Свежий Номер

№ 8 (166), 2018

Плывите!
И ваши каюты
украсят верблюды
и голуби.
Идите
по звездному атласу —
аверсу
глобуса —

от Яффы,
где улицы метят
глазурью
и ляписом,
до Гипербореи,
где вешают
головы
люпусов.

Чем дальше
от дома —
сильнее планета
вращается.
Чем дольше в пути,
тем надежнее
плечи
попутчика.

Когда капитан
плоть и кровь
раздает
на причастие,
все лучшее —
там,
так зачем вам
надежда на лучшее?

Плывите!
Отныне вы
в зеркале моря —
небесное воинство
и ваши затылки
наполнены
ветром
и правдою:

военный устав
и благая
пиратская
вольница,
вселенская скорбь
и конкретная
песня
для радости.

Семь футов
под киль —
и пускай сушеходы
завидуют,
что парус над вами
белей,
чем невеста
на выданье,

что сохнет на шкотах
закат
и созвездия
бусами
ложатся на воду
окладом
следам
иисусовым.

— Это терапия, терапия.
Дотерпи. Молчи.

— Не дотерплю.
Для чего мы столько лет копили
пафосные сказки Улялюм?
Шает мусор изнутри, снаружи, —
словно солнце дряхлое зажглось, —
поначалу вызывает ужас,
дальше только распаляет злость.
Что мы лечим, чем себя мы лечим,
вылетая с правильных орбит?
Пусть не лучше, но хотя бы — легче?

— Ветренней.
Почувствуй, как знобит.

Для тебя я — потрох, порох, болотный дым,
сменный картридж принтера ощущений.
Не заметна разница: стану ли молодым
в анфиладе вымер(з)ших помещений
или старцем, красный подняв фонарь.
Да любая из карт сгодится в таком раскладе:
ты придумала жанр любви — фон-арт,
где напарник только мерцает сзади.

Никаких хотений: на зеркалах
пыльным маркером абрисы и пометки.
Я способен жить в четырех стенах,
но по свежей брани моей разведки
эта форма с(к)уки еще нова,
как барачный юмор для кватроченто.
И на секс и счастье мои права
остаются в силе пока зачем-то.

Говорила: — Зачем тебе секс,
если веруешь в горний дух?
Секс — утешение смертных двух,
норы кротовые, боль утрат,
выхолащивание нутра.

Улыбался: — На вкус и запах товарищ свят.
Пробуешь мед,
там, где другие — яд.
Делаешь шаг навстречу,
там, где другие — от…
И открывает испод
то, что предвечно
напополам
небо
вручили
нам.

— Привидения заводятся от сырости.
— Значит, я их встречу в душевой?

— Близко время тишины и сытости.
Все печали порастут травой.
Мы пойдем с большими колокольцами
под зеленой низкою луной.
— А когда взойдет планета с кольцами,
по Земле объявят выходной?

— Ничего опять не получается,
валится из рук, горит кругом.
— Хочется заплакать и отчаяться,
и куда глаза глядят — бегом?

—У индейцев заячьего племени
потлач взял, а славы не принес.
— Боже Христе: кто все эти лемминги?

— Отвечать вопросом на вопрос
видится единственной стратегией?
— Сам собою выдыхает рот.

— Так вот написалась мной телегия.
Или гнома. Кто их разберет?

Горячий воздух забиваю в рот.
Ладонями зажал: не забормочешь,
мол, все не то, и сам теперь не тот.

И раньше не был лучше, между прочим.

Собаки, артиллерия, волхвы, —
сюда, на мой редут! Всем хватит места
в пространстве деревянной головы.

Нас посчитает летописец Нестор.

Приметами отчаяний иных
мой терем, ожидающий медведя,
перемогает хлопья тишины.

Живем. Спокойно. Никуда. Не едем.

Третий мир давно утратил звук.
В мире первом ты стучишь: тук-тук.
Во втором ты плачешь или стонешь.
В третьем безъязыко все вокруг.

Мы с тобою в мире номер три
светимся, как будто фонари:

на четыре стороны стеклянны
и с поющим светляком внутри.

Я не слышу голос светляка.
Просто знаю, что наверняка
он поет, пока его не слышат.
Только видят свет издалека.

Найди кому позвонить в день похорон
лучшего друга.
Найди с кем засмеяться в день похорон
любимой собаки.
Найди кому подарить букет в день похорон
самой близкой из женщин.
Найди кому открыть сердце
в день крушения идеалов.

Сколько слов мы посвятили смерти.
Сколько музыки мы подарили боли.
Сколько радости мы отравили гневом.
Сколько жизни мы проиграли обиде.

Сегодня ночь чистоты и покоя
в зеленой келье.
Сегодня ночь одиночества под Плеядами
в храме ветра.
Сегодня ночь, когда зеркала
отпускают себя на волю.
Сегодня ночь примирения,
ночь без стыда и желчи.

Выбери между прошением и прощеньем.
Выбери между нежностью и надеждой.
Выбери между доверием и даром.
Выбери между опытом и попыткой.

Ночью шукал патроны.
Шарил нычки-заначки.
Не пролистать задачник.
Вроде бы жил по совести, а иначе.

Шастал по крышам, смотрел на город,
считал зарубки на мокром прикладе.
Не для себя, ради родины, их же ради.
Ни в одном из миров не представлен к награде.

Думал Маленьким принцем —
вышло улиткой по склону Фудзи.
По правилам, дальше — на Бетельгейзе.
Можно мне просто вниз? Отвернитесь, судьи.