нарисовала автопортрет, это был первый опыт рисования — точка, запятая, ручки, ножки — классика. А она взяла этот рисунок, показала всем и сказала: «Вот так не надо делать». Вся группа дружно смеялась над рисунком. С тех пор рисовальщик во мне, видимо, уснул, но, что интересно, в последнее время стал вдруг просыпаться. Год-полтора назад. Некоторые стихи пишутся, а рядом рождаются некие графические символы. Что из этого выйдет, пока не знаю. Может быть, как Юнна Мориц, буду сама оформлять себе книги? Или как Шри Чинмой?

— Утро с чего начинается?

— С молитвы. С Разговора с Богом.