Главная страница
Главный редактор
Редакция
Редколлегия
Попечительский совет
Контакты
События
Свежий номер
Книжная серия
Спонсоры
Авторы
Архив
Отклики
Гостевая книга
Торговая точка
Лауреаты журнала
Подписка и распространение
Свежий Номер
№ 4 (197), 2022
КНИЖНАЯ ПОЛКА АЛЕКСАНДРА БАЛТИНА: СТИХОТВОРНЫЕ СБОРНИКИ РАЗНЫХ ЛЕТ
Владимир Казимиров, «Наброски разных лет и эпох»
М.: «Вест-Консалтинг», 2021
М.: «Вест-Консалтинг», 2021
Вихри огромной памяти требуют воплощения в слове:
Пусть говорят мне, что все перепето —
я не смогу позабыть их:
первое в жизни военное лето,
вихри суровых событий.
Путь на восток безутешен и горек.
В траурном пепле теряется след.
Что ты опишешь, историк?
Как ты расскажешь, поэт?
я не смогу позабыть их:
первое в жизни военное лето,
вихри суровых событий.
Путь на восток безутешен и горек.
В траурном пепле теряется след.
Что ты опишешь, историк?
Как ты расскажешь, поэт?
Поэзия Владимира Казимирова (легендарного дипломата, который в разные годы был послом в шести странах) раскрывается историей отечества, в которую вписана история жизни человека плавными и тугими строками лирики, метафизическими взмывами, подразумевающими осмысление действительности.
Много в этой поэзии боли и мудрости.
Много в этой поэзии боли и мудрости.
Люди, люди! Да как же вы жалки
в суете повседневных забот!
Посмотрите, какие подарки
вам природа весенняя шлет.
Позабудьте любые невзгоды
и не пачкайте ими души.
Вы же дети любимой природы.
Будьте так же чисты и свежи.
в суете повседневных забот!
Посмотрите, какие подарки
вам природа весенняя шлет.
Позабудьте любые невзгоды
и не пачкайте ими души.
Вы же дети любимой природы.
Будьте так же чисты и свежи.
Познавший имеет право обратиться к другим.
Сделавший верные выводы обязан построить вектор поэтического действа.
Книга Владимира Казимирова, выпущенная издательством «Вест-Консалтинг», наименована «Наброски разных лет и эпох»; и мир, словно составленный из этих набросков, сулит яркие впечатления.
Онтологический ветер жизни представлен сильно:
Сделавший верные выводы обязан построить вектор поэтического действа.
Книга Владимира Казимирова, выпущенная издательством «Вест-Консалтинг», наименована «Наброски разных лет и эпох»; и мир, словно составленный из этих набросков, сулит яркие впечатления.
Онтологический ветер жизни представлен сильно:
Встань на встречном ветру,
словно юнга под шквалом,
и в широкую даль, не мигая, вглядись.
Видишь брезжащий свет за волной перевала,
разделившего юность и зрелую жизнь?!
Ветер бьет нам в лицо, ветер волосы треплет…
Так давай же споем о судьбе ветровой,
чтоб сердца возмужали, а руки окрепли,
чтобы лучшие чувства мы взяли с собой.
словно юнга под шквалом,
и в широкую даль, не мигая, вглядись.
Видишь брезжащий свет за волной перевала,
разделившего юность и зрелую жизнь?!
Ветер бьет нам в лицо, ветер волосы треплет…
Так давай же споем о судьбе ветровой,
чтоб сердца возмужали, а руки окрепли,
чтобы лучшие чувства мы взяли с собой.
Но — и преодоление его должно быть ярким жестом, растягивающимся на жизнь…
И лучшее, что было взято от жизни и понято, уже не растеряется, ибо стало стихом, звеня и играя, даря новые смыслы внимательному уму и чуткому сердцу читающего.
И лучшее, что было взято от жизни и понято, уже не растеряется, ибо стало стихом, звеня и играя, даря новые смыслы внимательному уму и чуткому сердцу читающего.
Татьяна Кайсарова, «Дыханье Сада»
М.: «Вест-Консалтинг», 2011
М.: «Вест-Консалтинг», 2011
Голос Татьяны Кайсаровой высок и насыщен, он благороден, в нем есть нечто от аристократических обертонов, и образ сада, давший название книге, столь же возвышен, сколь требует возвышения души:
Урочище блаженных соловьев —
мой древний сад, куда поэты вхожи,
где над мирами приоткрыт покров,
но посторонний различить не сможет
фарфоровых черемух белизну,
укрывших душным пологом фасады,
и ту, бочком, скользнувшую луну
сквозь щель неразличимую ограды.
мой древний сад, куда поэты вхожи,
где над мирами приоткрыт покров,
но посторонний различить не сможет
фарфоровых черемух белизну,
укрывших душным пологом фасады,
и ту, бочком, скользнувшую луну
сквозь щель неразличимую ограды.
…Всюду поэзия: в ветках сирени, обрызганных дождем, в купании в пыли веселящихся воробьев, в сложных математических формулах, в самой жизни, в самой смерти…
Субстанцией поэтической подлинности пропитаны стихи Татьяны Кайсаровой (ее книга «Дыханье Сада» вышла в издательстве «Вест-Консалтинг» и стала бестселлером) в высочайшей степени: они поются и льются, прихотливо дают ассоциации и предлагают наполненные медом соты метафор.
Субстанцией поэтической подлинности пропитаны стихи Татьяны Кайсаровой (ее книга «Дыханье Сада» вышла в издательстве «Вест-Консалтинг» и стала бестселлером) в высочайшей степени: они поются и льются, прихотливо дают ассоциации и предлагают наполненные медом соты метафор.
Еще рассвет пространство не согреет,
лишь растворится крайняя звезда,
с веранды, что пропахла сельдереем,
схожу на ощупь в утро, в никуда…
Но мной уже давно проверен путь,
лишь зябкий ветер обжигает грудь.
лишь растворится крайняя звезда,
с веранды, что пропахла сельдереем,
схожу на ощупь в утро, в никуда…
Но мной уже давно проверен путь,
лишь зябкий ветер обжигает грудь.
Ощущение — это поэзия счастливого человека, знающего прекрасно все изнанки и теневые стороны бытия, и — тем не менее — радостного.
Так округло дается звук…
Так отливает он — то опалово, то янтарно…
Поэзия яркая, словно поэт окунает перо в саму радугу.
Разумеется, проступает тишина, мудрая, великая тишина, из которой и рождаются созвездия созвучий, и она дана Татьяной Кайсаровой через высоту сада, чей образный строй так прекрасно определил дыхание книги:
Так округло дается звук…
Так отливает он — то опалово, то янтарно…
Поэзия яркая, словно поэт окунает перо в саму радугу.
Разумеется, проступает тишина, мудрая, великая тишина, из которой и рождаются созвездия созвучий, и она дана Татьяной Кайсаровой через высоту сада, чей образный строй так прекрасно определил дыхание книги:
Я прихожу сюда одна,
когда уже длиннеют тени
и душным запахом сирени
полна над садом тишина.
когда уже длиннеют тени
и душным запахом сирени
полна над садом тишина.
Лада Баламут, «Поток»
М.: «Вест-Консалтинг», 2017
М.: «Вест-Консалтинг», 2017
Поток Лады Баламут вбирает в себе реальность сегодняшнего дня и культурно-исторический бэкграунд, накопленный веками. Посвящение «Брейгелю…» — не случайно.
Раскатала в руке снежок,
Уронила в следы-узоры…
А у Брейгеля взял рожок,
Предводитель собачьей своры,
И метнулись сороки вверх,
И напротив в кустах осели,
Затрещали, как фейерверк,
В снежно-хлопьевой карусели…
Уронила в следы-узоры…
А у Брейгеля взял рожок,
Предводитель собачьей своры,
И метнулись сороки вверх,
И напротив в кустах осели,
Затрещали, как фейерверк,
В снежно-хлопьевой карусели…
Уплотненно-пестрый мир великого художника взрывается, не суля смертей, но переходя своеобразно в действительность современной поэзии, которая, играя красками, поражает своей торжественной оснасткой.
Книга Лады Баламут «Поток», вышедшая в издательстве «Вест-Консалтинг», разнообразно насыщена и представляет разные полюса мировосприятия, пронизанные, прошитые золотыми иглами индивидуальности поэта:
Книга Лады Баламут «Поток», вышедшая в издательстве «Вест-Консалтинг», разнообразно насыщена и представляет разные полюса мировосприятия, пронизанные, прошитые золотыми иглами индивидуальности поэта:
Зима в мегаполисе — страшное дело,
Она убивает нас из году в год.
Измучено сердце. Истерзано тело.
Мы молим, скорей бы уж солнцеворот!
Бетонное небо нависло над нами,
Опоры домов под давленьем хрустят.
Декабрь подступает тяжелыми снами,
И топит в депрессиях нас как кутят.
Выбраться ль?..
Дожить ли до весны?
Необходимо.
Она убивает нас из году в год.
Измучено сердце. Истерзано тело.
Мы молим, скорей бы уж солнцеворот!
Бетонное небо нависло над нами,
Опоры домов под давленьем хрустят.
Декабрь подступает тяжелыми снами,
И топит в депрессиях нас как кутят.
Выбраться ль?..
Дожить ли до весны?
Необходимо.
Поэзия Лады Баламут трагична, но вовсе не безнадежного окраса; просто чередуются различные данности, как в жизни; и сам эстетический строй стиха, поднимающийся в высоту, свидетельствует о своеобразном преодолении любой депрессии; или о том, что эстетические высоты спасают от нее…
Баламут исследует действительность стихом и — бытование человека в мире; делая выводы, протянутые нитями строк читающим:
Баламут исследует действительность стихом и — бытование человека в мире; делая выводы, протянутые нитями строк читающим:
Нас старят не годы
И белые пряди,
Нас старят невзгоды
И мудрость во взгляде.
Не скованность
Легких когда-то движений,
Но страх от рискованных
Резких решений,
Боязнь перемен,
Прежде сильно желанных,
Морщины измен
И тревог постоянных.
И белые пряди,
Нас старят невзгоды
И мудрость во взгляде.
Не скованность
Легких когда-то движений,
Но страх от рискованных
Резких решений,
Боязнь перемен,
Прежде сильно желанных,
Морщины измен
И тревог постоянных.
Поэт строит интеллектуальные мосты над безднами, в том числе массовой дурновкусицы, не позволяющей поэзии прозвучать подлинно народно, как было когда-то.
Поэт возводит здание своей поэзии так, чтобы купол поднимался высоко — в метафизические небеса.
Поэт возводит здание своей поэзии так, чтобы купол поднимался высоко — в метафизические небеса.
Виктор Петров, «Взлет креста»
М.: «Вест-Консалтинг», 2022
М.: «Вест-Консалтинг», 2022
Самое простое может оказаться самым сложным — если смотреть в корень явления, в самую сущность феномена.
Оттого:
Оттого:
Голос звал в осенние просторы —
Одинокий голос из-за туч,
И хотелось самого простого:
Чтобы солнечный явился луч.
Одинокий голос из-за туч,
И хотелось самого простого:
Чтобы солнечный явился луч.
В силе и звоне волшебного солнечного луча раскрывается новая книга Виктора Петрова «Взлет креста» (издательство «Вест-Консалтинг», 2022) — названием своим уже давая вариант одухотворения действительности, той нашенской реальности, что завязла избыточно в материальном, запуталась в блескучих соблазнах.
…Жизнь прорастает — через загубленную былую; поэт, необыкновенно, как своеобразный живой сейсмограф чувствующий вечную плазму жизни, живописует сильно:
…Жизнь прорастает — через загубленную былую; поэт, необыкновенно, как своеобразный живой сейсмограф чувствующий вечную плазму жизни, живописует сильно:
Загублен храм на том холме,
Куда всходили мы с тобой.
И раны стен, и свет во тьме
Являли зло наперебой.
От капищ траурная гарь,
И не сбылась благая весть,
Но там, где осквернен алтарь,
Не зря гнездо соколье есть!
Куда всходили мы с тобой.
И раны стен, и свет во тьме
Являли зло наперебой.
От капищ траурная гарь,
И не сбылась благая весть,
Но там, где осквернен алтарь,
Не зря гнездо соколье есть!
Раны стен болью ударят в бубен мозга, но соколье гнездо, подразумевающее дальнейшую высоту полета обитателей, внушает надежду.
Необычна метафизика Петрова — равно его ощущение слова:
Необычна метафизика Петрова — равно его ощущение слова:
Смотрите: мукою Христовой
Искажены мои уста!
Я думал: слово — это слово,
А слово — это взлет креста…
Искажены мои уста!
Я думал: слово — это слово,
А слово — это взлет креста…
Сквозь страдание — взлет; сквозь муку родится небесная мука, из которой взойдут, подчиняясь дару мастера, питательные духовные хлеба.
Необыкновенными цветами распускается звукопись поэта:
Необыкновенными цветами распускается звукопись поэта:
Змеится текучее пламя поземки,
И сбитая птица летит в буерак.
И сбитая птица летит в буерак.
Звенящая перекличка «з» и глуховатая поступь «п» хороши сами по себе — можно раствориться в звуке, даже отвлекаясь от содержания, тяжелого — в контексте конкретного стихотворения.
Осознание доли и ответственности поэта пламенеет в поэзии Петрова:
Осознание доли и ответственности поэта пламенеет в поэзии Петрова:
Моя прервется поступь —
Звезда падет во тьму.
Иду, как шел апостол,
К распятью своему.
Звезда падет во тьму.
Иду, как шел апостол,
К распятью своему.
Тут невозможны языковые игры, ибо жизнь одна, как сердце, бьющееся ритмами поэзии; как путь, ведущий к распятию, подразумевающему взлет.
Глобальность пронизывает мистерию поэта, и Гамаюн, возникающий сакральным образом, вызывает множество ассоциаций, ибо существует… дорога дорог:
Глобальность пронизывает мистерию поэта, и Гамаюн, возникающий сакральным образом, вызывает множество ассоциаций, ибо существует… дорога дорог:
Расхристан, как темный язычник, и юн,
Я в идола верил, и бог был не Бог,
Но смолк и задумался мой Гамаюн,
И вздыбилась к небу дорога дорог.
Я в идола верил, и бог был не Бог,
Но смолк и задумался мой Гамаюн,
И вздыбилась к небу дорога дорог.
Дорога дорог, подразумевающая «Взлет креста», — ту силу, что явлена Виктором Петровым суммами созвучий, озарений, страданий; ту, что, укрепляя дух, предлагает подлинность — вместо пустоты псевдосуществования большинства.
Александр Балтин — поэт, прозаик, эссеист. Родился в 1967 году в Москве. Впервые опубликовался как поэт в 1996 году в журнале «Литературное обозрение», как прозаик — в 2007 году в журнале «Florida» (США). Член Союза писателей Москвы, автор 84 книг (включая Собрание сочинений в 5 томах) и свыше 2000 публикаций в более чем 100 изданиях России, Украины, Беларуси, Казахстана, Молдовы, Италии, Польши, Болгарии, Словакии, Чехии, Германии, Израиля, Эстонии, Ирана, Канады, США. Дважды лауреат международного поэтического конкурса «Пушкинская лира» (США). Лауреат золотой медали творческого клуба «EvilArt». Отмечен наградою Санкт-Петербургского общества Мартина Лютера. Награжден юбилейной медалью портала «Парнас». Номинант премии «Паруса мечты» (Хорватия). Государственный стипендиат Союза писателей Москвы. Почетный сотрудник Финансовой Академии при Правительстве РФ. Стихи переведены на итальянский и польский языки. В 2013 году вышла книга «Вокруг Александра Балтина», посвященная творчеству писателя.