Свежий Номер

№ 2 (148), 2017

я хочу быть понят своей страной
я хочу быть понят своей женой
я хочу купить себе проездной
и уехать к Б-гу на выходной

я хочу подключиться к саянской гэс
или просто включить из конфорки газ
я уже выпил кпсс
но еще не доехал до адидас

этот город останется без меня
сиротою казанскою как вокзал
все останется так же — но без меня
все останется так, как я сказал

шереметьево выключу, словно свет
за собой погашу
но достанет бутылочку мой сосед
а я закурить у него попрошу

мы нальем по сто, а потом еще
и врубим свободу на полный звук
и сосед мне скажет: и ты, друк!
а я отвечу: налей еще!

я пил надежду из черепов
всех советских вождей
я был пионером в стране стихов
и птицей в стране гвоздей

но теперь все выпито, ночь пуста
и пора бутылки сдавать
и я как заяц боюсь куста
но кайф не дам поломать!

я время выключу словно свет —
даждь хлеб нам насущный днесь —
и в этой стране, где меня уже нет
я все-таки еще есть

ты играешь семь и восемь
я играю семь и девять
это финиш это осень
это зайчик понедельник

раз два три четыре пять
вышел зайчик погулять
раз два три четыре пять
вышел дядька пострелять

ну, чего вы, в самом деле,
не даете погулять?
ну, чего вы, в самом деле,
не даете пострелять?

разве в шахматном прицеле
различимы наши цели?
мы еще не разбежались
мы еще не полетели
мы еще не прилетели

это финиш-фотофиниш
черный ворон ясный сокол
сколько птичек ты укокал —
ухандыкал — не починишь

зайчик-зайчик…

жизнь дается только — раз!
жизнь дается только — два!
жизнь дается только — пли!

жизнь дается много раз
жизнь дается только детям

проведи ее в буфете,
уничтожь ее как класс!

Господи, помилуй нас…

зайчик-зайчик
птички-птички
детки-детки
дядьки-дядьки

близко-близко
тихо-тихо
страшно-страшно-страшно-страшно
больно-больно-больно-больно
страшно-страшно-страшно-страшно!

стыдно-стыдно
глупо-глупо
глухо-глухо

детки-детки
дядьки-дядьки
тетки-тетки

что за странная страна
не привыкнешь ни хрена
не отвыкнешь ни хрена

пять
четыре
три
два
один —

я ставлю пиво на пал/секам
я ставлю душу на чет/нечет
здесь будет дело твоим щенкам
здесь будет полный переучет

здесь будут вешать на проводах
сначала в праздник, а потом живых
здесь много прóвода в городах
на мертвых хватит и на живых

и будут собаки бежать углом
и мужик в тельняшке играть кайлом
и в землю будет вмерзать ребром
брошенный кем-то рубль

и тогда сгорят за спиной мосты
и останется только большой погост
где будут искусственные цветы
и свежеструганные кресты
и милицейский пост

и это будет последний текст
и предпоследний дубль

душа закрыта на учет
она дрожит как зайчик в тире
в небесном кооперативе
сегодня полный хозрасчет

кто был не с нами против нас
об этом знают даже дети
сегодня в каждом партбилете
печать: уплочено. мосгаз

кто был никем тот стал никем
взлетев с последнего балкона
им не помог ни пыльный шлем
ни девять граммов цитрамона

я пил с ерёмой спирт и дуст
хотя ерёма пил поболе
теперь не пью теперь боюсь
боюсь что выпустят на волю

свобода это я и ты
когда под лампочкой в загоне
как перелетные цветы
как близнецы в одеколоне

мы заспиртованы насквозь
а за окном гуляет доктор
мне выпить с ним не довелось
дас ист патологоанáтом

америка — как новая жена
с которой спишь на старой простыне
жизнь надвое теперь поделена
но — данная нам дважды — суть одна
лишь только изменяется в цене

все дорожает
все дрожит внутри…

войдя однажды в темный переход
на двести двадцать и сто десять вольт
я вышел на другом краю земли
хотя еще не знаю — вышел ли

но сравнивая баксы и рубли
все время остаешься на мели…

я начал сызнова, с лечебных процедур
со словарей, зачитанных до дыр
где сказано — Январь и Йом-Кипур
и детский мир, и рыбий жир

я начал сызнова — с больницы, где наркоз
где доктор марти поменял мне правый глаз
(но он не знает где купить дихлорофос
и не умеет пить его как квас)

вот пиво…
вот протез…

там — спали, обнимая пулемет
а здесь в постели обнимают бипер
здесь — фаренгейт, а там — аэрофлот
там выпал снег, а я еще не выпил

вот пиво…
вот протез…
и вот процесс…

it means:
сквозь восхитительный протез
я вижу восхитительный процесс —

вот воблу в супермаркет завезли
севрюгу в супермаркет завезли
и балычок, и семгу завезли
а пиво до сих пор не завезли

разорвана душа напополам…
пойдем, душа моя, возьмем по триста грамм!

все дорожает, все дрожит внутри
все дешевеет и свистит снаружи
нью-йоркский зной достоин русской стужи
пойдем, душа моя, пойдем на ужин
в американо-русский «Самовар»
где девочки живут напропалую
а мальчики гуляют наповал

по триста «клюковки» два раза и котлет
привет серёга, людочка — привет
а эти тоже: су-ве-ре-ни-тет…
ну, бляха-муха, глянь, какие рожи!
ты кто такой? поэт? и я — поэт!
берите вилкой, на хера вам ножик

поклюйте клюковки, пархатые жиды
пока вам не отвесили пи.ды
пока мы эту ночь не отгуляли
за родину! за клюкву! за мацу!
за ленина, за машку, за рассею!
счас выкорчую семя моисея!
а я вас счас ударю по лицу!..

глаза открою — что же там, вдали?
да статуя какая-то вдали…
а что это за статуя вдали?
да, говорят, что статуя свободы…
так что же эта статуя — вдали???

скажи, голубчик, пиво завезли?
да, барин, завезли и увезли!

америка — как новая жена
с которой спишь на старой простыне
проснешься не один, и с бодуна,
проснешься не один, а жизнь — одна!

во рту — хреново, выпить — ни хрена
и ты торчишь, как бедуин в пустыне
или еврей в алмазном магазине

все дорожает, все дрожит внутри
как лифт который ползает внутри
полцарства за глоток или пилюлю,
за колесо, затяжку или пулю,
которая спасет тебя к июлю!..
нырни в сабвей — как головой в кастрюлю —
и постигай предметы изнутри…

жизнь дорожает или дешевеет —
все солью съедено, все пусто, все ржавеет
задумаешься — может быть — пора —
коль доу джонса не стоит с утра

когда светает там, то здесь — темнеет
побреешься — уже и спать пора

…и снова мальчики с кровавыми глазами
стоят у двери с надписью словами
здесь был ильич, потом военкомат,
потом тверьбанк, закрытый на учет…

а мальчики сжимают автомат
и объявили полный хозрасчет
но я хотел бы знать — кто банкомет

жизнь дорожает, а страна — цветет
попробуй позвонить в москву ноль девять
экран погаснет и полковник лебедь
под музыку чухонскую чайковскую поедет
по озеру чудскому поплывет
где немчура, обламывая лед,
хотела нас
но все ушли на фронт

когда они кричали нам, скользя:
таффаришши, так больше жит нелза!
нельзя так жить — ни больше и не меньше —

ах, темная вода, темнее польши —
«хотели лучше, вышло как всегда»

арбатство, растворенное в крови,
лишь издали похоже на дворянство
а вот вблизи — последнее засранство

мы изменяем кривизну пространства
прогулками обиды и любви
но это не меняет суть пространства
как, впрочем, не меняет суть любви

идите прямо — до того угла
где вам предложат беспроцентный loan
и где дадут один бессрочный rent
и здесь и там — не более чем клоун
поэт в америке не меньше чем поэт

россия — мать, америка — жена
и вот она почти обнажена
и вот она — почти биробиджан
в который мой народ не убежал

просыпаешься — временно — дырбулда
получается — только того и ждут
заморочат напичкают — кто куда
раздолбают растащат и убегут

глаз прикроешь — преследуют по пятам
глаз откроешь — они уже тут как тут

а тебе бы — временно — да поспать
а тебе б — полчасика — заморить
потянуть затяжечку, пригубить
полюбить чего-нибудь
да уснуть

да уснуть как девушка, да поспать
да поспать как дерево, до весны
до других — доверенных новостей
до другой, законченной дырбулды

а другие — временно — но не спят
а другие — временно — но живут
хорохорятся, ежатся, водку пьют
ковыряют свой временный огород
сеют, пашут и — следовательно — пожнут
урожай если будет дородный год

а тебе все это — до дырбулды
потому что ни смысла ни кайфа нет
а без кайфа — полная дырбулда
и лежишь не двигаясь никуда

и лежишь летаешь себе во сне
онанируешь тихо, себе во вред,
эмигрируешь, сука, и предаешь
идеалы, родину, огород

эмигрируешь, сука, во цвете лет
эмигрируешь, падла, сбегаешь от
надеваешь шляпу, меняешь вид
переходишь границы ползком и вброд
обрываешь нити своих обид

исчезаешь в паводке
и в толпе
прячешь имя свое, номера и год
наконец, никто тебе не звонит
наконец, никто тебя не зовет

наконец-то заштопаны все долги
заколочены двери и все дела
полегли затоптанные враги
отлегли замаранные слова

аллилуйя полная, дырбулда
камасутра, канаверал, карантин
ни изжоги, ни праздника — дырбулда —
растворись в стакане как аспирин!

словно в песне-где
или — караганде

словно в п е н з е какой-то, в караганде

просыпаешься — опа! — караганда

но живут же люди в караганде

я говорил на русском языке
пока на нем дышать не запретили
пока не намекнули: или-или
два правдолюба в красном уголке

я говорил на русском языке
упорно называл фому ерёмой
и пил и пел проклятьем заклейменный
и врал и ерничал, и жил накоротке

я говорил на русском языке
я говорил все сбивчивей все хуже
но правды круг затягивался туже
и я уже сжимал билет в руке

родная речь урок словарь диктант
кизиловый диктат родного слова
записывать в тетрадь черкать и снова
сбиваясь, и не попадая в такт —
теряя смысл теряя имена
теряя семена ломая всходы
я предлагал тебе, моя страна,
слова косноязычные свободы

я говорил на русском языке
я путал времена искал предлоги
потел и тужился такие недотроги
простые и понятные слова…

я говорил на русском языке
пока на нем дышать не запретили
не продохнуть — так сладок дым России —
туберкулез
реакция пирке

зависнув нынче между yes и no
останется одно — дышать на english
и вновь учиться думать по слогам
ты не зови меня
я — bubble gum

когда поэты перестанут врать
то никому уже несдобровать

пятница
вечер
конец рабочей недели
стою в начале
бродвея
можно выпить немного виски
и два дня
не говорить
по-английски

можно поехать
к Гене,
а можно поехать
к Боре
это без разницы
как с радости
или с горя

я вижу один лишь выход
из этого виража
подпрыгнуть чуть-чуть
и вылететь
с последнего
этажа

что в имени тебе моем?
а то же, что и мне в твоем —
они похожи друг на друга!

одно короче на полслога
к другому в качестве предлога
приделана дощечка «сан»
они как в детстве чук и гек
вполне рифмуются друг с другом
и жизнь живут не по часам

послушай, чук-сан, я — твой друк
спина к спине на поле брани,
в какой-то предрассветной дряни
мы будем биться до конца
друг другу тихо подливая

пока не проживем до дна
пока не вычерпнем до донца
пока не вылетит из рук…
мы будем словно два японца
как два московских самурая!

и знай — в бою ль, в чужом краю —
коль ты окажешься в раю
быстрей меня …не беспокойся,
мой друг японский — я допью.

а если у его дверей
я окажусь тебя скорей
то не забудь
и мне налей

два глотка до сан-диего
три затяжки до эйлата
мы гуляем вдоль гудзона
нам озона маловато

маловато нам озона

но зато такие дали
но зато такие цели —

словно мы уже поддали
словно мы уже взлетели

словно мы над облаками
в самолетике парим
и высокими стихами
стюардессе говорим

дорогая стюардесса
опа-дрица-оп-цаца
поверните-ка в одессу
принесите-ка винца

поверните-ка в одессу
в лондон рим иерусалим
мы летаем мы взлетаем
мы летаем мы летим

а она не понимает
и наверно не поймет
для чего же мы угнали
этот белый самолет

уж если умирать — то только здесь
на фирме звукозаписи нью-йорка
на клавишах сабвея или в парке
на лавочке, на ниточке, но — весь…

уж если умирать — то умирать
взаправду, нелегально, без билета
искусство называть и зазывать —
далекий звук небесного кларнета

арендовав красивый кадиллак
в последний раз по длинному бродвею
проехать

нынче не играют так
хотели бы да просто не умеют

арендовав мелодию, пиджак
хоть не богатым, но почти евреем
в последний раз по белому бродвею
а главное — задаром, просто так

уж если умирать — то умирать

потеряны и лодка и весло
наверное, нас ветром отнесло

что с нами стало? то же что и было —
как пыль дорожную к обочине прибило
какое это место и число?

шипит, шипит железная игла
музыка поднебесная играет
и кажется никто не умирает
хотя конечно все же умира…

все включено в счета
букашка на челе
и ты лежишь вот так —
как микрофон в чехле

слышишь слышишь
пахнет смертью
пахнет смертью
волосами
в день погожий
слышишь слышишь
вот прохожий
пахнет смертью
труляля

мы живем посередине
в промежутке
между прочим
на трамвайной остановке
за обедом,
за экраном

в этой очереди длинной
все по блату по знакомству
вот и мы с тобой знакомы
опа-опа
труляля

здравствуй утро до свиданья
здравствуй семя молодое
получается как надо
получается всегда

где ты, нина
где ты, женя
где тот пестик на который
мы повесим наши мысли
наши дни и города

опа-опа едет поезд
опа-опа там кондуктор
где ты, юра
где ты, виктор
вы еще наверно живы
дует вектор в никуда

пахнет смертью и стихами
пахнет жареной картошкой
пахнет пивом
пахнет славой
пахнет свечкой
пахнет мамой

вот возьму и вставлю зубы
будут новенькие пломбы
вот возьму и вставлю клапан
будут новенькие тромбы

вот возьму и выйду в море
выйду в люди выпью водки
на соседней остановке
где горячая ламбада

вот возьму и вставлю пробку
вставлю в дырку
чтоб не дуло
вот возьму открою помпу
вставлю в вену чтоб качало
чтоб качало все сначала

опа-опа хрен моржовый
мы живем но не сдаемся
мы еще не стеклотара
мы еще не труляля

будет день — и будет видно
будет день — и будут деньги

будут деньги, будет слава
будет слава, будет мало

будет очень много смысла
будет радости навалом

будет смысл — будет осень
мы еще попылесосим

полетим широким клином
полетим сбиваясь в кучу
полетим сбиваясь в стаю

одноразовые птицы
просто так не умирают
никогда не умирают
одноразовые птицы

пока ты не поймешь что ты один
но состоящий из различных знаков
огня воды металла и земли
замешанных однажды на любви

пока ты не поймешь что ты один
что мир един и всюду одинаков
а ты частично непереводим

пока ты не поймешь что ты один
иных уж нет а те уже далече
что выпить нет хотя еще не вечер
и все открыто блин а денег нет

и те кто пил с тобой — плывут вперед
и что моряк похожий на дантеса
обмолвился — «он выпал из процесса»
когда ты встал и вышел из процесса
а на корме качает и клюет

пока ты не поймешь что ты один
что ты чужой на этом пароходе
где барышни еще дают в проходе
но в долг буфетчик больше не дает

пока ты не поймешь что ты один
один как свист как чайник как разведчик
который за товарищей ответчик
по всем статьям партийно-гнездовым

пока ты не поймешь что будет день
и будет ночь когда тебя не будет
и что единый проездной билет
на этот месяц — скажем на январь
или апрель
переживет тебя и станет вечным

и первый встречный — он же вечный жид —
у входа встретит и не убежит
и выдаст новый проездной билет
и ты поймешь, что смерти в жизни нет
что смерти нет и никогда не будет

и что по этой стрит плывет процесс
но что тебе до этого процесса
но что тебе до этого матроса
когда с тобою рядом спит принцесса
веселая принцесса рядом спит

собери меня,
Всевышний,
собери

по осколкам на траве
по обрывкам в голове

собери меня, Господь,
и забери

спаси
Господи
спаси

бо —
Господи —
бо-о-о!

спаси —
Господи —
бо

как бы выбраться живым
нам из мертвого моря
и войти в Иерусалим
до начала, до рассвета
там — за белою стеною
за кузьмой сторожевым
начинается другая
непохожая на эту
неоконченная жизнь