Свежий Номер

№ 5 (163), 2018

Белые цветы были заметны издалека. Может быть, это потому, что вокруг непроглядная серость — собирался дождь. Контраст. Зонт не взяла, зато…
— Возьмите ромашки, — ко мне обращалась опрятно одетая женщина. — Они немного влажные — утром прошел дождь, — виновато улыбалась она.
Я бы пробежала мимо… «Ей от силы лет семьдесят, но по глазам… Мои любимые ромашки…»
— Ой, глядите, они к Вам тянутся, — воскликнула она и, не дожидаясь обратной реакции, передала мне тринадцать крупных цветков.
«Как зеркальные подсолнухи из мультфильма „Тайна третьей планеты“».
В метро я задремала и едва не пропустила свою станцию — вскочила и вылетела на перрон. Ужас, мои волшебные цветы, а я сразу поняла, что они необычные, остались там, в вагоне. Я не заметила, как обронила их. «Они умрут без меня», — настроение испортилось, и уже не спешилось. Печально, что маленькая частичка счастья, предназначенного мне с этими цветами, в очередной раз благополучно просвистела мимо.
Я прислонилась к стене — кто-то из толпы спросил: «Вам плохо?»
Поезда один за другим исчезали в мрачной пасти тоннеля.
— Ваши цветы, возьмите! — мужчина протянул букет и поспешил добавить: — Я рискнул вернуться, думаю, вдруг Вы не ушли…
«Не ушла, бессмысленно уходить без счастья».
Счастливая, я уткнулась носом в ромашки — они тоже радовались. Кажется, уже на ходу я прокричала ему номер моего телефона — голос растворился во всепоглощающем гуле.
Цветы, хоть немного и приуныли, тем не менее, стоически перенесли искусственное освещение подземки. Дома я сразу поместила их поближе к окну, подобрав изящную перламутровую вазочку, и они тотчас ожили, повернув к свету свои солнца.
«Как выглядел тот мужчина?»
— Ромашки… Какое ромашковое поле было в деревне! Ты помнишь? — спросила мама, тронув плотную серединку цветка.
Помнила смутно, остались лишь ощущения легких и чуточку щекотных прикосновений — многочисленные скромные цветки словно играли с девчушкой, которая дергала их головки и прятала в самое укромное место — кармашек платьица. Запомнился мамин совет: лекарственные растения нужно собрать, высушить, а потом заваривать и пить, чтобы быть здоровым. Но оторванные от своих корней цветки быстро засохли и в итоге были вытряхнуты из кармашка заботливой мамой.
Я виновата перед этими значимыми в моей жизни цветами.
Зная мое пристрастие, мама всегда дарила мне ромашки на именины — 24 июля. Но этого было недостаточно. Конечно, можно и самой покупать, но как-то не складывалось — то думала, что повода нет, или… Все не то. Правда пару раз собрала полевых цветов за городом, и то впопыхах, без трепета. А трепета хотелось.
Теперь цветы оживили казавшиеся утраченными воспоминания детства, да, о ромашковом поле. И по запоздавшему по своему действию закону притяжения или, наконец, везения ромашки стали регулярно появляться в моем доме, нашем доме.
— Хорошо, что ты тогда не ушла…

Однажды, когда весна, как юная девица, день ото дня хорошела и ловила на себе восторженные и смелые взгляды, произошла наша встреча, неожиданная и искрометная. Поэтически привлекательный, Афитос благоухал цветами и приглашал в гости, и невозможно было не почувствовать его обаяние и остаться равнодушной, проехав мимо, — я поняла, что дух поселка уже не отпустит, пока я не вернусь и не посвящу ему, только ему, свой рассказ…

Мечты должны сбываться — я вернулась осенью, когда световой день становится короче. Но Афитос вовсе не казался грустным или растерянным, он, как и прежде, вдохновлял. Облик поселка — преобладание светло-бежевых оттенков с вкраплением серого, ведь дома здесь сделаны из камня, коим он издавна славится, а красные и коричневые крыши придают ему очарование и самобытность. Здесь поистине рай и для фотографа, и для писателя. Сворачиваю направо после церкви Святого Димитрия, двери которой всегда открыты, — немного вверх, минуя широкие каменные ступени и оставляя позади дома, кафе, магазинчики… В один миг со всей широтой души поселок распахивает свои объятия и выводит к морю. Несколько минут пребываешь в оцепенении: картина, написанная искусным живописцем, оживает — открывается вид, способный заворожить любого.
А в каждом голубоглазом уличном фонаре, каждом увитом яркой бугенвиллеей и украшенном каменными фигурами доме, в прищуренных глазах каждой кошки звучит чарующая поэзия Афитоса. Я читаю эту поэзию, слушаю музыкальные этюды моря и восторгаюсь скромными, но изысканными белыми цветами с утонченным ароматом — на песчаном побережье растет панкрациум морской. Цветки растения нежные-нежные, как невесты-лебедушки, — загляденье.
По берегу прогуливаются новобрачные, ах, эти чарующие греческие свадьбы! Девушка наклоняется к цветам, гладит их лилейные лепестки. Любовь, привлекательная и чувственная, отражается во взглядах молодых людей, которые они то бросают украдкой, то, не скупясь, дарят друг другу с пылкой страстью. Чуть позже я встречаю их, взявшихся за руки, на одной из тех улочек, по которым хочется бродить и бродить, куда-то в итоге забрести, а потом неожиданно найти новый интересный вид, ведь Афитос — идеальное место для фотографирования. «А как же романтика?» — спросите вы. Конечно, без романтических прогулок не обойтись, и неважно, приедете ли вы сюда с любимым человеком или путешествуете в одиночку, — приветливый Афитос завоюет ваше сердце!
А следующим утром, и часа не прошло, как встало солнце, затмив светом еще до рассвета взошедшую на востоке Венеру, я спешила заглянуть в глаза поселка, когда он сам едва проснулся, чтобы успеть поболтать с ним наедине. Таверны отдыхали, местные жители и туристы были заняты своими делами. По дороге мне повстречался старик-грек — он показал свой маленький огород, которым очень гордился, и рассказал об истории его семьи. Кошка, старая знакомая (я видела ее вчера), отдыхала при входе в хозяйский дом, выбрав местечко на ступеньках в тени акации, и наблюдала за разыгравшимися щенками и немного за нами. Было в ней что-то королевское — эдакая царица на троне, у ее лап дары — упавший плод граната.
Откуда-то со стороны — аромат кофе… Спешу туда. Латте с восхитительной бугацей с сыром как завершающий аккорд, усиливающий впечатление.
Промелькнуло что-то знакомое, виденное раньше — за столиком сидят два старика и пьют греческий кофе. У их ног — довольная собака. Никто никуда не спешит...

Маленький балкончик на втором этаже выкрашен в мой любимый синий. Он один у дома с синими ставнями и уютной синей скамейкой у такой же синей деревянной двери. Что такое «синий»? Это море, васильки, этот балкончик, ставни, дверь и скамейка. Это мой любимый дом в Афитосе. Много лет он, погруженный в свои мысли и озадаченный кармой одиночества, пребывал в состоянии оцепенения. Конечно, находились те, кто, проходя мимо, фотографировался на его фоне, но это не в счет. Я поинтересовалась, отчего он не улыбается мне и другим людям. Наверное, я что-то услышала в ответ и стала ждать…
И вот в доме поселилось кафе: распахнулись ставни и окна, приветливо открылась дверь, а синий стал еще насыщеннее. Неблагоприятный период закончился: дом ожил и теперь ему некогда грустить.
Вечереет — солнышко, склонное уйти на боковую через пару часов, мягко одаривает своим светом площадь. Утром непривычно спокойно, а ближе к вечеру жизнь на притягивающих взгляд, как полотно живописца, улочках и особенно в тавернах и кафе становится активной и щебечущей. После дневных забот шумная стая неугомонных воробьев заняла свой любимый платан. Все: местные жители, туристы, те же воробьи — сосредоточились ближе к центру, к площади. Во взгляде поселка замечаю удовлетворение — день удался.
Я пришла проведать Афитос, хотя утром уже была тут — люблю момент его пробуждения. Но сейчас меня привело сюда внутреннее чувство обеспокоенности. Что-то происходит — некое произведение должно родиться именно здесь. Но какое? Надежда на энергетику синего — этот цвет вызывает радость, вселяет оптимизм и наделяет глубокими мыслями, даже если в творчестве вдруг обнаружился кризис.
Церковь святого Димитрия. Ее двери всегда открыты.
«Надо поставить свечки».
Начинается служба, и я остаюсь, чтобы послушать, какая она, молитва на греческом языке. Минут десять, и начинает отпускать, и уже неважно, на каком языке идет служба — и так все понимаешь. С икон неотрывно смотрят, нет, заглядывают в душу лики знающих все наперед святых. Благодарю их…
За церковью сворачиваю направо, чтобы выйти на открытое пространство — несколько раз глубоко вздохнуть, полюбоваться морем с возвышенности, и обратно — мимо голубоглазых фонарей и вниз по широким каменным ступеням. Ступени теплые — светило хорошо потрудилось за день. Ящерка греется. Посижу и я немного.
— Дом, погоди, сейчас поговорим.
— Может быть, кофе?
Словно специально для меня, за столиком на балкончике никого нет.
Иногда нужно остановиться. Я буквально взлетаю на второй этаж и распахиваю оконца — как близко колокольня! А плотный поток солнечного света обнимает ставни и задерживается на моем балконе — мы будем пить кофе вместе. Я устраиваюсь, достаю блокнот. Что это?.. — одно за другим на бумаге начинают появляться слова. До кофе ли мне? Всего на минуту я отвернулась, чтобы сделать снимок. О Боже, ветер, решив почитать, что уже написано, дернул листок с записями, и… буквы, слова, предложения закружились белокрылой бабочкой и упали к ногам юной девушки. Она заметила листок, подобрала его. В ее руке притаился мой будущий рассказ. Я знаю, что будет дальше: домик надиктовал мне текст и сохранил в памяти, как файл.
И сейчас я открыла его.