|
|
|
ВУДСТОК
НА ВАСИЛЬЕВСКОМ ОСТРОВЕ, Судьба Владимира
Эрля (он родился в 1947 году) тесно связана с пониманием литературы как
способа выживания в мире, который принять невозможно, так и способа установления
пространства для этого выживания. В 60-х годах он активно занимался распространением
творчества ОБЭРИУ и сам попал под влияние абсурдистского письма, очень
актуального во время сталинской власти, но, как оказалось, и хрущевской
оттепели и последующим за ней брежневского застоя. Ведь если в 30-х годах
писать не рационально значило противопоставлять себя приказам СП и властей,
в 60-х и 70-х такая писательская стратегия стремилась к новой выразительности
в литературе и к определению «уголочка» для существования вне каких бы
то ни было официальных структур.
Но за такими
чувствами скрывалось осознание того, насколько важно существовать как
поэту и говорить и писать назло цензуре, запретам и немалому риску (дело
Бродского еще было свежо в памяти многих). Неприязнь порождала гордое
чувство внутренней свободы. Такие противоречивые чувства (невостребованность
собственного творчества и гордость от того, что делается «правое дело»)
способствовали возникновению среди самых чутких представителей подпольной
интеллигенции весьма разнообразных подходов к письму.
Еще более показательны по отношению к этому — сценарии, написанные под несомненным влиянием Хармса и Введенского, тогда еще неизвестных в СССР, разве только очень узкому кругу. Наряду с этим в поэзии Эрля фигурирует много произведений, которые представляются традиционными по технике письма, но включают в себя гротескные или издевательские по отношению к этой традиции элементы.
Эрль формировался
как писатель и как человек в ту эпоху, когда в Советский Союз стали проникать
западные музыка и стихи (в основном англоязычные). Хипповское движение,
открыло молодому поколению совершенно новое восприятие окружающего мира
и новые, уже не советские, ценности. Если в официальной среде (прежде
всего в Москве) начало хрущевской оттепели совпало с либерализацией культуры,
весьма относительной, но все-таки представлявшей себя важной вехой, то
в «подполье» в следующем десятилетии возникло совершенно другое мировоззрение,
«импортного» характера, в основном у поколения писателей и художников,
родившихся в военные или в послевоенные годы, и особенно ярко это явление
проявило себя в Ленинграде. Влияние такой «трансформации совести» много
значило для литературного и художественного процессов в целом.
Во второй части еще ярче поэт чувствует присутствие умершего великого музыканта и поэта. Requiem (первая часть композиции Эрля) превращается в воспевание неопределенного, эфемерного, почти в молитву. Хендрикс стал птицей, потерял свой облик и приобрел, как это ни банально прозвучит, крылья. Нагота и полет — 2 символа, весьма значимых для поэзии «вудстоковского поколения». туманное озеровзлетают птицыхлопаньекрыльев ошеломляетнастойчив их криккруги над водой Эрль испытывает потребность бросить «скорлупу», обнажиться. Это — желание попасть в другое Нечто — далекое, первобытно-невинное — как можно дальше от суетного мира.
Это и есть
настоящая свобода — не вписывать себя в какие-либо дефиниции или категории
«pro» и «contra», а просто быть самим собой, не претендуя ни на какую
роль. Поэт знает, что он отщепенец, что таким наверно и останется, но
есть ценности куда важнее. В этом смысле абсурдистское письмо — еще одно
выражение отказа, уклонения от ловушки мира, попав в которую, становишься
уже не Свободным Художником, а всего лишь членом какой-либо структуры.
|
Массимо
Маурицио (Турин, Италия) — литературовед. Родился в 1976 году в Турине.
Окончил филологический факультет Миланского университета. Славист. Публиковался
в журналах «Slavia» и «Новое литературное обозрение».
|