Свежий Номер

№ 6 (116), 2014

У Елены Сафроновой — критика, писателя и в прошлом (чего она сама немного стесняется) поэта — в этом году вышли друг за другом две очень разные и одновременно похожие книги. В первой, с говорящим названием «Диагноз — поэт», собраны критические статьи и очерки о поэтах и поэзии, вторая же открывает для нас Сафронову — романиста. Первый роман писательницы «Жители ноосферы» вырос из одноименной повести, опубликованной сначала в екатеринбургском «Урале» в 2007 году, затем в 2008-м в красноярском журнале «День и Ночь», однако полная версия, по признанию автора, создавалась в течение десяти лет. Роман тоже рассказывает о поэтах и поэзии, но все те реальные проблемы и вопросы, которые затрагивает Елена Сафронова в своей критической публицистике, здесь преломлены в многослойную художественную прозу. Впрочем, о романе чуть позже — сначала о сборнике статей «Диагноз — поэт».
Книга Елены Сафроновой — первая в серии «Критический минимум» журнала «Современная поэзия», и это показательно. Не так много выходит сборников критики и публицистики, обычно разбросанной по страницам толстых журналов и специализированных сайтов и газет. Книжный формат, тематически и композиционно объединяя статьи, сообщает им новый, больший, смысл и позволяет ближе узнать автора, лучше понять его критический взгляд.
В книге Елены Сафроновой собраны пять статьей, опубликованных в разные годы в периодике и объединенных одной темой: исследованием личности поэта. Названа книга по первой статье, исследующей вовсе не тексты, а свойства определенного человеческого типажа, диагностируемого как «Поэт» (с прописной буквы). Едкий, ядовитый и одновременно полный грусти, этот текст посвящен не только «пупам земли» от литературы, но и всякому, «кто в мире видит только себя и из-за своей мощной личности не способен различить других людей». Так уж вышло, что именно поэтическое творчество в силу своей «эго-центричности» и нацеленности в вечность притягивает товарищей этого сорта. Впрочем, название книги можно смело отнести и к остальным статьям, в которых критик пишет о тех, чей поэтический дар и мир принимает и признает. Диагноз «поэт» автор ставит всем, о ком пишет здесь, причем уже не с прописной и в кавычках, а в самом высоком и требовательном смысле этого слова. Поэты — Валерий Прокошин, Вера Павлова, Александр Городницкий, поэты — представители «Заозерной школы».
Критика Елены Сафроновой — выше собственно анализа текстов. Это анализ явлений и проблем. Так, поэзия Веры Павловой — повод поговорить о праве женщины на собственную поэтику в мире, где исторически поэтами считаются мужчины, на откровенное поэтическое высказывание «мыслей рядовой женщины», вызывающих панику и отторжение у мужчин с их нежеланием вникать в женские проблемы и устойчивым сексизмом. В очерке о творчестве Александра Городницкого обсуждается такое явление, как авторская песня со всеми ее особенностями и принадлежностью к определенному времени, это и повод поговорить о «благородной простоте строки» как сознательном выборе поэта, весьма непростом сегодня, «в эпоху утраченной простоты», как назвал наш век Умберто Эко.
Елена Сафронова «не закапывается» в тексты, не подводит под них теоретические модели, ее точно нельзя назвать формалистом. Она исследует творческий мир поэта как целое, как данность, отыскивая в строках не только следы традиций, но и новшества, привнесенные личностью и судьбой автора. Для нее важен и сам человек, и моральные законы поэтической вселенной, им сотворенной. Этика для нее важна не меньше, чем поэтика. Предельная честность перед самим собой и открытость миру дает поэту огромную силу: понимать, что он пишет и зачем, двигаться вперед и развиваться — как личности, так и творчеству. Осознать и принять, что поэзия не делает тебя особенным и не дает тебе никаких высших прав, может лишь человек «простой как правда». Адекватная самооценка и правдивая простота нужны поэту не меньше, чем изначально данный талант. Важна и описанная в очерке об Александре Городницком свойственная ему «улыбка над собой», и скромность: «Я считаю, что давать самому себе оценку — это гордыня, это — нельзя…» (из интервью с А. Городницким). Наличие этих качеств, отсутствующих у носителей диагноза «Поэт», Елена Сафронова отмечает у тех, о ком пишет с любовью и восторгом, чью поэтическую вселенную безоговорочно принимает. И как человек честный и чувствительный к правде, Сафронова предъявляет те же требования к самой себе в частности и к критику как оценщику чужих текстов вообще: «Одна из главных задач критика — не дать себя “повести” на эпатаже, отличать, где настоящая боль, которая по своей природе не может быть причесанной и гламурной, а где “попытки поинтересничать”».
Этот же вопрос — об этичности поведения поэтов, творящих для вечности, но проживающих бок о бок с живыми людьми здесь и сейчас — становится главным для романа «Жители ноосферы». Оказываясь для поэтов в роли то хозяйки удобной жилплощади, то бытовой обслуги, то объекта сексуального вожделения, главная героиня начинает выстраивать собственную систему ценностей, непохожую на ту, что принята внутри мира «гениев». Раз за разом сталкиваясь с изменами, враньем, высокомерием и самовлюбленностью «великих русских поэтов», журналистка и мать-одиночка Инна Степнова выясняет, что «жители ноосферы», не испытывая никаких моральных затруднений по поводу брошенных детей, обманутых жен, истраченных чужих денег, поломанных походя судеб, способны зато писать об этом величественные и трогательные стихи: «Выходит, расхожий тезис, что плохой человек не может создать в искусстве ничего значительного, ошибочен?! Либо перед нами плохой поэт — но стихи замечательные! Либо, что вероятнее, поэзия творится грязными руками, сплошь и рядом!.. Тогда я против искусства, потому что оно изначально лживо! Тогда я против постулата “красота спасет мир”, ибо эту красоту лепят порочные авторы из своих грехов! Не подлость ли — откупаться от отцовской совести стихотворением, зная, что сын его никогда не услышит?! Но ведь найдется, кому защитить подлецов на том лишь основании, что подлецы гениальны!»
Дважды наступив на одни и те же грабли (интимную связь с поэтом), Инна Степнова узнает и о том, что «писать плохие стихи — гораздо худший грех, чем — для признанного гения — жить вне рамок обывательской морали и порядка», и что нравственность «гения» существенно отличается от «обывательской нравственности». Оказывается, что позволено Юпитеру — не позволено быку, но как узнать, кто Юпитер, а кто бык? Потому что именно женщина, с которой поэт живет, встречается, имеет дела, — эта женщина видит обычную человеческую изнанку гения ли, ремесленника ли, графомана ли.
В книге описано множество разных и непростых судеб — поэтов, женщин, обычного мента, подарившего ненадолго семейное счастье главной героине. И у каждого — свой путь к себе, к своим талантам и потаенным желаниям. В контексте проблемы морали показательны произошедшие перемены в «отутюженном» жизнью Павле Грибове, который, выдержав с честью множество нелегких испытаний, но сорвавшись однажды и падая в пропасть, полную чувственных наслаждений и алкогольного тумана, оправдывал это тем, что он поэт: «А что параллельно с профессиональной ловлей на живца дочерей Евы житель ноосферы, временно командированный на землю, все больше втягивался в объятия зеленого змия, — так ведь и сей порок поэтам простителен и даже предписан…»
Есть в романе и настоящий творец, трагически погибший Всеволод Савинский, историю которого «раскапывает» и даже мистически прозревает журналистка Степнова. Здесь уже ни малейших сомнений, что он — настоящий «житель ноосферы», с ранних лет вслушивающийся в голос, нашептывающий ему строки, образы, рифмы: «Днем и ночью, на январском рассвете и в июльских сумерках, во время работы и в часы отдыха, на прогулке с девушкой и в блаженном для корреспондента одиночестве настигал его этот клич, и он, выждав, сколько мог, выходил из редакции (квартиры, пивнушки, гостей, троллейбуса, насущных мыслей, повседневной жизни) и шел, будто перед ним разматывался клубочек». И все-таки Инна Степнова (а следом за ней и автор) описывает жизнь гения как жизнь обычного человека, по-прежнему не деля людей на Юпитеров и быков. Таинственный шепот в ушах и лавровый венец на челе — не повод проживать свою жизнь так, будто уже заслужил прощение всех грехов своими строчками и тонкой душевной организацией. И Всеволод, по-настоящему отмеченный Богом, живет скромно, честно, хотя сложно и неспокойно, и даже запойные недели, проведенные на сессиях в Литературном институте, для него — шаг к обретению мудрости, долгожданной, всю-жизнь-жданной мудрости.
Кроме «магистральной» проблемы есть в романе и другие линии (не зря я назвала его «многослойным»). Это и личная неустроенность, бытовые трудности, часто ломающие человека — им противопоставлено стоическое мужество и железобетонная любовь к профессии, спасающая героиню в любых ситуациях. Это и череда любовных историй, проходящих перед читателем, и каждая — пронзительна и по-своему трагична. Здесь есть и едкое описание литературных «тусовок», совещаний и профанирующих мероприятий — Елена Сафронова не стесняется язвительно и натуралистично описывать поведение раздутых от самомнения графоманов, любыми способами готовых позаботиться для себя о «теплом месте в ноосфере». Даже избитый сюжет «провинциалка в столице» в романе повернут так, что не оторваться, — этому помогают замечательные диалоги, «пролетарский» юмор и несгибаемость героини, не боящейся ни лиризма, ни грубости и легко переходящей из одного состояния в другое.
Конечно, не без недостатков. Текст явно плохо вычитан — дата обретения героиней приемной дочери указана трижды, и каждый раз она разная: 2001, 1999, затем 2000 годы. Попадаются несогласования, несоответствия и повторы в сюжете. Выбранный стиль — бойкий и задорный, с фирменным простецким юморком и быстрыми переходами в лирику и обратно — сложно удержать в сбалансированном состоянии, и порой (особенно в начале) встречаются совсем коряво-разговорные фразы: «От эдакой жестокости тона в свой адрес я чуть сигаретой не поперхнулась, аж загасила ее и довела всю историю до логического завершения», а юмор порой сомнителен. Но такие моменты редки, и в основном автору удается удержаться на тонкой грани. Что ж, такая выбрана героиня, так она мыслит и разговаривает, но, что важно и ценно, ее характер показан в развитии, она меняется, не изменяя себе.
Последний вопрос, который хочется задать автору: не боится ли Елена Сафронова обидеть кого-либо из поэтов и литераторов своими едкими точными наблюдениями над их слабостями и грехами? Предположу, что знаю ответ: на воре шапка горит, а кто обидится — тот и есть «Поэт». С прописной.