Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовВячеслав ХАРЧЕНКО
ПТИЧКА ГУЖЕВАЯ
* * * Заберу остатки клубники с грядок,
сморщенные ягодки, августовские недомерки, сяду, присяду рядом выскочкой, высокомеркой. Так на лавочке каждый всего-то ровня. Так на шоссе ты кровня или бескровня. И в твоих ладонях ягода — цвет. Ибо жизнь без цвета, что свет без бед. Выучишь, не проверишь, пойдешь под откос. Все потеха, заумь, игра, не всерьез. * * *
За любовь мою земляника в ответе
на какой-нибудь самой глухой поляне, где смешные, грузные, голопузые дети гуртом льнут к земле, брызжут слюнЯми. В этом лесу попиленном под названием жизнь, В этом травяном мареве с ярлыком «отношения» Так и готовься, так и держись сохранить и взрастить в сражениях. А я, шелкопер и бахвал, сижу на пеньке, улыбаюсь дырками. Уворовал, уворовал, уворовал. У-у-у-у-у-у-у. Настырный. * * *
Здравствуй, мой брат,
приехавший из Абакана. Не хочется врать — дома ни одного стакана. Засуха, пустыня, ни крошки хлеба. За окном осень, хмурое небо. В общем говорить не хочется. Что ни слово — сбудется или пророчество. Что ни шаг — движение к запредельному и раздумия предпостельные. В этом мире каждый Не то чтобы ЧЧВ, но подумаешь дважды, прежде чем перейти на «вы». Только, что за таинство в слове «вы»? Ни халвы, ни молвы, ни волхвы. * * *
Странная привычка думать или додумывать.
Странная песня из радио или CD. Дождь барабанит осенним думдумом, а ты уставился в окно и сидишь. Впрочем, всякое слушание сродни рисованию, точнее не слушание, а смотрение. Происходящему отыскиваешь названия или придумываешь без зазрения. Все мои друзья давно изменились. Даже жена сходила в душ, а у меня сплошная идиллия. Сон, дым, чушь. * * *
Если в Егорьевске на пустоши
стоят сосны карабинами, а ты бормочешь чуть слышно, наклонившись к стволам детиной — значит здесь какой-то исток или иная душевная дребедень. В какой-то отдаленный срок мой предок, выбрав день, оставил зарубку, заметку, кусок себя, а ты стоишь детиной, платок теребя. * * *
Когда приезжают гости,
а у тебя ангина, думаешь: «Господи, какая же я скотина!». Когда они заболели, Сидят без телефона, Ты вместо просмотра телека Едешь поспешно к оным. А машина шинами шуршит по лужам. А ночные рекламы твердят: «Простужен». А жена лопочет про новый век. А ты гордо: «Я человек!». * * *
Во избежание стрессового состояния,
когда уже и не знаешь, кто ты, устраиваешь противостояние, сжигая/поджигая мосты. Так давно повелось в городах, если не имеешь никакого покоя, то говоришь вслух «Ах» и отыскиваешь другое. * * *
У вселенной случается праздник.
Два человека, обняв землю, говорят друг другу разное, а вселенная внемлет. Все находят себе подданного. Обнимают за плечи, глядят в глаза, делая первый шаг пробный на разные голоса. * * *
Ходишь по кругу солнцем немытым.
Топ за топом, шаг за шагом. Ручки за спиной, форточки открыты. Гремишь погремушкой или флагом. Что, к чему, зачем так бывает? А любовь от этого прибывает. * * *
Вот Вергилий шел, а за ним поспешно
автор неизвестный, а потому успешный. Продвигался вглубь, чтобы проясниться, а у нас дожди — время измениться. * * *
Кремлевский штурман весело жужжит.
Кемп-Деведский воинственно брюзжит. А за окном задумчивая осень особенного ничего не просит. Так одеваешься, рассеянно гадаешь, Куда стремить и почему не улетаешь, Куда глядеть и почему глаза слезятся, И незаметно начинаешь притворяться. Идешь, трясешь седою головой Над желтою пожухлою травой. * * *
Мой серый кот исчез, что и понятно.
Ведь возвращение не то чтоб неприятно, Но предрекает разные пути: того готовься и того гляди. За часом час, за поворотом поворот. И тут народ, и там народ. Из двух идиллий выбираешь «шиш», И, просыпаясь, горестно молчишь. * * *
У меня теперь одно есть намеренье:
соответствовать времени веяньям. Обсуждать заумно посевы пшеницы в рваном халате на даче подле столицы, чтоб сидеть, следить за секундной стрелкой, выпуская дым и бия тарелки. Стану обеспечен и узнаваем. Порасту коростой. Поубываю. * * *
За мной придут другие времена.
Такие же, как эти, но получше, и кто-то, развалившись на подушке, такие же напишет письмена. А я, давно отосланный в полет, Гагарин нахрен, птичка гужевая, так много предрекавший наперед, моргну глазами неживыми. И в этом марге будет все о том, что вроде бы должно было случиться, что вроде бы могло бы приключиться… Но все-таки не суждено! Вячеслав Харченко — поэт, прозаик, критик. Родился в поселке Холмский Абинского района Краснодарского края. Окончил механико-математический факультет МГУ (1988–1993) и аспирантуру Московского Государственного Университета леса (1993–1996), учился в Литературном институте имени А. М. Горького (2000–2001). Участник поэтической студии «Луч» при МГУ и литературного объединения «Рука Москвы». Начал публиковаться с 1999 года. Стихи печатались в журналах «Новая Юность», «Арион», «Зинзивер», «Сетевая поэзия» и «Знамя». Малая проза печаталась в журналах «Октябрь», «Новый берег», «Крещатик», «Родомысл», «Зинзивер» и в Интернет-журнале молодых писателей «Пролог». Лауреат Волошинского фестиваля в номинации проза за 2007 год. Автор книги малой прозы «Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов» (издательство РИПОЛ-классик, 2011 г.). Книга вошла в Лонг-Лист премии «Национальный бестеселлер». Работает техническим писателем.
|