Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерРецензииАлександр Орлов, «Время вербы»
М., «Вест-Консалтинг», 2015 «Время вербы» — так называется новая книга стихов Александра Орлова. Поэт чутко уловил суть времени: мы живем в преддверии рождения, формирования нового мира, его предчувствие открыто лишь одаренным художникам, а через их посредство и нам. В одном из первых стихотворений новой книги Александра Орлова звучит грустная, тревожная нота: «Мне кажется, весны никто не ждет…». Через эту печаль реализуется чувство ожидания весны, что сродни эстетическому заклинанию, приближению времени обновления и расцвета. Конечно, люди ждут весну, просто не всегда сознают это. Ждет и поэт, предвидя не только пробуждение природы, но и новые, конструктивные, созидательные ответы на нравственные вопросы. Книга «Время вербы» начинается с неуютной, напряженной, внешне свободной, пестрой экспозиции, полной временных инверсий, необходимых для сплава психологического фона и социального поля, в которых будет жить страна Россия. Экспозиция завершается стихотворением «Сугробов стройная гряда…» Приходит последний февраль тяжелой во всех смыслах зимы, мы проживаем его вместе с автором, и вот уже ощущаем весну, что несет роскошь и свежесть зелени, и душевное спокойствие.
Без пейзажа русскому писателю и поэту один путь — в «никуда». И это — не установка, не приказ, не совет, это потребность русской души. Пейзаж у Александра Орлова вовсе не пасторальный, он построен на контрастах, это пейзаж-ожидание, пейзаж-предвидение. Порой поэт ощущает себя всемогущим, обещая приблизить тепло и свет. Когда земля простужена насквозь,
И небом заморожены дождинки, И ветер пустословит без запинки, И мир оставлен Богом на «авось», Когда сгорают в небесах пласты Блудливых туч, а облака суровы, И плавят чернокнижников оковы Святых соборов вещие кресты — Поверь мне, друг, я оттепель верну, Избавлю свет от ледниковой воли, И ангелы взовьются на престоле И разнесут славянскую весну. О душе в поэзии Александра Орлова — сказ особый. Это тонкая, чувствительная субстанция, скрытая за строчками отчетливо мужской поэзии, лирики буревестника. Я сейчас говорю о русской душе, которая воспринимает окружающий мир во всей его неизмеримой полноте, которая чувствует даже то, что понимают деревья и цветы, и птицы, и даже булыжник у дороги.
Пейзаж у Александра Орлова живой. Часто взволнованный, иной раз тревожный — с отчаяния тревожный, а не по натуре, иной раз мягкий, даже робкий, но всегда одушевленный, его создатель слышит и понимает скрытое. Снега роптали в тягостной усадке,
Ручьями размывало все вокруг, И вербы, подустав от грубых вьюг, Пышнели у торгующих в палатке. Над Спасской башней облачный коптырь Рассеялся, и, словно богомолки, У стен кремлевских плачущие елки Всех зазывали в радостную ширь. Весенний дождь — подобие елея — Сошел на нас от солнечных щедрот, И воскресенье вечно не пройдет — Казалось мне — напротив мавзолея. В книге Александра Орлова выражена и еще одна важная тема русской поэзии — несколько стихотворений посвящены женщинам, и не декадентным красавицам, а женщинам войны. Наиболее чуткие российские и советские писатели и поэты чувствовали себя в долгу перед нашей женщиной, в огромном долгу. Этот акцент важен и для Александра Орлова. Однако пустой констатации для сильной поэзии мало, ей нужен эстетический результат. Александр Орлов в лирике, посвященной конкретным женщинам, в стихотворениях «Томка», «Фрося», «Аксинья», пусть и разбросанных вроссыпь по сборнику «Время вербы», долг этот возвращает, а, значит, и мы, читатели, остаемся сопричастными этой благородной задаче. Женские образы в стихах Александра Орлова цельные, почти иконописные, поэт пишет свою, не банальную женщину — пожившую, потерпевшую. О ней Александр Орлов не забывает никогда, женские образы словно самостоятельно входят в его стихи, в его книгу, иной раз ломая стройность композиции. Поэт не боится этого, чисто внешнего, «беспорядка», он, доверяя своим душевным порывам, вбрасывает стихотворение «Томка» уже в начало книги:
Тамаре Фёдоровне Востриковой
У Томки в руках похоронка —
Папочка, папа погиб! — Запричитала девчонка. Голос мгновенно охрип. Села в груженые санки, Фото достала отца. Слезы в глазах у пацанки Потяжелее свинца. Валенки, шапка и ватник, Мамин пуховый платок. Девочка, школьница, ратник, Только замерзла чуток. Роет и роет окопы В десять свои с небольшим. Гости пришли из Европы. «Юнкерсы», зарево, дым. Также вроссыпь, но не разбросаны, а тщательно уложены в книгу стихи, которые вполне можно назвать духовными, пример — «Город колоколен». Россию невозможно представить без колокольного звона, но грань здесь чрезвычайно тонка, есть опасность скатиться к лубочной, матрешечной коммерческой эстетике. Александр Орлов остается на поле серьезной литературы, и якорь, что прочно удерживает на нем поэта — духовность. Все творчество Александра Орлова духовно не только в религиозном, но и в более широком смысле, — это понятно уже из его ранних сборников. Земля для поэта — это земля лесов, рек и дорог, но не только. Это еще и народ, живущий на ней. И то, и другое Орлов бережет, не рыхлит бездумно, не гонит своей строкой на очередные баррикады. Александр Орлов проявляет нехарактерную для ровесников сдержанность, трезвое, уверенное спокойствие, опираясь в своей строке на веру и в Господа Бога, и в нас, своих читателей, которых по презумпции воспринимает как друзей.
Не помня леденящего ущерба,
И как враждует сивая пурга, Взирая на кармазые снега, Цветет у Новодевичьего верба. С молитвами торговые старухи На рынках, у метро, на площадях, Соцветьем белым изгоняют страх, И от гордыни вымирают духи. Я видел, стоя от людей в сторонке, У храма, возле самого крыльца, Как оживил могучего слепца Заезжий плотник, сидя на осленке. И нас, по «зиме» слегка ослепших душой, Он оживит. Эту мысль я слышу, читая стихи Александра Орлова.
Книга завершается очень сильным разделом «Былины Поморья». Север Восточной Европы, чистая Русь. Сюда не добрались ордынские тумэны. Сюда уходили староверы. Здесь жизнь — правдивая, неспешная — текла и еще течет в скитах, монастырях, в деревнях и селах. И даже в городах. И в самой земле, и в людях. Здесь много тайн, которые могут многое рассказать нам о нас самих. Далеко не каждый заезжий сюда по разным делам писатель, даже мастеровитый, даже талантливый, может осилить в строке Север Восточный Европы, осмыслить его глазом и душой. Добирался и я до этих краев. Мимолетные поездки оставили лишь вспышки впечатлений. Но этого слишком мало, чтобы постичь такую громадину. Александру Орлову удалось сделать практически невозможное. Читая «Былины Поморья», я ловил себя на мысли, будто был с ним рядом, слушал его стихи там, на русском Севере, удивляясь и радуясь тончайшему чувствованию увиденного. Покидая Поморье, поэт уносит с собой заряд жизненной силы, красоты и душевного спокойствия, которыми щедро делится с нами. И ветер-отшельник, прощаясь, хрипел
У борта стареющей лодки, И дым опоясал скалистый предел, И ельник дрожал от чахотки. И только тебе улыбались вослед Мезень, Соловки и Онега. Поморье покинув, ты был обогрет Жемчужиной первого снега. Мои слова могут показаться кому-то сентиментальными, но меня обогрел «поморский стих» Александра Орлова — как и вся его книга. Предощущение больших изменений в этих стихах не обдает читателя тревожным, сковывающим холодом, а напротив, придает сил. В этих контекстах хочется оставаться, словно в надежном, теплом доме, изнутри которого внешние изменения не страшат, но освежают.
Александр ТОРОПЦЕВ
|