Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерЮрий КАЗАРИН
СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ ГОТОВЯЩЕЙСЯ КНИГИ «БОЖЬЯ ВЕРСТА»
* * * Все, что уходит во тьму,
превращается в слово. Кружится голова. Приближается шорох созвездий. И снова исчезают слова. Словно ты умер. На месте утраченном этом непроходимое, дрогнет растенье твоей пустоты непроницаемым светом глухонемой красоты. * * *
Огладит печь свою печник:
до вознесенья и паренья, пылая, плещутся поленья — во сне чужом невнятный крик. Свет близится — и вдруг возник: глухонемого изумленья неощущаемый язык. И с неба сыплются мгновенья на жизнь, на смерть, на воротник. * * *
Бог выпивает речку,
потом выпивает озеро, море, затягивает уздечку у ледника на морде, потом выпивает слезы, потому что зима, и ты уходишь медленно, как березы, не оглядываясь, с холма, чтобы снова сойти с ума. * * *
Озяб — и в звездах растворился,
как будто с неба опустился, сюда, где белое — во тьме, и, обнаженный, на холме стоял один лицом к зиме — не улыбаясь: и светился… Как больно плоти оживать — и, воскресающий, с морозца еще не можешь отнимать того, кто плачет и смеется. * * *
По жердочке, по жердочке, все выше:
уже видны озер сухие крыши и света неделимое стекло, где в мелкий зуб алмазы точат мыши летучие, чтоб было не светло. Любая смерть себя подстерегает и не жалеет страшной высоты, и ласточка стрижет и выстригает тяжелые воздушные хвосты. Кусты свои, кустарники полета, чтоб разлететься ввысь — до поворота — сквозь сильные незримые персты… И — нежиться в перинах пустоты. * * *
Теснятся блики лунные в стекле,
подушка плачет — мокрая — во сне своем, твоем, божественном, садовом — вспороть ее соленую — ножом, и вновь ты тусклой сталью отражен, и плачешь сном распахнутым кондовым, где крупный пух и мелкое перо, и тишиной звенящее ведро, и старый дом — янтарный, золотой — с изогнутой окошком высотой. * * *
Вода ходила в котелке —
вся — мотылек на мотыльке: их тысячи, они летают — блистают, булькают, болтают пластаются и наплывают, держась в чугунном котелке. Вода набита мотыльком — могучим, гибким, маслянистым, как небо — звездами, монистом и онемевшим языком. Язык неведомого плача — вода рыдает и кипит, и, что-то думая и знача, не разлетаясь, говорит. * * *
Прямее мысли дождик льет,
но крепкой радуги разлет сильнее лука Ахиллеса, легко выходит лось из леса и сквозь себя, как дождь, идет. Суставы струй — прозрачна плоть — замки колен, сердцебиенье, ключи любви и крови тренье, и очи — дерева теченье способны дождь перемолоть. И без муки прекрасен хлеб воды великой, впавшей в голод, и этот свет в себе ослеп, и тот, светясь, уходит в холод. * * *
Закроешь баньку на крючок:
в стране перегорели лампочки, и трогал небо дурачок, в глазах его кружили ласточки, но не садились на зрачок. В глазах его паслись олени, и слезы с медом пил медведь, и клены дольние алели, чтоб от любви не умереть. * * *
Перенесут уста
и место, и места туда, где объявилась неслышимая милость снежинки в два креста, где все, что богу снилось, срывается в круженье и с места, и с моста: не смерть, а отраженье в воде, где высота, — и каждой жизни жженье, и взгляда возвышенье, и звездная верста. * * *
Снег, снегопад — народ,
движется и живет: сам себя обнимает, сам себя выжимает, сам себя выпивает — и превращает в лед, небо приоткрывает — новые хляби льет в форме воды чудесной — будущей, неживой, — просто идет над бездной с мокрою головой. * * *
Пространство кончилось: откуда
спешат песчинки и персты — любая вечность старше чуда и младше первой пустоты, страшнее, старше и моложе мороза божьего по коже — и день, на дерево похожий, весь состоит из высоты… * * *
Повернулось сознание бездной —
слышно, где-то всплакнула кровать, чтобы в жизни, летучей и тесной, пустотой паутины небесной пустоту полевую унять. Ходит воздух с дымком, деревенский, и полощет белье божество: вдох и выдох — непесенный, женский, начинается дождик вселенский… Стул стоит — умирающий, венский, чтобы капли стучали в него. Юрий Казарин — поэт, исследователь поэзии, языковед. Автор нескольких книг стихотворений и прозы. Стихи публиковались в периодике в России и за рубежом. Профессор. Живет и работает в Екатеринбурге.
|