Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПЕРМЬ НА КАРТЕ ГЕНЕРАЛЬНОЙ. Поэзия
Дети Ра АСЛАНЬЯН
БЕЗ КОНВОЯ
Солдат
Я — сын ссыльного пацана,
Стал солдатом Империи. Крал патроны, не пил вина, Посылал капитана на, Воздавая кэпу по вере. Я порвал на сорок дорог Сапоги — и стою на том. Сделал все, что смог и не смог, Шел один и всем поперек С автоматом и штык-ножом. Я видал Урал и Байкал, Уходил в запой и в бега, На постах Толстого читал и вставлял золотой металл Вместо выбитого клыка. Я лежал с большой головой В боксе смертников, как в гробу. Торговал бессмертной душой, «Беломор» курил с анашой И срывал с бутылок резьбу. Я живу в жестокой стране Без успеха и без пристанища. И молюсь, отвернувшись к стене, Чтоб узнать, что достанется мне, Что, даст Бог, не достанется. * * *
Памяти поэта Николая Бурашникова
Я в шубе буду —
не позабуду, как в эту зиму птенцы чирикали, селитрой чиркали, курили «приму» у барака… А поезд шел — чирик-чик-чик, а поезд шел — чирик-чик-чик, а поезд шел в Чикаго. Не кони — яки, сижу в бараке: дым, чад — и только зубы да балалайки стучат. Туда везут гурты скота, телята лезут из гурта, а мы не видим ни черта мясного… Уже с утра идет игра — я ставлю слово, пацаны! Меня, конечно, наградят за вклад кромешный в детский ад страны. Жгу коноплю, пшеницу пью, окрест я даже сукам не сулю венок на крест. Крепка веревочка, прозрачна водочка — и в стакане сверкнула мне иголочка на дне. Пошла рука — не до УКа — чирик-чик-чик — я достаю из сапога свой ножичек. Один удар — за божий дар, другой — за наглость! И сразу кончился базар, как гласность. Я не запомнил, как потом меня ломали — это лом, печальные слова, Шопен, соната номер два, «Прощание славянки» на вокзале. Легко мне, Боже, пылью книг дышать в прихожей. Я не запомнил этот миг, не понял, Боже, не постиг, что выдержит бумага… А поезд шел — чирик-чик-чик, а поезд шел — чирик-чик-чик, а поезд шел в Чикаго. * * *
«Выхожу один я на дорогу…»
М. Лермонтов Мне не хватило на бутылку пива,
когда начался ядерный распад… Кому светила эта перспектива, тому, наверно, не уйти назад. Как уклониться, если для курсива мне не хватило виноградных лоз? И я молчал, чураясь коллектива и этих трезвых, бесполезных слез. Я перешел из андеграунда в обоз! Я постарел, заматерел и побелел С тех пор, когда размеры звезд определял в оптический прицел. Я примерял свой личностный изъян! Жевал с похмелья клюкву и глядел в пустое небо, как шахтер в стакан, как в межконтинентальный беспредел. Страна пустот и газовой заслонки, Страна господ, как говорил один поэт, ты мне простишь дешевые коронки и мой недорогой менталитет. Не беспокойся! Пачку сигарет я приобрел на средства синекуры и не оставил самобытный след в контексте мировой литературы. Что энтропия! Мифология фактуры, натуры в морозилках этих моргов. Мне все равно — бутылка политуры безвредна для бессмертных йогов. Мне не хватило суффикса и слога с фигурой своевольного покоя, когда я тоже вышел на дорогу один — как говорится, без конвоя. Зрелость
Замечаю: походка не та…
Взгляд не тот — напряженней и строже. Оценила меня немота, Что заметно по каторжной роже. Отошла от плеча темнота И рука не дошла до стакана. Расширяет сосуды вода, Что течет из холодного крана. Понимаю, что, может быть, рано Поднимаюсь и даже встаю — И гляжу, из какого тумана Нож выходит, а я не галю. Не печалюсь за песню свою, Не глумлюсь над чужими молитвами, Не сижу со жлобами, не пью, Будто долг перед Родиной выполнил. Игрек бессмертия
Как вязнут в скользкой глине сапоги, и царствуют, урочища очистив, тяжелый дождь и запах липких листьев в черемуховых сумерках реки. Как трещина небес подобна мигу, так наступает горлом торжество: теперь тебе не надо никого — ты равен собственному крику! И в озареньях молнии мгновенной уже не спрятать мокрого лица, и яблоня мерцает без конца цветущим куполом Вселенной. И в уравненьях непрерывных молний я раскрываю тайну без труда: и как родился, человек не помнит, и как умрет — не вспомнит никогда. Юрий Асланьян — поэт, прозаик, журналист. Родился в 1955 году в городе Красновишерске Пермской области. Служил во внутренних войсках — охранял зону особого режима в Красноярском крае. В конце 80-х начале 90-х входил в творческую группу «Политбюро». Участник Первого Всесоюзного фестиваля поэтических искусств «Цветущий посох» (Алтай, 1989 год). Публиковался в столичных и региональных изданиях. Со стихами — в книге «Приют неизвестных поэтов (Дикороссы)», вышедшей в московском издательстве «Грааль». Автор книги повестей «Последний побег» и романа «Территория Бога». |