Архив

№ 3, 2004

Нью-Йорк на карте генеральной. Поэзия












Судьба поэмы К.К.К.

Поэма Константина К. Кузьминского, которую мы печатаем в журнале, как и следовало ожидать, вызвала бурную реакцию в литературной среде. Точнее всех, по-моему, написала прозорливая Елена Кацюба («Русский курьер», № 295 от 2 июня 2004 года).
«Эра стандартизации заставляет все живое сопротивляться всемирному ГОСТу. Константин Кузьминский, прославленный скандалист, напечатавший в Америке весь поэтический андеграунд Ленинграда 70-х, наконец-то опубликовал в России свою ни на что не похожую вещь «Поэма «Ада», или Девочка из Днепропетровска». Она закончена на Брайтон-Бич еще в 1993 году, и вот теперь ее напечатал в первом номере своего журнала такой же нестандартный, но абсолютно не скандальный Евгений Степанов. Цитировать поэму практически невозможно. Кузьминский никогда не писал просто по-русски, нарушая все мыслимые и немыслимые правила грамматики, ставя или не ставя запятые по собственному усмотрению. «Насекомый — тебя, незнакомку / по пустынным листал искомую / мою самку, соломку — кою / я тащу, муравей исконно». Это, пожалуй, самое воспроизводимое. Но среди этой умышленной невнятицы и зауми время от времени вспыхивают щемящие строки: «Мне видимо Бог запрещает любить». Или: «Не волк я не волк я тоски моей вой». Или: «Но Бог не дает мне а дьявол велит». Истовый наследник обериутов, настоящий калифорнийский ленинградец, он даже не человек мира, а человек не мира или не человек мира. «В Калифорнию ты летишь с отцом / я лежу в ночи кверху вниз концом». Кузьминский не похож ни на кого из современных поэтов, хотя отчетливо прослеживаются его связи с Введенским, с Олегом Григорьевым, с митьками. «Я лежу, созревая репой / я еще моя милая крепок / Достоевского в рот не беря / до великого ноября». Почему до ноября? Потому что в ноябре Достоевский родился? Но вряд ли такая простая разгадка что-нибудь объясняет. Ясно только, что как только К.К.К. (так он себя именует) вышел из себя по самой полной программе, в поэтическом полку прибыло. Есть уравновешенный гармоничный ленинградец-американец Бродский. И есть абсолютно неуравновешенный не ленинградец — не американец К.К.К.».
Оценка точная и, по-моему, объективная.
Кузьминский — уникальное и монолитное явление, в котором воедино перпелетены взаимоисключающие качества. И без порнографии (а ее, увы, немало!) в его огромной поэме не всегда увидишь сокровенное и нежное, а на фоне махровой графомании выпуклее и ярче видны отдельные гениальные строфы и строки.
И, конечно, это сочинение надо издавать отдельным изданием. Журнал же свою функцию в данном случае выполнил. А сейчас мы печатаем несколько заключительных фрагментов поэмы.

Евгений СТЕПАНОВ