Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовМарина КУДИМОВА
ВСЕ ОТДАВ
* * * Памяти Валентина Распутина
Все отдав и все оставя
На заступленной черте, Неподатливые к славе Умирают в немоте. Так молчат снега с разбором, Впору вьюгами отвыв, Так молчит народ, в котором Был и ты доселе жив. А теперь над зыбью кровной Всходишь, вопреки тщете, В невозможной, полнословной, Вещей немоте. * * *
Марта грязноватая мережка,
Наст в клею с исподки, точно плюр. Белочки волнистая пробежка — Догорающий бикфордов шнур. Остальное — подразумевается: Света столп, ударная волна… Осторожно, двери закрываются! Следующая — весна. ГЕОРГИЙ
Мне пусто без бомжа Георгия —
Куда-то делся по весне. Ему не подала ни корки я, А он приветлив был ко мне. Так и живу теперь с нагрузкою, Так и саднит во мне, как шпень, Растяжливое, южнорусское, Прокуренное: «До-о-обрый де-е-е-нь!» Не осадил повадкой гордою И не обидел никого. Скучаю по бомжу Георгию, По отщепенчеству его. Он ни гроша себе не выклянчил И — на войне как на войне — Растащен был до полной выключки И выровнен по ширине. Мне стыдно за шмотье добротное, За недоумный гонор свой, За новоделы наворотные На желтоземах под Москвой. Ужель небесная моторочка Несет Георгия легко Туда, где глянцевая корочка И небодяжное пивко? Но и моя звезда вечерняя Просвечена почти насквозь, И предприятие дочернее Нельзя сказать, чтоб удалось. И я судьбу остроконечную Предам, как рукопись, огню И плоскодонку скоротечную Одним замахом нагоню. А там, глядишь, и жив пока еще, И чьей-то жалостью согрет Георгий, удостоверяющий, Что душу не свести на нет. Что пластиковые стаканчики Висят на сучьях до зимы И от сумы да от тюрьмы Заречься, может, и заманчиво, Но что об этом знаем мы? * * *
Коль между послушаньем и служеньем
Неодолимый мир стоит столбом, Я проживу с бессрочным пониженьем, О каждый выступ ударяясь лбом. И, не польстясь на яства даровые, Выруливать я приучусь туда, Где дата написанья в рядовые Неотменима раз и навсегда. КОНЕЦ ЗИМЫ
Никогда не уловлю,
Как стирают эту стигму, Не поймаю, не застигну, Караулить не люблю, Как откладывают вспять, Демаркируют границу, Нищебродную синицу Норовят с окна согнать. Как под марлей типовой Укрывают бархат рытый — Обнажают сад, прикрытый Уплотнившейся листвой. И, разделав каравай, Горстью бережной нерезко Движут хлебные обрезки По столешнице на край. Это все не наяву, Невесомо и незримо, Потому не назову Снегом — снег, зимою — зиму. А сегодня поутру Клапан вырвало дренажный… До чего ж не по нутру Мне капризный стиль пейзажный! Потому-то, оттого-то И срастается со мной Кропотливый, как работа, Возраст полный, плотяной. САНАТОРИЙ
В уповании предвечного
Мчим по встречной полосе… Санатория сердечного Сподобляются не все. Утвердила эта гвардия По ошибке нас с тобой. На латыни будет cardia, А на русском — перебой. В сто диагнозов диаспоры, Мы друг другу не враги. Что там систолы, диастолы? Дух сопрется — и ни зги. Стенты, шунты, поперечники, ЭКГ и все дела… Ах, сердечники-конечники, Изобильные тела! Приступ ноченьку подгадывает, Отбивает краковяк. Как взмывает и подкатывает, Разве знает здоровяк? Как под двести заполыскивает Пульс и разрывает тишь, За малейший промах взыскивает: Полсекунды — и взлетишь. Тянет, тянет подопечную Каждый песенку свою… Ах, какие мы сердечные В санаторнейшем раю! И когда придет уборщица Или кто-нибудь еще, Пусть увидит, как топорщится Крылие, покрыв плечо. * * *
Сколько чудес в закромах Твоих, Боженька!
Видела ужика. Видела ежика. Видела белку с йодистой шкуркой, Видела дядьку с породистой курткой. Прошлое видела с темною страстью, С тягою к счастью. Коротко зналась с любовной разрухой, С мертвой разлукой. Слов не хватило, жалость осталась — Поиздержалась, проназывалась. Малая малость скудного суржика: Видела ежика, видела ужика. * * *
Долог август, природа предтленна,
Лес готовится к сходу листвы, Отделяя слои постепенно, Как сползает платок с головы. Нагота предъявляет резоны, — Так из выползня лезет змея. Безмятежно, небольно, сезонно От себя избавляюсь и я. Разберутся сначала с опушкой, А потом обнажат косяком. Сук двугорбый прикинется сплюшкой, Притворившейся тем же суком. Ничего не пропустит Раститель — Будет золото вам, будет медь. Только что красота? Загуститель, Растворимая в сладком камедь. Весла высушат птичьи триремы, Годовая сожмется спираль. Красота — это память Эдема, Нагота — выдворенья мораль. На погост проберешься понурый, Загребая покров желто-бурый, Совлеченный, как ветхий Адам… Все готово к большим холодам: И деревьев скрипучий акафист, И оградка на ржавой скобе, И железнодорожный анапест С заиканьем на третьей стопе. * * *
За все недоспанное, за все простоянное
У межсезонного окна Мне, может, выделят жилье просторное, Где помещусь целиком одна. Земля лоснится, как кожа хромовая, И дальний поезд кричит, как стерх… Я тренируюсь легко задремывать, Ложиться навзничь, глядеть наверх. Марина Кудимова — поэт, переводчик, критик, литературовед, публицист, культуролог. Лауреат премий им. Маяковского, Союза журналистов России, журнала «Новый мир», «Писатель XXI века». Автор многих оригинальных поэтических книг и переводов, эссе, исследований в области поэзии, истории культуры.
|